Яхтинг, парусные лодки

Глава 20. Мечты исполняются

Девятый день пути стал днём полноценного отдыха. Утром, по обычаю в 5 утра, я заступила на вахту. Океан был спокойный. Ещё среди ночи ветер совсем кончился, пришлось включить двигатель, так что можно было расслабиться после двух напряжённых дней. Я приготовила суп на обед, потом блины на завтрак, порадовала тем самым детей. А то последние дни было не до готовки еды, питались лапшой, кашей и пюре быстрого приготовления – только разбавь кипятком и всё готово. Но при сильной качке и есть-то не очень хотелось.

В начале дня длинная высокая волна ещё оставалась, а поверхность воды была гладкой. Наш Алетес быстро плыл по большим синим холмам. Я сидела на носу, и брызги то и дело мочили мне ноги. Пару раз окатило до самой палубы. Водичка тёплая. Ко мне присоединились дети. Кузю очень веселило, когда брызги долетали до его ног.

В 7 утра навигатор стал показывать не четыре цифры в гра- фе – расстояние до конечной точки – а три. Это значит, что нам осталось пройти меньше 1000 миль до Азорских островов, что не могло не радовать. Медленно, но верно мы приближались к цели.

Днём Кузя лёг спать в кормовой каюте, а мы сидели в кокпите, разговаривали о возможных профессиях Вани и Маши.

– Ваня, ты вообще представляешь, что такое мир кино, богемы и шоу-бизнеса? – горячился Лёша, пытаясь доказать нашему старшему сыну, что его идея стать режиссёром изначально провальная.

– Ты, конечно, можешь даже поступить, отучиться, получить диплом режиссёра. Но потом кто тебе даст снимать? Откуда ты возьмёшь финансирование? – поддерживала я мужа. – Там случайных людей не бывает. Нужны связи, деньги. А у тебя ни того, ни другого. Это только в телевизоре показывают, какие режиссёры знаменитые и богатые. Потому что в телевизоре не показывают тех, кто не смог пробиться сквозь этих знаменитых и не достиг особых высот в профессии, кто прозябает, снимая ширпотреб – рекламу или какой-нибудь дрянной сериал. Мне кажется, что ты не об этом мечтаешь.

Ваня задумчиво молчал.

– Предыдущая идея быть программистом мне больше нравилась, – высказал своё мнение отец. – И не потому что я сам программист. Просто по совокупности факторов: тебе всегда нравилась математика и информатика, ты любишь решать сложные задачи, у тебя получается, в конце концов.

– Ну, или 3D моделирование. Ты же этим года четыре занимался, добился хороших результатов, и работы такой немерено. Раз уж тебе хочется удариться в творчество, – добавила я.

– А в программировании, между прочим, творчества хоть отбавляй. Может, не такого явного, – заметил Лёша.

– Вань, ты же ещё космические ракеты хотел строить, – вставила свои «пять копеек» Машка.

– Уже не хочу, – буркнул ей в ответ брат. – Да и вообще я ещё не определился. Про режиссёра я просто сказал, что мне это нравится, было бы интересно. И программирование мне тоже нравится.

– Ох, и тяжело с увлекающимися натурами, – вздохнула я.

– Так ты определяйся поскорее, ты к красивым или умным, – смеялся Лёша, – а то так и порваться можно.

Вдруг я краем глаза заметила какое-то движение вдалеке.

– Дельфины! – радостно воскликнула я. – Наконец-то!

В переходе до Бермуд Лёша и дети видели, как дельфины проплывали мимо, я – нет. Каждый день я надеялась, что приплывут к нам, даже иногда, сидя на носу лодки, кричала вдаль: «Дельфиииины! Где же вы? Плывите сюда!» И вот, наконец-то, они появились. Два любопытных дельфина приблизились к нашей яхте, но быстро вернулись обратно. Видимо, там была рыба, потому что птицы тоже кружили над тем местом.

– Ну, и куда вы уплыли? – расстраивалась я.

Но через полчаса дельфины опять появились рядом с нашей лодкой и проплыли вперёд. Я и Маша вскочили и побежали на нос, чтобы посмотреть, не прыгают ли они перед нашей яхтой. Внизу никого не было, но мы увидели, как слева от лодки несколько дельфинов плыли в нашу сторону.

– Ну, ну, давайте к нам, не проплывайте мимо, – просила Маша.

Дельфины, будто услышав Машину просьбу, стремительно приблизились к «Алетесу» и стали плыть прямо перед носом, весело выпрыгивая и словно показывая нам дорогу.

– Какие вы классные! – визжала я от восторга. – Сколько их, четыре?

– Вон ещё плывут, – сказал Ваня. Они с Лёшей тоже уже подошли к нам.

– Пять, ой и маленький ещё с ними!

– Где маленький? – спросила Маша.

– Вон-вон, – показывала я рукой, – ой, шустрый такой!

Детёныш отделился от стаи и, не выныривая наружу, перпендикулярно нашему движению помчался куда-то в сторону.

– От него на глубине круглый след остаётся! – удивлялся Ваня.

– Хорошие вы мои! – умилялась Маша.

Мы с восторгом смотрели, как пять дельфинов резвятся перед носом «Алетеса». Это была моя давняя мечта – вот так увидеть вживую, как стая дельфинов плывёт перед лодкой. В фильмах меня всегда завораживал этот момент. И действительно, мы не могли оторваться от этих прекрасных морских животных, смеялись и разговаривали с ними. А они всё прыгали и прыгали у нас перед носом. Вода была такая прозрачная и спокойная, что дельфинов было прекрасно видно. Их серые мокрые спины блестели под лучами солнца, они тыкались мордочками и менялись друг с дружкой местами, как будто игрались в известную только им игру. «Эх, а Кузька спит», – проносилось у меня иногда в голове, но я не могла покинуть свой пост наблюдения, да и жалко было будить сына, который только недавно уснул.

