Все мы любим сериал "Во все тяжкие". А продолжения всё нет. Я устал ждать шестой сезон, и сам решил написать фик по этому поводу. События начинаются с момента, на котором окончился сериал, с некоторым временным провалом, который нам устроили создатели. Пишу в духе сценария. И одним сезоном не ограничусь)
Примечания автора: все права принадлежат кому-то там. Я просто пишу фанфик.
Продолжение сериала "Во все тяжкие"
Сезон 6: Тени Альбукерке
Дисклеймер, крупно: не пытайтесь воспроизводить то, что здесь написано. Это незаконно и опасно для здоровья. Книга написана как фанфик и продолжение сериала, а не учебник для незаконных и опасных опытов.
Темнота.
Не густая, не жидкая, а как нефть, затянувшая глаза. Где-то в этой черноте пульсирует звук — монотонный, навязчивый, словно тиканье сломанных часов. Бип. Бип. Бип. Ритм кардиомонитора, врезающийся в тишину.
Камера медленно выхватывает из мрака бледное лицо. Кожа, похожая на пергамент, прорезана морщинами, которые глубже, чем шрамы. Лысый череп. Веки дёргаются, как будто за ними бьётся мотылёк, попавший в ловушку. Сухие губы, покрытые трещинами и запёкшейся кровью, шевелятся беззвучно. Воздух со свистом проходит через горло — хриплый, прерывистый звук, будто лёгкие наполнены не кислородом, а пеплом.
— Доктор (за кадром, голос металлический, из динамика): Он пришёл в себя.
Голос лишён эмоций, как инструкция к прибору.
Где-то скрипнула дверь. Шаги, тяжёлые, в такт ударам сердца на мониторе. Луч фонаря выхватывает детали: решётки на окнах, ржавые от времени, потолок с пятнами плесени, капельницу с мутной жидкостью. И наконец — его. Уолтера Уайта, прикованного наручниками к железной койке. Тело, когда-то плотное, теперь обвисшее, как пустой мешок. На боку, под задравшейся синей тюремной робой, виднеется шрам — неровный, багровый, след от пули, которая должна была убить его в пустыне.
— Охранник (смеётся, пересыпая слова жевательным табаком): Чёрт возьми... Я думал, ты сдох ещё год назад, Хайзенберг. А тебя, паскуду, мало того, что от рака подлечили, пока ты тут валялся, так ты еще и в себя пришел. Живучая скотина!
Он приближается, и свет фонаря бьёт Уолтеру в глаза. Лицо охранника — грубое, с щетиной и шрамом через бровь. На шее болтается жетон с выцветшей надписью: «Fulton Penitentiary».
Уолтер моргает, пытаясь сфокусироваться. Его пальцы дрожат, царапая матрас, пропитанный запахом антисептика и мочи. Голос, когда он наконец выдавливает из себя слова, похож на скрип пересохших ржавых петель:
— Уолтер: Где... Джесси?
Охранник фыркает, плюёт на пол. Жёлтая лужица растекается рядом с капельницей.
— Охранник: Ты в федеральной тюрьме категории А, ублюдок. Здесь кончаются все твои сказки. А твой пацан? — Он наклоняется, дыхание пахнет дешёвым виски. — Его давно перемололи. Как и всех, кто связался с тобой.
Камера отъезжает, открывая всю камеру-лазарет. Тесное помещение, заставленное медицинским хламом: сломанный стетоскоп, пустые флаконы с этикетками «Запрещено к использованию», ржавые инструменты в лотке. На стене, рядом с треснувшим зеркалом, висит перекошенный календарь. Красные цифры: Март 2025.
Двенадцать лет.
Двенадцать лет с тех пор, как пуля пробила его бок, а полицейские сирены заглушили последний хрип.
Уолтер пытается приподняться, но наручники впиваются в запястья. Боль, острая и знакомая, пронзает тело. Он замечает своё отражение в зеркале — наголо бритый, с бородкой, впалые щёки, глаза, в которых больше нет огня. Только пепел. Или что-то теплится?
