Уголь

Как я не раз писал Китай умеет удивлять и опровергать все прогнозы. Китай доминирует в мире в темпах четвертого энергоперехода, доля продаж электромобилей на внутреннем рынке превышает 50%, страна реализует 600 проектов по производству зеленого водорода, аммиака и метанола. Что касается возобновляемой генерации, в этой отрасли Китай достиг мало прогнозируемых рекордных масштабов.

По данным данным Национального управления энергетики Китая (NEA) Страна в мае подключила к сетям 93 ГВт солнечных электростанций (СЭС)! Для понимания масштабов происходящего США +Европа за весь 2024 год совокупно подключили 95 ГВт.

С января по май в сеть добавлено.

СЭС +197,82 ГВт + 388,03%

ВЭС + 46,28 ГВт

ГЭС + 3,25 ГВт

АЭС -0

ТЭС -17,55 ГВт

Итого мощности ВИЭ (без учета биогаза, геотермальных и тд.) + 247,35 ГВт.

Электромобили в Китае выдавливают ДВС с внутреннего рынка на экспорт, импорт нефти падает

Совокупная установленная мощность

СЭС - 1084,45 ГВт

ВЭС -567,49 ГВт

ГЭС -438,64 ГВт

АЭС-60,83 ГВт

ТЭС-1457,40 ГВт

Итого, мощности СЭС+ВЭС достигли 1651,94 ГВт, что второй месяц подряд превышает мощности ископаемой генерации, СЭС впервые достигли тераваттного масштаба. Напомню читателям прогноз по СЭС на этот год составляет от 300 до 350 ГВт и 100 ГВт ВЭС. Страна также реализует проект "матери всех плотин" в Тибете с годовой генерацией 300 млрд кВт.ч. что в три раза превышает генерацию ГЭС "Три ущелья"

КИУМ( Коэффицие́нт испо́льзования устано́вленной мо́щности) угольных электростанций поднебесной падает по мере ввода новых мощностей ВИЭ.

В 2002 КИУМ составлял 70% С тех пор это число постоянно снижалось, поскольку все больше угольных электростанций начинают работать в часы средней нагрузки и даже пиковые часы. К 2022 году средний коэффициент использования угольных электростанций в Китае снизился до 53%.

Угольная генерация впервые упала упала на 4% в период с января по апрель, импорт угля снизился в мае на 18%. По прогнозам прогнозам импорт угля может снизится в этом году от 50 до 100 млн. тонн.

#китай#возобновляемая_энергия#солнечные_электростанции#уголь

Китай готовится к запуску первой очереди самого крупного завода по синтезу зеленого Н2 и аммиака

Притом важно, что возможность сделать это есть не за счет Индии или Китая, а за счет собственного спроса. Губернатор Илья Середюк предложил использовать уголь не только как экспортный ресурс, а как основу для строительства локальных электростанций, теплиц и даже майнинговых ферм. Формально – попытка оживить экономику региона. По сути – заявка на новый энергетический кластер.

Логика проста. Разрезы есть – значит, топливо под ногами. Построй ТЭС рядом – и не нужно гонять уголь за тысячи километров. Это сразу снижает себестоимость, повышает рентабельность, а заодно дает региону стабильное энергоснабжение. Так делают в Китае: 30% новых угольных мощностей строятся прямо у шахт, а 75% таких проектов финансируют сами угольные компании.

Подобные проекты могут быть запущены и в России. Так, En+ обсуждает аналогичный проект в Тулунском районе – 2–3 ГВт на месте разреза. Ток пойдет напрямую в промышленность. Такие станции экономят на логистике, снижают издержки и позволяют комплексно развивать территорию – от ТЭЦ до теплиц.

Еще одно предложение – майнинг. Да, тема спорная. Майнинг уходит в прошлое, о чем я писал ранее. Но можно продумать дальше. Раз есть дешевая электроэнергия – значит, можно запускать дата-центры, спрос на услуги которых будет только расти.