Вдруг Ваня засвистел, желая пообщаться на «дельфиньем», но дельфины просто испугались и в секунду ринулись все, как по команде, в сторону от лодки и исчезли в глубинах океана.

– Ваня, ты зачем их напугал?! – сокрушалась я.

– Я не специально, – оправдывался Иван, – думал, что они со мной тоже поговорят.

Мы не верили, что чудо вот так быстро закончилось, поэтому в нерешительности стояли на палубе, никто не возвращался в кокпит.

– Вон, плывут ваши дельфины, – произнёс капитан через пару минут.

– Ура! Они вернулись! – обрадовалась Маша.

Дельфины, как ни в чём не бывало, продолжили играться перед носом яхты.

Моя совесть не позволила мне больше лишать своего младшего сына возможности самому полюбоваться этим зрелищем, и я сказала Ване:

– Вань, сходи, Кузю всё таки разбуди.

Лёша более спокойно относился к дельфинам, по-мужски сдержанно. Поэтому, пока мы с Машей заливались смехом и вопили от радости, он, пользуясь случаем, решил потуже завязать растянувшийся узел шкота, скрипнул верёвкой – дельфины опять мигом исчезли.

– Блин, Лёша! – выругалась я.

– Я не специально, – муж смотрел на меня, по-детски изображая невинный взгляд.

– Все вы не специально, – расстроенно произнесла я.

Я всё ещё надеялась, что дельфины опять вернутся, но с каждой минутой надежда таяла на глазах.

Ваня появился на палубе, он вёл к нам за ручку сонного брата.

– Где дельфины? – спросил Кузьма.

Я приготовилась к тому, что Кузя, обманутый в ожиданиях, сильно расстроится и устроит нам истерику.

– Кузь, уплыли уже дельфины, – объявила я.

– Далеко? – поинтересовался маленький.

– Наверное. Но я успела их снять на видео. Хочешь посмотреть?

– Хочу, – спокойно ответил Кузьма, даже не думая плакать, чем сильно меня удивил.

Мы все вернулись в спасительную тень кокпита. Пока наблюдали за дельфинами, даже не замечали, как палящее солнце обжигает кожу и печёт голову. А тут в один момент я почувствовала, что палуба похожа на раскалённую сковородку, на которой невозможно находиться.

Показывая Кузьме видео с дельфинами, мы и сами ещё раз пережили радостные моменты счастья.

– Как же классно, что они к нам приплыли! – сказала дочь. – Я так об этом мечтала, ведь это мои любимые животные.

– Да, мы знаем, – произнёс Ваня, – ты постоянно нам об этом говоришь.

– Я тоже мечтала увидеть дельфинов перед носом нашей яхты, – добавила я. – У меня есть ещё мечта – чтобы дельфины приплыли ночью. Говорят, что это неописуемо волшебное зрелище, когда дельфины ночью разрезают воду, а она вся светится от планктона, и спины у них тоже светятся.

– О, я видел отрывки или постер из фильма про мальчика в океане. Там кит перед ним выпрыгивает и весь светится. – вспомнил Ваня.

– Это «Жизнь Пи», видимо. Я не смотрела, но кадр этот тоже видела. В фильме скорее всего приукрасили. Но да, что-то такое в моих мечтах и представляется, – улыбалась я.

– Я тут подумал, – сказал Лёша, перешагивая с палубы к нам в кокпит, он задержался на палубе, чтобы проверить такелаж, – пойду-ка я починю верёвку в шкаторине, пока тихо и не шатает. А то она на вчерашнем ветру совсем порвалась. Парус полдня трепыхался.

– Что за верёвка? – поинтересовалась Маша.

– Да вон там, видишь, край генуи болтается. Внутри протянута верёвка, чтобы парус при натяжении держал форму. А она порвалась, – объяснял отец. – Ну, она была уже ремонтированная, по старому месту опять порвалась. Мне теперь надо разрезать шов на парусе, чтобы добраться до этого места, привязать к старой кусок новой верёвки, чтобы удлинить, натянуть её и закрепить, а потом залатать парус.

– Тебе помочь? – спросила дочь.

– Да, давай. Будешь мне инструменты подавать.

Лёша около часа провозился, меняя порванный кусок верёвки в шкаторине генуи. Кузя в это время игрался в тазике с водой, который мы ему поставили на пол в кокпите, чтобы хоть как-то можно было освежиться. Мы все тоже иногда в этих целях обливались водой из душа. У нас в кокпите был выведен шланг с пресной водой, чтобы после купания в море можно было смыть соль, прежде чем заходить внутрь лодки. Соль способствует коррозии и гниению. И если просоленные палубу, мачты и верёвки регулярно моют на стоянках, то внутри лодки с солью бороться сложнее, поэтому капитан зорко следил за тем, чтобы мы ни в коем случае не спускались вниз сразу после плавания в солёной воде. В океане мы не купались, но с удовольствием окатывали себя прохладной водой из шланга. Хорошо, что пресной воды было достаточно – опреснитель пока ещё исправно работал.

Потом дети придумали другую интересную игру для Кузи, да и сами развлеклись. Они делали бумажные самолётики, запускали их в океан, соревнуясь, чей самолётик дальше полетит. Бумажные самолётики, как белые птицы, приземлялись на воду и уплывали от нас в неизвестность.