— Доктор (в динамике): Введите седатив. Протокол 34-Б.
Голос словно принадлежит машине, а не человеку.
Охранник достаёт шприц, наполненный мутной жидкостью.
— Охранник: Спокойной ночи, король мета.
Игла вонзается в вену. Уолтер чувствует, как холод растекается по жилам. Тьма снова накрывает его, но перед тем, как сознание гаснет, он успевает увидеть: на полу, под койкой, валяется смятый листок бумаги. На нём — детский рисунок. Жёлтое солнце, зелёная трава, и три фигурки: папа, мама, сын.
«Уолтер-младший», — мелькает в голове.
Экран гаснет.
Титры:«Иногда смерть — это милость. Но не для него».
После титров:
Тёмный экран. Звук кардиомонитора внезапно прерывается. Раздаётся сигнал тревоги. Голоса:
— Охранник (кричит): Он остановил сердце!
— Доктор: Реанимация, сейчас!
Молчание. Суета. Потом — одинокий, хриплый вдох.
Эпизод 2: "Крысы и короли"
Стальные двери лазарета скрипнули, как кости старика. Два охранника в бронежилетах волокли Уолтера в красной робе и в полном комплекте кандалов по коридору, его босые ноги шаркали по бетону, оставляя следы пота. Гул тюрьмы нарастал с каждым шагом — рёв голосов, лязг замков, ритмичный стук кулаков по решёткам. Воздух пропитался адской смесью: едкий хлорка, прогорклый суп, и под всем этим — сладковатый запах страха.
- Хай-зен-берг! Хай-зен-берг! Хай! Хай! Хай! Хай-зен-берг! – орали заключенные, ритмично стуча по решеткам пустыми кружками.
— Охранник №1 (толкая Уолтера в спину): Добро пожаловать в рай, Хайзенберг.
Общий блок «Фултонской крепости» напоминал бетонный улей, где вместо пчёл копошились люди в оранжевых робах. Трехъярусные нары, облепленные фотографиями и религиозными иконками, клетки с решётками вместо стен. На верхних уровнях, словно стервятники, сидели члены банд — мексиканцы с татуировками святых на шеях, афроамериканцы в банданах, бледные «арийцы» с паутиной свастик на ключицах. Внизу, у раковин, толпились «мусорщики» — те, кому не хватило места в иерархии. Один из них, тощий парень с выжженными наркотой глазами, вытирал окровавленной майкой лужу на полу.
Уолтера бросили в угол, как мешок с мясом. Он прижался спиной к стене, пытаясь скрыть дрожь в руках. Шрам на боку ныл, напоминая о пуле, которая недоделала работу.
— Голос за спиной (на ломаном английском):Hola, abuelo.
Он обернулся. Перед ним стоял мужчина лет тридцати, в расстёгнутой робе, обнажающей грудь, покрытую татуировками. На шее — криво выведенная надпись: «Sangre por sangre». Лицо — точная копия Гектора Саламанки, но без морщин. Только глаза — те же, чёрные и пустые, как дула пистолетов.
— Тико (на испанском, с усмешкой):Mi abuelo говорил, ты умеешь готовить голубой лёд. Сделаешь для нас — останешься живым. Не думай, что тебя спасёт твоя слава.
Он щёлкнул пальцами, и двое здоровяков в капюшонах шагнули вперёд, перекрывая свет.
Уолтер медленно поднялся, опираясь на стену. Голос звучал хрипло, но твёрдо:
— Уолтер: У меня нет оборудования. Даже если бы было — зачем мне ваши игры?
Тико рассмеялся, обнажив золотой зуб.
— Тико (переходя на английский): Ты думаешь, здесь только панчитос да аллаху акбар дерутся за парашу? — Он махнул рукой в сторону охранника, который крался вдоль стены с пакетом в руках. — Здесь филиал картеля. Вентиляция, электричество, крысы в форме... Всё куплено.
