Драма об эскорте, в которой неуемная тяга к сказке становится сущим наказанием.
На самом юге Бруклина, где столпились мигранты со всего света, юная Анора отдается Морфею только с предрассветным заревом. Когда она прячет руки под подушку, улицы заполняют суетные автомобили и сонные пешеходы — кто-то торопится спрятаться в рабочей рутине, а кто-то совершает праздные телодвижения в направлении магазина ради пачки сигарет.
Поодаль от засыпающей девушки океан бросается на пляж соленой ватой. Неустанно и с упорством самоубийцы, что отчаянно цепляется за петлю, он жаждет поглотить созданный человеком мир, но раз за разом терпит крах. И будто в насмешку над его стараниями, по всей песчаной кромке в леденящие воды погружаются улыбчивые и бесстрашные пловцы.
Пока других бодрят холодный ветер и навязчивые стремления, Анора окончательно растворяется в грезах. Ей уже не мешают ни привычное недовольство сестры, ни скрежет тормозящего вагона метро, ни собственная тоска. Повседневная жизнь, со всеми болезненными издевками и притягательными иллюзиями, меркнет на фоне фантазий измотанного разума.
С приближением сумерек девушка откроет заспанные глаза, лениво потянется и ненадолго столкнется с неприглядной реальностью. Ей слегка за двадцать, тело полно энергии и лоснится красотой, а вера в сказку хотя и полна прорех, подобно утреннему туману, еще не окончательно растаяла. Но навязчивая мысль, что спасти ее может лишь чудо, все сильнее пугает своей неотвратимостью.
После захода солнца Анора вновь вернется к «взрослым» делам. Яркий макияж, длинные каблуки и обтягивающая одежда отдалят ее от невыразительного быта на задворках Нью-Йорка и приблизят к ночной жизни, каждый всполох которой сулит безграничные надежды. Ведь зарабатывает она не самым целомудренным стриптизом, который периодически скатывается в эскорт.
Для девушки, у которой нет ни образования, ни поддержки близких, тело выступает обезличенным инструментом, мало чем отличающимся от ножа в руках повара. Однажды ее человечность расслоилась, плоть отделилась от души и превратилась в самостоятельный субъект. В тот миг Золушка осознала, что в ее распоряжении есть нечто большее, чем невзрачная туфелька.
В совсем иной действительности завершает свою юность Иван. Сын русского олигарха с безграничным доступом к деньгам готовится к жизни, придуманной для него родителями. Скоро он вернется в Москву, где начнет работать в отцовской компании — позади останутся беззаботность, вседозволенность и несколько молодых ребят, которых одиночество превратило в его приятелей.
Иван почти не отличается от Аноры. Они оба не удовлетворены маячащими перспективами и грезят о чем-то ином. С той лишь разницей, что настоящее Ивана является для Аноры той самой недостижимой мечтой. Ее манит возможность ни в чем себе не отказывать и не танцевать по ночам для мужчин, пресмыкающихся перед своими мелочными пороками.
В «Аноре», нареченной в честь главной героини, Шон Бэйкер сталкивает лбами недавних детей, которые не до конца усвоили правила окружающего их мира. Несмотря на очевидные намеки, они продолжают отчаянно фантазировать и не желают признать, что угодили на кладбище иллюзий о легкой и красивой жизни, чей трупный аромат пропитал современность.
Ситуация преображается, когда две неприкаянные души встречаются. Приватный танец, секс с привкусом денег и немного алкоголя завершают дело — Иван и Анора находят друг в друге решение всех проблем. Непоседливый парень сможет утереть нос требовательным родителям, а ночная бабочка наконец выспится. Всего-то нужно — сыграть крохотную свадьбу. И в мгновение ока нелепая затея становится явью.
Карета, которая с наступлением полночи планировала обернуться тыквой, превратилась в забронзовевший символ грядущего счастья. Туфелька на высоком каблуке отправилась в недра шкафа вслед за вызывающим нижним бельем. А расплывчатое будущее обрело притягательные черты. Большие надежды неожиданно осуществились.
Загвоздка в том, что ничто не длится вечно — как минимум, смерть разлучит даже самых упорных. Но молодым людям не приходится ждать и ее. Спустя пару дней семейной жизни вместо костлявой старухи в их дверь стучат вежливые, но непозволительно настойчивые армяне. Родители Ивана узнали о его выходке, и долгожданное счастье вот-вот лопнет мыльным пузырем.
Картина, на первых порах неотличимая от классической сказки, не просто переосмысляет или деконструирует ее. Поместив знакомую историю в современность, Шон Бэйкер демонстрирует ее фундаментальную неуместность в текущих реалиях. Подобный слом эпох запечатлела Аличе Рорвахер в «Святом Лазаре» (см. наш текст), когда намекнула, что человечеству давно нет дела до святых с их чудесами.
«Под страхом смерти я и то не мог бы вымолвить ни слова. Я стоял, одной рукой опираясь на спинку стула, а другую прижав к груди, которая, казалось, вот-вот разорвется, — стоял, растерянно уставившись на него, а потом судорожно вцепился в стул, потому что комната поплыла и закружилась»
— Чарльз Диккенс, «Большие надежды»
Но Шон Бэйкер не ищет виновных в столь неприглядном положении вещей. В его интерпретации Иван, сознательно ломающий мечту Аноры, является таким же заложником обстоятельств, как и она. Ни достаток, ни завидные перспективы не способны уберечь от травм, идущих об руку с большими надеждами. Рано или поздно каждый споткнется о собственное эго и вместе с привкусом крови вкусит реальную жизнь.
С очередным предрассветным заревом заплаканная Анора рухнет в свою постель. Иллюзии и бесконечный праздник, так долго манившие легкостью и простотой, лягут на ее нежную кожу и сердце багровыми ссадинами. Сказка подойдет к концу еще до того, как распустится пышным бутоном. Но за спиной этой трагедии спрячется не крушение больших надежд, а освобождение от их тлетворного дыхания.
PS. Если понравился текст — ищите нас в Telegram.
Либо заглядывайте на сайт, там уже можно почитать о Дэвиде Линче — одном из самых самобытных режиссеров в истории кинематографа.