Кузьма тоже запускал самолётики, которые ему делали брат и сестра. После очередного запуска он философски произнёс:

– Я запустил самолётик, он поплыл, теперь просто мусор.

В открытом океане в воду мы выбрасывали всё кроме пластика и стекла. Вода и соль очень быстро растворяют пищевые органические отходы, очистки, бумагу и даже консервные банки. Главное, чтобы они были открыты и сразу пошли на дно. Оставшийся мусор мы промывали, трамбовали в мешках и складывали их в кормовой рундук.

Незаметно наступил вечер. Солнце медленно опускалось к горизонту. На небе – ни облачка. Тихо-тихо. Только слышно, как двигатель монотонно урчит в глубине моторного отсека. Волна вовсе исчезла, так что поверхность воды стала напоминать чуть колышущийся кисель. Даже не представляла, что океан может быть настолько спокойным. Тем более что ещё недавно он бушевал, подбрасывая нашу лодку высоко на огромных волнах.

– Смотрите, там, кажется, парусник, – воскликнул Иван.

– И правда, мачта видна, – согласился Лёша.

– Это «Saba», – на паруснике стоял АИС, так что я смогла узнать информацию о судне.

– Я помню его. Это катамаран, стоял с нами на якоре на Бермудах, – сообщил муж.

– Тоже, наверное, на Азоры идёт, – предположила Маша.

– Тут вроде бы больше некуда идти, – сказал Лёша.

Катамаран достаточно быстро к нам приближался.

– Быстренько он нас догоняет, – комментировал Иван. – АИС говорит, что у него скорость 10 узлов, фига себе.

– Так у катамаранов два двигателя. Конечно, он быстрее нас, – с серьёзным видом объяснил капитан.

– Шутка!! – засмеялся Лёша через некоторое время. – Скорость зависит от строения корпуса и длины лодки. У этого катамарана смачиваемая поверхность, то есть трение, видимо, ниже.

Мы наблюдали, как «Saba» прошёл в трёх милях позади нас в северном направлении, в то время как мы двигались на восток.

– Чё-то они не в сторону Азор идут, – пробормотала Маша.

– Может, решили подняться повыше на север – туда, где есть ветер, – высказала я свою гипотезу.

Вдруг Маша заметила на воде какой-то неопознанный объект:

– Па, там впереди справа что-то плавает. Крупное.

Решили подъехать посмотреть, что это. В океане регулярно что-то проплывает мимо. То деревяха какая-нибудь проплывёт, то оторванные муринговые шары, то бутылки, то канистры, которые рыбаки используют для своих сетей. В этот раз это был то ли кусок пластиковой двери, то ли кусок лодки. Мы так и не поняли. Зато обнаружили под этой штукой стаю крупных рыбок. Тоже маленькая радость, а то одни португальские кораблики вокруг надоели.

Вечер плавно перетёк в ночь. На небе зажглись миллионы звёзд. Особенно яркая звезда мерцала зелёно-красным светом и оставляла световую дорожку на водной глади.

– Такая яркая звезда, смотрите, – произнесла я тихо.

– Это ж не звезда, это самолёт, – возразил муж.

– Да звезда это, я уверена, – не сдавалась я.

– Да у него ходовые огни светятся, зелёный и красный, – настаивал на своём Лёша.

– Ходовые огни? У тебя уже профдеформация, – подшучивала я. – Я давно разглядываю звёзды во время ночных вахт. Бывает, что они очень ярко мерцают, иногда даже разным цветом. И кстати, это один из способов, как можно отличить планету от звезды. Планеты не мерцают.

– Так ярко мерцать? Ну, не знаю. Вот он сейчас приблизится, и ты поймёшь, что это самолёт, – не унимался капитан.

– Звезда это, звезда, папася, – поддержал меня Ваня. – Они так переливаются разными цветами из-за атмосферы земли. Чем ближе к горизонту, тем ярче свечение.

– Жаль, интернета нет, с приложением удобно узнавать, что это на небе светится, – сетовала Маша.

– Лёша, спорим, что звезда? – веселилась я. – Если проиграешь, сделаешь мне чай с печеньками.

Через полчаса муж объявил:

– Уговорила, звезда. Пойду тебе чай готовить. Удивительно, конечно, такая большая и яркая. В городе никогда бы не увидел, как мигают звёзды.

– Пап, давай, я сделаю маме чай. Всё равно и себе собирался готовить.

– Я бы тоже не отказался, – улыбнулся Лёша.

– И я хочу, – присоединилась Маша. – Пойду Ване помогу.

– Не дети, а просто сокровище какое-то, – нарочито громко произнесла я, чтобы Ваня и Маша услышали на кухне.

– Так мы ж не бесплатно, с вас тысяча рублей, – шутил Ваня.

– Чё-т ты дёшево берёшь, – сказал отец.

– А, ну тогда пять тыщ, – смеялся сын.

– Маш, заполнишь там бортовой журнал, – попросил Лёша, – а то мы сегодня что-то подзабили на него.

Хоть и наступила ночь, но было так хорошо и спокойно, что никому не хотелось расходиться. Мы сидели на палубе, свесив ноги, любовались светящимся планктоном. Ваня принёс фонарик, стало ему интересно посветить в бездонную океанскую мглу.

– Ты видишь, как недалеко светит фонарь, хотя очень яркий, – сказал Лёша.

– Да. Свет быстро рассеивается, – согласилась я.

