X (Twitter) + Воспоминания из детства

Специально зарегился, чтобы кинуть свои охапки букав.

1988-й год, конец ноября, увольнение в запас.

Январь 1989-го, стажёр ППСМ, три месяца стажировки, бесплатная жизнь.

Омск. Родители в пригороде. Картоха, капуста, грибы, варенье.

2-е апреля, 1989-го года, приказ.

20-е апреля первая зарплата (126 рублей, и одну рублёвую купюру сохранил)

Молодые менты, движ, общаги, осознание.

Учебный центр, познание сути работы ОВД.

Добровольно - принудительно внедрён в духовой оркестр УВД.

Есть минусы, но, плюсов больше.

2,5 года в патрулях на улице.

Начало весёлых 90-х, талоны, ничьи дети на улицах.

92-й,ОМОН. Борьба с уличной дичью, бандттизмом, разборки - тёрки - перестрелки...

Первые командировки по стране (Екатеринбург, борьба с запрещёнными препаратами, "сигнал - кольцо" Уралмашу - привет)

Почему-то Осетины и Ингуши решили, что резать глотки, это отличная идея.

Черменский круг, трупы, первые потери, убивать не страшно.

Женьщина не на неделю, всё по взрослому, амошт эт любоф?

Жулик детей в садике хапнул, денег хотел, убили.

В столице белый дом горел, приехали, помогли навести порядок.

Тут подоспел бардак на Кавказе....

И что хотел сказать...

Да, жили от слова совсем, небогато, зарабатывали, как могли, командировки, движ-миж.

97-98-й полгода без зарплаты, Доче два года, банка сгухи из сухпая, и печеньки, лучшее лакомство.

Всё нытьё по поводу 90-х,в трубочку, и в...

Было жопно.

Убивали страну, которой присягал на верность.

Чести не изгадил. Присяге остался верен.

Выживали, как могли. Родительский огород, мясо из леса.

Сделка с совестью и бандитами - мимо.

Дальше было много всего.

Но, Родина была и есть одна.

Как бы то ни было, права, не права, моя страна., моя Родина.

Чёт сумбурно, первая озвучка мыслей..

Никогда не пойму тех, кто хает 90-е.

Родину продавали, хорошо что не всю продали.

Либерасты - все в тоннель, навстречу электричке.

Мы победим.

Мне сорок, и иногда я ловлю себя на мысли, что детство в 90-х — это как фильм ужасов, снятый на подпитии. С юмором, конечно. Если считать юмором то, что наш дворовый алкоголик дядя Витя пытался греть замерзшие батареи зажигалкой и спалил квартиру. «Бонус-тепло!» — орал он, пока пожарные тащили его в машину. 

Жили мы в районе, который местные называли «Чернобыль-2» — не из-за радиации, а потому что все тут медленно гнили. Мать работала в школе, где вместо учебников были газеты «СПИД-инфо». Учительница географии, тетя Люба, продавала с рук презервативы: «Дети, это вам не глобусы крутить! В жизни пригодится!». Мы с Петькой надували их как шарики и пугали бабок у подъезда. Экологично: резина разлагается дольше, чем наше будущее. 

Папа, когда ещё не сбежал в Польшу, пытался «поднять бабла» — продавал с лотка матрёшек с лицом Ельцина. «Народный бренд!» — убеждал он маму. Народ оценил: однажды ночью к нам вломились «братки» и вынесли весь товар. Зато оставили автограф — простреленную дверь. Мама сказала: «Теперь хоть вентиляция». 

Голод? Да мы даже не понимали, что это такое. В столовой школы № 312 нам давали «компот» — воду с запахом яблока, и котлеты из хлеба, которые даже тараканы обходили. Однажды Петька поспорил, что съест три таких котлеты и не обосрётся. Проиграл. Зато выиграл пачку «Беломора» — его брат-наркоман сказал, что это «приз за стойкость». 

Смерть тогда была как соседка — постоянно заходила без стука. Дядя Коля, наш местный героиновый гуру, умер в лифте. Но лифт не работал, так что он три дня ездил туда-сюда с нами. Мы кидали в него монетки: «Если упадёт в кровь — к удаче!». Детские игры, ёбта. 

А эти «стрелки» бандитов у гаража! Как же мы обожали смотреть, как взрослые дяди орут «ты чо, падла!» и стреляют в воздух. Однажды пуля пробила окно нашего класса. Учительница физики, не отрываясь от журнала, сказала: «Вова, иди замеряй траекторию. Практику засчитаю». 

Сейчас, когда мне рассказывают про «романтику 90-х», я показываю фото Петьки. Нет, не то, где он в детстве — то, где он в гробу в 15 лет. «Вот оно, лицо эпохи: прыщи, синяк под глазом и надпись на лбу маркером — «Долги закрыты». 

Но самый трэш начался, когда мама попыталась устроить мне «нормальный Новый год». Украсила ёлку ватными дисками (игрушек не было), а вместо шампанского налила в бутылку из-под «Белизны» компот. Дед Морозом стал наш сосед-алкаш Гена. Он упал с табуретки, разбил «Белизну» и заорал: «Я горю! С Новым годом, падлы!». Мы смеялись до слёз. Потом мама плакала, оттирая пятно с пола. 

Девяностые были как пьяный цирк: клоуны с обрезыми, львы жрали дрессировщиков, а зрители давились попкорном из прошлогодней кукурузы. И да, я до сих пор не могу смотреть на матрёшек.

Догадались, что нейронка?