Уолтер проследил за движением охранника — тот сунул пакет в щель под душем. Мелькнули этикетки: «Аммиак», «Эфир».
«Крысы везде», — промелькнуло в голове Уолтера.
— Тико (приближаясь): Дед ненавидел тебя. Говорил, ты змея. Но змеиный яд полезен... если знать дозу. — Он достал из кармана ржавый нож, провёл лезвием по ладони Уолтера. — Сделаешь мет — будешь есть. Нет — сдохнешь в канализационной трубе. Выбор простой, ¿no?
Из соседней камеры донёсся вопль. Кто-то бился головой о решётку, крича на арабском. Охранники смеялись, снимая происходящее на телефон.
— Уолтер (тихо): Мне нужен доступ в прачечную. И... помощник.
— Тико (ухмыльнулся): Умный старик.
Он кивнул, и один из его людей вытолкнул вперёд тощего заключённого в очках с толстыми линзами. Тот споткнулся, едва не уронив стопку книг.
— Тико: Луис. Инженер-неудачник. Взорвал свой завод, чтобы страховку получить. — Он швырнул Луису нож. — Если предаст — сам прикончишь его.
Луис задрожал, но кивнул. Уолтер посмотрел на него — в глазах читался страх, но и голод. Голод не к еде, а к делу.
— Уолтер (Луису): Ты разбираешься в трубопроводах?
— Луис (робко): Я... проектировал системы вентиляции.
— Уолтер: Идеально.
Тем временем охранник Джоуи, тот самый с пакетом химикатов, прошмыгнул мимо, бросив Уолтеру ключ. Тот упал в лужу, сверкнув на мгновение.
— Джоуи (шёпотом): Прачечная. Полночь.
Уолтер поднял ключ, спрятав его в кулак. Тико наблюдал за этим, словно кот за мышью.
— Тико (шепотом на ухо Уолтеру): Помни, абuelito — здесь я бог. А боги капризны.
Он удалился, оставив за собой шлейф дешёвого одеколона и угроз.
Полночь. Пар от кипящих котлов висел в воздухе, как туман. Уолтер и Луис пробирались меж ржавых машин, освещая путь фонарём из разобранного телефона. Джоуи ждал у задней стены, куря сигарету.
— Джоуи: Ты знаешь, что будет, если нас спалят?
— Уолтер: Тебя убьют за воровство героина. Меня — нет. — Он открыл дверь в подсобку, заваленную тюками грязного белья.
- Откуда ты знаешь? – округлил глаза Джоуи.
- Птичка нашептала в камере. Что ты уже 5 лет воруешь конфискат. Но меня это не касается, - поспешил добавить Уолтер, видя, что Джоуи смотрит на него недобро.
На столе, между мешками с порошком, лежали химикаты: колбы, пробирки, даже самодельная горелка. Луис ахнул:
— Луис: Это же... реактив Гриньяра! Откуда?
— Джоуи (пожимая плечами): У картеля длинные руки.
Уолтер провёл пальцем по пыльной таблице Менделеева на стене.
— Уолтер (тихо): Начнём с малого. Красный фосфор, йод...
— Луис (перебивая): Но здесь нет дистилляторов! Давление не выдержит...
— Уолтер (прерывая): Пар из душевых. Трубы выдержат, если подключить их через клапан сброса.
Луис замер, осознавая грань между безумием и гениальностью. Джоуи потушил сигарету, сплюнув в угол.
— Джоуи: Час до обхода. Если услышу шаги — уйду первым.
Уолтер кивнул. Его руки, дрожавшие ещё утром, теперь двигались точно — словно машина, запущенная после долгого простоя. Кстати, Луис, - спросил он, когда выдалась минутка, - кто такой этот Тико?
- Гектор "Тико" Мендоса — внук Гектора Саламанки, - не отвлекаясь, ответил Луис.