– То есть если ночью кто-то выпадет за борт, даже если тут же начать разворачиваться, найти человека будет очень сложно. А если ещё и малейшее волнение, то совсем нереально.

При этих его словах я покрепче прижала к себе Кузьму, хоть он и был надёжно пристёгнут.

– Так что на ночной вахте нечего лишний раз шастать по палубе, а то я тебя знаю, – наставлял меня муж. – Даже спасжилет тебя не спасёт, хоть на нём в теории и должен включиться фонарик. Но ты же видишь, что увидеть его практически невозможно.

– Угу, – пробормотала я и решила, что пора уже Кузе спать, – пойдём, Кузяш, зубы чистить, книжку почитаем и баиньки.

– Про удава, – согласился сын.

– Хорошо, про удава, и про попугая, и про слона, – я отстегнула карабин и сняла с него спасжилет.

Кузя последнее время полюбил слушать истории про Удава, Слонёнка, Мартышку и Попугая. Теперь он не просто так игрался с верёвками в кокпите. Это были удавы, которые сворачивались в кольцо, в клубок, в пружину; они прыгали и кусали за ноги сидящих в кокпите; в удавах измерялись все предметы вокруг; верёвки-удавы вели друг с другом беседы и играли.

Волшебный день подходил к концу. После того как я уложила Кузьму спать, ещё часик посидела на улице, тихо разговаривая со старшими детьми и мужем и наслаждаясь умиротворением и спокойствием. Постепенно все разошлись по своим кроватям, оставив отца одного на дежурстве.

Неожиданно свалившаяся на Рыбинск теплая погода предопределила выбор занятий на выходные - конечно в яхт-клуб! Надо расчехлять яхту и определяться с фронтом весенних работ. Ну и новый фотик выгулять)

Алексей собирает новую мачту для своей яхты.

Уровень воды в водохранилище подрос. Большие пароходы пока стоят в ожидании навигации.

И небольшие тоже. Железные катера на берег на зиму не поднимают.

У соседней яхты начали шкурить днище, так что пришлось сегодня перетащить "Зефир" на другое место.

Лодочки ждут своих хозяев.

Владелец, судя по всему, живёт своей мечтой: шесть лет на борту, барабанная установка, виды, от которых захватывает дух, и никаких соседей, кроме милых пожилых пар в соседних "посадочных местах".

Конечно, есть нюансы: нужно регулярно вызывать "помпу" для слива сточных вод, а звуки с воды разносятся далеко, особенно если кто-то решит устроить гонки на катерах в четыре утра. Но зато здесь есть всё для жизни: электричество, вода, удобства, и даже место для хранения воспоминаний с детьми (хотя, куда девать тела жертв своих шуток, владелец так и не рассказал).

Цены? Лодка обошлась в $75,000, аренда места в марине — $200 в неделю. Техобслуживание обходится примерно в $1,000 в год, но страхование дорожает. Зато, как говорит хозяин, "воспоминания бесценны".

Путешествуем на деревянной парусной яхте по имени Кондор по Белому и Баренцеву морям. Этот пост - описание одного из этапов нашей навигации 2024 года, а именно - плавания вдоль Кольского полуострова с заходом в реки Варзуга, Глубокая и Поной.
Первая часть тут

В 7:00 снимаемся с якоря и за 2 часа до полной воды выходим из устья Варзуги. Ветер слабый, встречный. Идем под мотором. Сириус под берегом, мы мористее.

Встречаем по пути Еланскую. К Чаваньге она подходит с опозданием, поэтому Ольгу заберут катера, а мы идем дальше.

19:26 На траверзе Чапома. NE включили в одно мгновение. Лавируем под гротом и мотором. Пока что волнение не очень большое и удается пробиваться через прилив, ветер и волну достаточно остро.

Сириус не выгребает и под гротом и стакселем длинными галсами бредет следом. По рации не отвечает. В одностороннем порядке передаем прогноз погоды. Такая погода сохранится на всю ночь до острова Сосновец. Наутро выше и в районе губы Глубокой есть надежда на небольшой закисон. Нам нужно 3-4 часа, чтобы встать на якорь у губы, промерить глубины, зайти туда и раскрепится на скалах. Надеемся на лучшее, но внутренне я готов к тому, что придется бежать обратно получая пинки от циклона.

Это безусловно риск, но риск осознанный. От Горла Белого моря не стоит ждать легкого похождения. В случае неудачи укрываясь под берегом мы убежим в безопасный район.

Вечер 12-го июля. Два часа до малой воды. Ждем, сколько воды останется под килем. Все-таки мы зашли в речку Глубокая, хотя верилось в это с трудом.

116 миль от Варзуги мы пробежали за 25 часов. Сказочное время для этой акватории.

Уже в 8 утра мы стояли на якоре на изобате 5 метров и вооружали тузик для промеров. Сириус немного отстал и должен подойти попозже.

Отправляюсь на тузике к бухте и еще на подходах винт налетает на камень. Дальше иду на веслах, которые цепляют дно. А вскоре вообще вылезаю из тузика и иду осматривать дно губы пешком. Виктор конечно еще зимой рассказывал и показывал фотографии, но увиденная вживую, эта картина впечатляет куда как сильнее. Под ногами журчит вода речки, чуть прикрывая камни и песок. Вокруг высятся острые скалы поросшие водорослями. Сейчас тут не то что на яхте, на тузике не пройти.

Походив вокруг и посмотрев со скал на "ванну" в которую предстоит пробраться на полной воде, возвращаюсь в задумчивости на яхту. Выпив чаю беру длинный линь и возвращаюсь в губу, проверить глубину на яме. Без уверенности что на малой воде она там есть - делать внутри нечего. Трачу полчаса на промеры и убеждаюсь в наличии небольшого углубления на 2 метра. Рядом глубины до 1.8, значит сможем встать лагом с Сириусом. Крепится среди скал тоже особенно не за что. Якоря придется забрасывать прямо на скалы.

Думаем облегчить себе жизнь предварительно расклинив какой-нибудь крепеж среди камней. Пока готовим концы, молотки и железо подходит Сириус.

Двумя тузиками нагрузившись инструментом возвращаемся в речку. Остается два часа до полной воды и уже можно пройти внутрь. Поелозив по губе по треку Виктора вымеряем глубины эхолотом и уточняем положение ямы и глубины в ней. Это нужно чтобы поставить яхты килями в самую глубокую часть, растянув швартовы среди скал. Устанавливаем на берегу метки, по которым видны границы ямы.

Виктор предлагает зайти первым и после постановки принять нас под борт.

Дожидаемся полной воды. И тут, ни раньше - ни позже, на рейде показывается судно береговой охраны. От него отделяется точка и стремительно приближается. Отряд на рибе подлетает к яхте и на лодку мгновенно запрыгивают двое бойцов. Еще двоих закидывают на Сириус.

Просим им дать нам войти в губу на полной воде, а потом уже досматривать сколько душе угодно. Но пограничники укладываются с заполнением бумаг буквально в 13 минут и пожелав удачи уносятся обратно на корабль.

Сириус снимается и удаляется в губу. Минут через 15 по рации зовет нас входить. Самыми малыми осторожно вползаем внутрь и встаем лагом. Развозим на тузике по берегам якоря. Теперь мы в ловушке до следующей полной воды.

Впрочем мы и не торопимся ее покидать. В Глубокую мы бежали пережидать надвигающийся шторм, который продлится двое суток. Ну а затем, по погоде, в Поной.

14.07.2024

Пошли вторые сутки, как мы стоим в Глубокой. Основное усиление ветра началось днем 13-го и к ночи на порывах было 15-17 м/с.

Казалось бы не так много, но в Белом море, а особенно в Горле с его мощнейшими приливами и отливами, в такой ветер ходить уже крайне неприятно. Образуются сулои, тормозящие лодку, крутая короткая волна тоже норовит вколотить яхту туда, откуда она выбралась. Пробиваться вперед тяжело. Приходится задействовать и паруса и двигатель. И если тяжелый Кондор с 20-ти сильным мотором еще может пробить этот барьер, то маленькому легкому Сириусу с мотором в 7 сил приходится тяжело.

Вокруг тундра. Грохочет водопад, ветер привольно гуляет по холмистой пустынной земле. Кажется, что жизни здесь нет. Но присмотришься и везде видишь ее следы. Карликовые березки с крохотными листочками стелются по земле, скромные цветочки прячутся среди мхов и лишайников. Помет песцов, оленей, лис, медведей. Следы чьих-то трапез - разбросанные кости и останки оленей. Сброшенные оленьи рога и многочисленные следы их копыт. Огромные чайки громко крича пролетают дозором над лодками. В редком кустарнике щебечут маленькие птички.

До раздува успеваем помыться в речке выше водопада. Вода довольно теплая для этих мест, а ветер с тундры еще не несет арктического холода. Даже вездесущие комары куда-то подевались, хотя большую часть времени от них нет спасу.

К вечеру завозим с Виктором дополнительный якорь на скалы, проверяем концы.

Усиливающийся ветер шумит на уровне краспиц, гуляя по тундре. Втекая в ущелье речки он поворачивает по ее руслу и качает яхты. Но волны здесь нет, впереди уже земля, а позади гряды рифов. Концы скрипят и пружинят, но яхточки обнявшись цепко держаться за скалы якорями. В Поное при такой погоде мы бы не смогли устоять, да и в Варзуге пришлось бы не сладко. А тут, в "гараже", как его ласково зовет Виктор, при слабом ветре лодки словно застывают в янтаре, а при сильном - лишь толкаются бортами, да недовольно покачиваются, но уверенно держатся над своей ямкой.

Несмотря на северный штормовой ветер температура воздуха в районе 10-11 градусов. На 5 больше, чем было в прошлом году, когда мы проходили эти места. Жара.

15.07.2024

Вчера к вечеру разошлись тучи и все вокруг залило солнце. Тундра преобразилась и мы вновь погуляли по окрестностям.

Наконец дождались информации о местонахождении катерной группы. Получили свежий прогноз и прикинули дальнейший путь.

Выход назначили наутро по первой полной воде.

Продолжение следует...

Глава 18. Ничто не предвещало

Утром седьмого дня я проснулась от яркого солнечного света, прислушалась к звукам внутри лодки и снаружи. Где-то в салоне колокольчиком звенел голос Кузьмы, ему басом вторил Ваня. Привычных внешних звуков не было слышно: ни шума ветра, ни стона парусов, ни скрежета такелажа. «Странно», – подумала я и выглянула в окно. Лодка, как утка, переваливаясь, качалась на волнах и, казалось, совсем не двигалась. «Просто так дрейфуем что ли?» – предположила я и пошла наверх проверить свою гипотезу.

– Я думала, что мы дрейфуем, – сообщила я мужу.

– Нет, но идём очень медленно – 1,5-2 узла. Но лучше так, чем опять на моторе или чуть быстрее но с хлопающими паруса-ми, – ответил Лёша.