- Похож… Знавал его брата, Туко.
- Да, тот еще был кретин. Его даже в картеле недолюбливали.
Уолтер вспомнил все деяния того мудака, который совал себе в нос всё, что попадется, кроме, как назло, их мета с рицином. Чертов Джесси, зачем-то добавил туда свой дурацкий чили. Надо бы его всё же разыскать.
Утро. Тико сидел на верхнем ярусе, разглядывая пробирку с голубовыми кристаллами. Его люди окружили Уолтера, как шакалы.
— Тико (понюхав мет): Чистота... 90%? 95?
— Уолтер: 92. Без оборудования лучше не будет.
Тико встал, медленно спускаясь вниз. В руке блеснул нож.
— Тико: Дед говорил — ты любишь играть в бога. Но здесь я решаю, кто живёт. — Он прижал лезвие к горлу Уолтера. — Следующая партия — 95%. Или твой инженер узнает, как воняют твои кишки.
Он отшвырнул Уолтера на пол. Тот упал, ударившись плечом о бетон. Луис бросился помогать, но Тико остановил его взглядом.
— Тико (уходя): И, Хайзенберг... Не вздумай искать друзей среди крыс. — Он кивнул в сторону Джоуи, который нервно курил у выхода.
Экран гаснет.
Титры:«В тюрьме нет невиновных. Есть те, кого ещё не поймали».
После титров:
Крупный план пробирки с метом. Жидкость пузырится, меняя цвет с голубого на кроваво-красный. Слышится шипение — где-то лопается труба.
Эпизод 3: "Кровь на стенах"
Тюремная столовая была похожа на адский пир. Гул голосов, звон металлических мисок, чавканье, смешанное с проклятьями. Воздух пропитался вонью тушёной фасоли и пота. На стенах, испещрённых граффити, красовались символы банд: перечёркнутые короны, змеи, черепа с цифрами — отметки о зарезанных врагах. Уолтер сидел в углу, медленно размешивая ложкой холодную кашу. Его пальцы дрожали, но не от страха, конечно, а от голода. Две недели на пайке «штрафного рациона» за отказ повысить чистоту мета.
— Джоуи (шепотом, протискиваясь к столу): Новый игрок. Эль Грилло. Говорят, он сожрал трёх своих людей за попытку слива.
Охранник кивнул в сторону входа.
Двери распахнулись. В столовую вошёл человек в белой рубашке, расстёгнутой до пояса, обнажая грудь, покрытую татуировками скорпионов. Его лицо скрывали тёмные очки, а на шее болталась золотая цепь с кулоном в виде бритвы. За ним шли четверо телохранителей с ножами за ремнями.
— Эль Грилло (голос гулкий, как гром):¡Buenos días, perras! Кто здесь главный крысолов?
Тико встал, опираясь на стол. Его люди потянулись за заточками.
— Тико (на испанском): Твоя мамá забыла научить тебя манерам, cabrón?
— Эль Грилло (снимая очки): Мамá говорила: «Режь первым». — Он плюнул в тарелку Тико. — Половина твоего мета теперь моя. И лаборатория.
Тишина. Даже охранники у дверей замерли. Уолтер наблюдал, как капля пота скатилась по виску Луиса, сидевшего рядом.
— Тико (тихо): Лаборатория принадлежит Хайзенбергу.
Эль Грилло повернулся к Уолтеру, медленно проводя языком по лезвию кулона.
— Эль Грилло:Abuelito… Ты пахнешь смертью. Но твой яд мне нравится. — Он бросил на стол свёрток. Внутри — фото Скайлер и Уолтера-младшего, снятые через окно квартиры. — Работай на меня. Или твоя семья станет удобрением для кактусов.
Уолтер сглотнул. На фото Уолтер-младший улыбался, держа в руках медаль из школы. Той самой, куда он так и не доехал в своём Pontiac.