– Это да. Ночью я прям замучилась с этими хлопками. Пока ветер дул 10 узлов, мы шли ровненько так, быстренько, около шести, но как только ветер чуть меньше, то сразу паруса начинали дико хлопать. Через три часа таких мучений я уже боялась, что порвутся нафиг, поэтому и включила двигатель.

– Да, с полными парусами я тоже не мог ничего сделать, потом догадался зарифить. Но сейчас ветер, видишь, совсем практически стух.

– Недолго длилось наше счастье, всего пару дней хороший ветер был, – произнесла Маша, которая сидела на палубе и бросала хлеб птице, сопровождающей нас всю дорогу.

– Да не сказать, что счастье со встречной-то волной, – возразила я. – А что по прогнозу?

– Часов в пять обещают включить ветер, 16 узлов, – сказал капитан, – будем ждать.

– Десять утра, а уже жара, – услышала я Ванин голос. Они с Кузей поднимались к нам в кокпит.

– Да, жарковато. О! Пока мы тут плетёмся, может, искупаться, освежиться так сказать? – предложила я.

– Мам, ты видела, сколько там португальских корабликов плавает? Я бы не стала рисковать, – совершенно справедливо заметила дочь.

– Если запрыгивать в воду с кормы, то там в кильватере нет медуз. Лодка их расталкивает по сторонам, – убеждала я своих родственников в безопасности данного мероприятия.

– Верёвку возьми нейлоновую, чтобы обвязаться. Это такая жёлтая. Она не тонет, – сказал муж.

Я достала жёлтую верёвку из рундука, разделась до нижнего белья, обвязалась, верёвка неприятно царапала мне кожу. Собираясь с духом, я села на нижнюю ступеньку и свесила ноги. Корма у нас высокая, поэтому ноги мои обливало водой, лишь когда волна поднималась до самой кормы.

– Мамася, правда, может не стоит лезть в воду? – Ваня поддержал сестру.

– Мам, я тебя не пущу, – грозилась Маша, – я не хочу тебя потом лечить от укуса медузы. Ты вот знаешь, какие будут последствия? А я вот читала у Тура Хейердала. Там один моряк получил ожог такого кораблика. Ну его нафиг!

Кузьма стоял сзади и своей маленькой ручонкой легонько толкал меня в спину:

– Мама, ну давай, иди купаться.

Тут внезапно мужа моего осенило:

– Так, а кто тебя оттуда вытаскивать будет? Я вот совсем не хочу напрягаться, если честно. А сама ты вряд ли вылезешь.

И Лёша был прав. Корма слишком высокая, на неё даже он не смог выбраться, когда на Бермудах менял анод, пришлось лестницу у борта ставить.

– Можно лестницу поставить, – предложила я.

– А пока ты до лестницы доплывёшь, сколько корабликов встретишь, а? – возражал муж.

– Мам, купайся уже! – тихо бормотал Кузя.

– Да блин!! Очень же хочется искупаться посреди океана, как вы не понимаете? – сетовала я.

– Очень хорошо понимаем, но как-нибудь в другой раз, – примирительно сказал муж.

– А если другого раза не будет? – расстроенно произнесла я.

– Придётся ещё раз переплывать океан, – смеялся Лёша.

– Мама, ну иди, – младший сын продолжал толкать меня ручкой.

– Эх, Кузька, не судьба мне сегодня искупаться, – вздохнула я и поднялась со ступеньки.

Маша тоже вздохнула, но с облегчением.

– Давайте хоть рыбу половим, – родила я новую идею.

– Лови, если тебе движухи не хватает, – лениво произнёс капитан. – А мне и так хорошо.

Идею с рыбалкой поддержали дети. Но рыбаки из нас не то что никудышные, а я бы даже сказала нулевые или даже со знаком минус. Удочка, леска, приманки у нас, конечно, имелись. И как ими пользоваться мы тоже в теории знали. Я где-то слышала, что в океане в качестве приманки используют пластикового кальмара. Мы прицепили этого кальмарчика к крючку, выкинули за борт леску. Но приманка с грузиком волочились по поверхности воды, подпрыгивая на волнах, даже если выдать очень много лески. Через полчаса нам наскучило это мероприятие, и мы спрятали снасти обратно, решив, что надо сначала изучить, как ловят рыбу в океане, а потом уж браться за это дело.

– Смотрите, опять танкер идёт, – сказал Иван, показывая на горизонт.

– Какое красивое название: «Olympus», – Маша сидела в кресле рулевого и изучала информацию о судне в навигаторе.

Каждый день рядом встречались какие-то сухогрузы, танкеры, контейнеровозы. Обычно они просто проходили мимо в отдалении. Но этот танкер решил зачем-то связаться с нами по радио. Мы совсем не были готовы к радиосвязи, поэтому очень удивились и даже не вслушивались в то, что говорил голос по рации.

– Это он нам? – в недоумении спрашивала я у Лёши.

– Да вроде да, – ответил муж, продолжая прислушиваться к рации. – Ten? А, он наверное про курс спрашивает. Скажи ему, что у нас курс 67. Мы спокойно разойдёмся.

– Olympus, this is sailboat «Aletes», our course is six seven, six seven, over, – передала я по рации.

– Six seven, ok, – услышала я в ответ и на том конце отключились. Я, уверенная в том, что нас больше не побеспокоят, ушла готовить оладьи. Но через пару минут нас опять вызывали. В этот раз я поняла, что они с шестнадцатого предлагают переключиться на десятый канал. Уже на десятом канале нам сказали, что они видят нас и хотели удостовериться, что это действительно мы, а не какая-то другая лодка.

– А здесь другой лодки-то и нет. Непонятно, зачем они с нами связывались? – удивлялась я.

– Название у них греческое, и говорят с каким-то непонятным акцентом. Может, они греки, увидели, что у нас лодка по-гречески названа, решили с нами поговорить, – предположил капитан, – а потом поняли, что ошиблись, акцент у нас не греческий.

– И вообще тупыми оказались, – смеялась я. – Мы-то с тобой не сразу поняли, что десять – это не про курс, а про канал связи. Стыдоба! Они, правда, тоже хороши – я им курс назвала, а они на 67 канал пошли переключаться.

– Да может им просто скучно, – высказала свою теорию Маша. – Представьте, идут мужики неделями среди океана, друг дружке уже все надоели. Захотелось радисту на вахте с кем-нибудь поговорить, вот и развлекается.

– Не повезло им с нами, неразговорчивые попались, – произнёс Ваня.

– Надо им было ваше «умное радио» включить, – хохотала я, – жаль, русского не знают.

«Умное радио» появилось в одной из дальних поездок. Живя в Америке, мы много путешествовали на машине, часто добираясь по несколько часов, а то и десятки часов до места назначения. Особенно удачно располагался Денвер – практически в центре континента. Оттуда мы ездили и в Калифорнию, и в Юту, и в Сиэттл, и в Чикаго, и в Йеллоустоун. В дороге иногда становилось скучно, тогда мы играли в слова, в города, в контакт. А однажды Ваня и Маша стали дурачиться и на пару нести всякую забавную чушь, как будто они ведут программу на радиостанции, которую они назвали «Умное радио». Это было очень смешно и артистично, манера разговора действительно напоминала радиопередачу. «Умное радио» включалось не особенно часто, поэтому не надоедало. Дети дурачились всегда с вдохновением и полной отдачей, на ходу придумывая искромётные шутки и фразы согласно ситуации.

– «Умное радио» абы кому не включаем, – гордо заявила Маша, – только по премиум-подписке!

– Хорошо, что у нас она имеется, – смеялась я и в который раз подумала, как нам повезло с детьми.

***

Дело было вечером, делать было нечего… Так и у нас. Мы ждали ветер. Лёша и Маша лежали на диванчиках в кокпите, мы с Кузей сидели тут же, на полу – я делала вид, что играю с ним в машинки, но не сильно вовлекалась в это занятие. Океан за бортом был очень спокоен. Совсем невысокая волна иногда тихо и как бы с неохотой ударяла в корпус, паруса тоже иногда слегка хлопали, как будто просыпаясь от спячки и вспоминая, что они вообще-то несут службу и должны подталкивать лодку вперёд. Под стать сонному настроению вокруг из глубины яхты доносились грустные и обволакивающие звуки кларнета – Ваня играл «Bésame mucho». Когда Иван закончил играть, Маша взялась за музыкальный инструмент. Она исполняла на гитаре более весёлые испанские мелодии, немного взбодрив окружающих. Я затеяла уборку нашего плавучего дома. Совместными усилиями с Машей навели чистоту, потом перекусили и наконец-то подуло около 10 узлов.

– Наконец-то можно развернуть полные паруса, – обрадовался капитан, взялся за пульт управления лебёдками, настроил полные паруса под ветер, и «Алетес» радостно помчался вперёд, разрезая волны.

Океан по-прежнему был спокоен. Наше сонное настроение как рукой сняло, в глазах появился азарт и весёлый огонёк от ощущения полёта по волнам. Вдруг мы почувствовали, что ветер становится сильнее. Счётчик ветра на приборах каждые несколько секунд прибавлял узел в показаниях. Мы всё ещё радовались, что мчим 7 узлов, рассчитывали то на 16 ветра. Но ветровой счётчик накручивал числа всё дальше, не останавливаясь на обещанных шестнадцати. Океан стал потихоньку бурлить, появились белые шапки пены на волнах.

– Недолго музыка играла, – с досадой произнёс Лёша, опять садясь за управление, чтобы в этот раз уже обратно зарифить паруса.

Буквально за пару минут раздуло до 26 узлов. Спокойный океан мигом превратился в бурлящее месиво, заставив нас окончательно проснуться от ленивой спячки. Весёлый азарт сменился тревожной напряжённостью.

– Дети, марш вниз. Ирка, неси жилеты с пристёжками, – командовал капитан.

– Мать-перемать, – выругалась я, когда лодку завалило на бок, хватаясь двумя руками за поручни на лестнице вниз.

– Я не поняла, а как же обещанные шестнадцать узлов? – негодовала я, передавая мужу спасжилет.

– Синоптикам верить нельзя, – ответил Лёша.

– Как быстро поменялась обстановка! – удивлялась я. – Ещё двадцать минут назад мы тут расслаблялись на спокойной воде, а сейчас чуть ли не шторм и волна три метра. И ведь даже давление было в норме.

– А посмотри, какое сейчас.

– А вот сейчас как раз таки покатилось вниз, когда уже и так воочию всё понятно, – негодовала я.

– Давай-ка ты тоже спустишься вниз, – сообщил капитан, – от греха подальше.

– Я с тобой ещё минут пять посижу и пойду, – попросила я.

– Адреналина в организме не хватает?

– Ага. Я как котёнок Гав – давай грозы бояться, – улыбалась я, – а внизу бояться неинтересно.