Ночью. Подсобка прачечной.
Пар застилал глаза, как дым после взрыва. Джоуи дрожащими руками наливал в кружку растворимый кофе.
— Джоуи: Он проверит фото на подлинность. Узнает, что сын мёртв…
— Уолтер (перебивая): Не узнает. Потому что Эль Грилло умрёт завтра.
Он достал из-под стола маленький флакон с меткой «KCN». Цианид, украденный из тюремной мастерской.
— Джоуи (отшатнувшись): Ты с ума сошёл! Если списывают на передоз — нужны следы инъекций.
— Уолтер: Его люди проверят тело. Но не кофе. — Он капнул яд в кружку. Жидкость позеленела на мгновение, затем стала чёрной. — Привычка пить эспрессо в семь утра — слабость глупцов. Да и кого волнует тюремный жмур, хоть и с положением? Скажут, нанюхался, и сожгут через неделю.
Луис, чинивший паропровод, поднял голову:
— Луис: Давление в трубах на пределе. Если сегодня добавим аммиак…
— Уолтер: После завтрака. Сначала похороны.
Эль Грилло сидел за центральным столом, размахивая фото Скайлер как веером. Его люди смеялись, швыряя хлеб в заключённых-«мусорщиков».
— Эль Грилло (крича заключенному-официанту):¡Café! Negro como tu alma.
Парень, выглядевший как девушка, в дрожащих руках поднёс кружку.
Уолтер наблюдал из-за угла. Сердце билось так громко, что он боялся, его услышат. Эль Грилло поднёс кружку к губам — и остановился.
— Эль Грилло (глядя на Уолтера):¿Quieres un trago, abuelo?
Он протянул кружку, ухмыляясь.
Уолтер замер. «Он знает», — пронеслось в голове. Но шагнул вперёд, взял кружку и сделал глоток. Жжение в горле, горечь… и ничего. Кофе был чист. «Джоуи подменил», — понял он.
— Уолтер: Слабый напиток. Как и ты.
Он плюнул в лицо Эль Грилло.
Тот взревел, выхватив нож. Но через секунду его тело скрутила судорога. Пена, смешанная с кровью, хлынула изо рта. Он рухнул на стол, опрокинув миски с едой.
— Охранник (в рацию): Медики! Передоз в столовой!
Толпа ринулась к телу, вырывая золотую цепь, фото, даже ботинки. Тико подошёл к Уолтеру, прижав его к стене.
— Тико: Ты опасный ублюдок, Хайзенберг.
— Уолтер (вытирая кровь с губ): Я выживаю.
На стене за ними кто-то вывел свежей кровью: «Sangre por sangre».
Пока Джоуи вёл Уолтера к камере, тот тихо спросил:
- Про кофе уже разнёсся слух. Но попался несвежий тако, - криво ухмыльнулся тот.
После титров:
Крупный план фото Уолтера-младшего. Ветер подхватывает его и уносит в решётчатое окно. На обороте надпись: «Прости, папа».
Тюремная библиотека пахла плесенью и тлением. Полки с потрёпанными детективами и религиозными брошюрами стояли криво, как пьяные. Уолтер сидел у окна, зарешеченного проволокой, сквозь которую пробивался тусклый свет. На столе перед ним — разобранная ручка, из которой он вытащил пружину. «Слишком слабая для отмычки», — подумал он, сжимая металл в ладони.
Дверь скрипнула. В проёме возник силуэт в тактической форме, с нашивкой «SORT» на плече. Лицо — знакомое, но постаревшее. Шрамы, седина в бороде, глаза, которые больше не улыбались.
— Специальный агентРэми (хрипло): Привет, Уолтер. Или ты всё ещё предпочитаешь «Хайзенберг»?
Он сел напротив, положив на стол толстую папку с грифом «Совершенно секретно». Его руки, покрытые татуировками времён службы в DEA, дрожали едва заметно.
— Уолтер: Тебя повысили. Начальник псов.
— Реми: А тебя не казнили. Хочешь знать почему?
Он открыл папку. На верхнем листе — фотография Хэнка Шрейдера, сделанная за день до его смерти. Под ней — потрёпанная тетрадь в кожаном переплёте.
— Реми: Он вёл дневник. Последняя запись: «Уолтер — не монстр. Он сломался, как все мы». — Реми перевернул страницу, где красовалась детская рука Уолтера-младшего: «С днём рождения, папа». — Хэнк просил дать тебе шанс. Даже мёртвый, он оказался убедительнее прокурора.
Уолтер потянулся к фото, но Реми резко захлопнул папку.
— Реми: Ты недостоин даже смотреть на это.
Тишину разорвал крик из коридора. Кто-то бился в припадке, крича: «Они в стенах!». Гомез не моргнул.
— Уолтер (сжимая пружину до крови): Хэнк мёртв. А я — здесь. Ты пришёл за покаянием? Или хочешь, чтобы я сказал «спасибо»?
— Реми(вставая): Я пришёл напомнить: ты не бог. Ты — призрак в клетке.
Он ушёл, оставив дверь открытой. В проходе мелькнула тень Джоуи, кивнувшегося в сторону архива.
Ночь. Туннель вентиляции.
Уолтер полз по узкой трубе, царапая локти о ржавые края. Воздух гудел, как раненый зверь. Где-то впереди, за решёткой, виднелся синий свет мониторов. Архив.
Он спрыгнул в комнату, заваленную коробками с надписями «1989-2005». На столе — компьютер с зелёным экраном DOS. Луис взломал систему на прошлой неделе: «Пароль — имя жены надзирателя. Всегда имя жены».
Документы посыпались как пепел.
Дело № 45621: Скайлер Уайт.
Осуждена за отмывание денег (2014).
Приговор: 8 лет. Условно-досрочное (2019).
Последнее место работы: ночная уборщица в мотеле «Сансет».
В 2014 году передана под опеку Мари Шрейдер (Ламберт),
сестре Скайлер Уайт, жене погибшего Фрэнка Шрейдера.
В 2022 возвращена Скайлер Уайт после снятия судимости.
Дело № 87340: Уолтер Уайт-младший.
Дата смерти: 15.09.2019.
Причина: передозировка фентанилом.
Примечание: найдён в подъезде с фото отца в руке.
Экран поплыл. Уолтер схватился за стол, чтобы не упасть. В ушах зазвенело, и вдруг он услышал смех — тот самый, детский, из старого видео, где Уолтер-младший учился ездить на велосипеде. «Смотри, пап, я лечу!».
— Уолтер (шёпотом, разбивая кулаком монитор): Всё ради этого...
Стекло впилось в кожу, но боль была слабее, чем та, что рвала грудь. Он рухнул на пол, сжимая распечатку с фото сына. На обороте — детская надпись: «Папа, когда ты вернёшься?».
Тико ворвался с людьми, разбросав по полу обрывки архивных документов.
— Тико (тыча ножом в грудь Уолтера): Ты лазил в архив! Копал про мою семью, да?
— Уолтер (медленно поднимаясь): Я искал... свою.
Тико замер. Его взгляд упал на фото Уолтера-младшего, приклеенное скотчем к стене.
— Тико (неожиданно тихо): Моего брата убили в 12 лет. За пачку сигарет. — Он сунул нож в ножны. — Семья — слабость. Ты сдохнешь здесь, abuelo.
Когда они ушли, Уолтер достал из-под матраса кусок зеркала. Отражение как будто шептало: «Ты убил их, но не пулей, а равнодушием».
После титров:
Крупный план дневника Хэнка. На последней странице — карандашный набросок: Уолтер и Хэнк, сидящие за столом с пивом. Подпись: «Иногда враги — единственные, кто помнит тебя человеком».
Продолжение: https://author.today/reader/434894/4031726