С 3 часов дня и до 7 вечера, пока ветер дул сильный, Лёшка сидел на вахте. Хоть и автопилот, но всё равно приходится постоянно подруливать, накручивая и убавляя градусы на автопилоте. Нужно следить за силой и направлением ветра, скоростью яхты, накатывающими волнами, которые выросли уже до 4-5 метров. Вечером я посидела три часа, два из них в темноте, капитан наш немного отдохнул. В непогоду мне проще ночью, чем днём. Ну заваливает лодку на бок, ну сотрясается она, когда носом неудачно врезается в волну, но потом выравнивается и идёт себе дальше, и следить надо только за приборами, а не за обстановкой вокруг, и волн больших не видно – не страшно. Около десяти вечера Лёша опять заступил на вахту.

Он геройски отдежурил почти всю ночь. Думали мы, что ветер уже ослабевает, станет полегче, и он действительно стал слабеть. Но не постепенно, а порывами стихать до 13 узлов, что надо было увеличивать парусность, а потом подниматься опять до 20-22, и надо рифиться. Вот так муж и маялся до утра. Чтобы капитан, не покидая места рулевого, в любой момент при необходимости мог позвать меня на помощь, я спала на кровати в салоне. Вернее, пыталась спать. Потому что наш «Алетес» скрипел, бряцал и гремел всем, чем можно: внутри страдали все деревянные шкафчики, ежесекундно издавая жалобные звуки; снаружи ванты, шкоты, паруса сопротивлялись порывам ветра и хором грохотали; из-за постоянной подстройки парусов под порывистый ветер регулярно с громким рокотом работали лебёдки; верёвки шумно проходили через блоки, один из которых располагался прямо за стенкой у моей кровати. Вся окружающая обстановка мешала полноценному отдыху – сон был тревожным и прерывистым. А в пять часов утра Лёша разбудил меня на вахту.

Уже давно рассвело, но солнца не было видно из-за плотного слоя серых облаков, которые, отражаясь в воде, и океан окрашивали в такой же серо-чёрный цвет. Ветер немного стабилизировался, я уже не так часто перенастраивала паруса, как это делал ночью капитан. Но приходилось следить за автопилотом, чтобы лодка удачно преодолевала волну и какой-нибудь особенно массивный накат не опрокидывал её на бок. Огромные пятиметровые волны поражали своей мощью и внушительными размерами. Когда «Алетес» поднимался на гребень волны, то казалось, что ты находишься как минимум на высоте третьего этажа. А когда корабль оказывался внизу, между морскими грядами, то океан закрывал собой горизонт, как будто захлопывая над нами ловушку. Лодка со скоростью шести узлов продвигалась на восток, то взбираясь на громадный свинцовый холм, то скатываясь с него вниз. Хоть океан и выглядел устрашающе, но интервал между волнами был достаточно длинным, чтобы яхта спокойно преодолевала волну за волной и не билась корпусом о воду.

Через полчаса от начала моего дежурства я увидела, как между огромных волн впереди появляется грузовой корабль, и близко, в паре миль. «Интересно, откуда взялся, вроде бы на картах его не видела. Прозевала что ли?», – думала я. Посмотрела на экран картплоттера, а его там и правда нет, хотя на грузовых судах обычно имеется АИС. И смотрела я всё это время вперёд, но из-за высоких волн дальность видимого горизонта сильно снизилась, поэтому этот сухогруз стал для меня полной неожиданностью. Шёл поперечным курсом. Пока я наблюдала, расходимся мы с ним или нет, в голове уже продумывала, как мне с ними связаться по радио: «Они там хоть видят меня? Как там по-английски будет «по правому борту» – кажется, starboard». Хорошо, что связываться не пришлось – мы разошлись на достаточном расстоянии. Но так близко грузовой корабль в открытом океане я не видела пока ещё ни разу. Подумала: «Хорошо, что уже не ночь, и его хорошо видно». Рассмотрела название – «MUR».

Дверь в салон заскрипела и медленно поползла вниз, в проёме появилось заспанное лицо старшего сына.

– Доброе утро, как спалось?

– Да как-то не очень, – ответил он. – Но видимо, всё же поспал. А ты тут как?

– Тоже неплохо. Вон там вдалеке видишь корабль? Без АИСа идёт, напугал меня своим появлением между волнами из ниоткуда.

Ваня поднялся ко мне в кокпит. Как раз пришла особенно высокая волна. Считается, что каждая 23-я волна существенно превосходит предыдущие по своим параметрам высоты и мощности. Мы даже как-то сидели на берегу океана в Калифорнии и считали накатывающие на берег волны, желая проверить эту теорию. И действительно, примерно каждая 23-я или 24-я была значительно выше своих сестёр. Те же исследования утверждают, что каждая 1175-я волна уже в три раза превосходит обычную. А ещё ходят легенды о волнах-убийцах, которые способны опрокинуть громадные двухсотметровые грузовые судна, 22 из которых как раз и стали жертвами таких гигантов. Но статистика не позволяет предсказать частоту их появления. Надеюсь, что нам такая волна не встретится никогда.

– Ничего себе! Вот это волнища! – изумлялся Ваня. – Мам, как тебе тут не страшно сидеть?

– Ну, они же всё таки достаточно пологие. Да и скажу по секрету – бывает и страшно, – призналась я, – и это нормальная реакция, древний инстинкт. Если бы не страх, человечество давно бы уже вымерло. Но в отличие от животных, у человека есть ещё и разум, и мы научились не бездумно поддаваться страху, а правильно оценивать ситуацию и понимать, что делать в случае опасности. Я – классический пример, как жуткая трусиха борется со страхами, чтобы жить свою интересную жизнь. Иначе сидела бы дома и ничего не делала. Бояться не стыдно. Стыдно поддаваться страхам.