Однако есть ключевые риски:

– в Генсхеме таких проектов нет – потребуется переписывать стратегические документы;

– все вышеописанное – совсем не профильный бизнес для угольных компаний;

– при ставке 20%+ бизнес-модель легко рушится на этапе расчетов.

Тем не менее, идея выглядит сильнее, чем простое дотирование отрасли. Уголь в Кузбассе есть. Люди – есть. Осталось дать дешевый ток и спрос. ТЭС + дата-центры – это не только спасение отрасли, но и шанс превратить Кузбасс из сырьевого придатка в промышленную энергозону.

Еще больше интересных материалов в моем telegram-канале "Константин Двинский"

Не забываем ставить лайк :)
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить!

Если задуматься, то своему феерическому успеху в жизни я обязан непостоянству. Ещё в школе я месяц работал на практике в столярке. До сих пор помню стойкий, липкий запах сосны, звон в ушах после работы от станков и недлинные — и не все — пальцы самого столяра.
Также в промежутке между хорошей и очень хорошей работой, я в порту работал маркировщиком слябов — неделю. По ночам я выходил с ведром краски в импортном районе порта и нужные металлические балки подписывал нужным номером.
Немаловажную роль в становлении меня сыграла мама с фразой: "Мужик должен работать физически, а не пропадать месяцами чёрт знает где и возвращаться домой с этими долларами". (с)

Так я был устроен на стройку. Спустя четверть века я легко покажу то место с точностью до метра, где началась моя карьера строителя. Я человек крайне пунктуальный, и в 8 утра уже стоял с лопатой недалеко от "красной бани". Там, в веками утрамбованной грунтовке, нужно было прорыть траншею для кабеля. Обед, как и полагается, начинался в 12:00. Именно во время обеда я осознал, что строительство — это не моё, и моя карьера в этом бизнесе ограничилась четырьмя каторжными часами.
Но мама есть мама, и в городе ещё оставались унизительные места работы, за которые платили ничтожно мало. Таким образом я стал истопником у мамы же на работе. На вопрос "кем ты работаешь?" я туманно отвечал следующее: "Оператором котельных котлов угольного типа".
Работа была несложная, но назвать её непыльной рука не поднималась. Рука не поднималась и в прямом смысле этого слова, ибо уголь в здание надо было таскать из замёрзшей кучи. Ломом наламывались куски, складывались в вёдра и неслись (мной) в подвал здания. Может показаться, что работа в кочегарке сродни романтике: мол, уголь горит, а ты сидишь, пишешь песни о группе крови на рукаве. Показаться может — но это совершенно не так.

Во-первых, уголь — не дрова: спичкой не разожжёшь. Навалишь дофига — воздуха будет мало, гореть не будет. Положишь мало — сгорит быстро, чаще придётся чистить печь от шлака. А чистить печь — это отдельная трагическая история. Дрова сгорают красиво, превращаются в золу, а она проваливается в отверстия мелким порошком. С углём такая песня не прокатывает. Он, падла, коксуется. То есть превращается в печи в такую серо-коричневую пемзу. Толковый истопник следит за коксованием и убирает шлак снизу, добавляя свежего угля сверху.
Нетрудно догадаться, что к толковым кочегарам я никакого отношения не имел — и засыпал.

Просыпался я, как и все в здании, от жуткой холодины. Вытащить из печи эту застывшую колдобину невозможно, и начинается ручное реанимирование. Пока там, наверху, все мёрзнут и матерят и меня, и маму, которая меня пристроила на "тёплое местечко", я ломом разбивал в печи шлак. Пыль и вонь от этого процесса проникают в каждый уголок здания. Я вылетал из кочегарки с вёдрами этой гадости, жадно глотая воздух. На растопку котлов по новой нужен как минимум час. А там наверху мёрзнут "любящие" меня люди.

В подобных случаях (а это каждый раз) я, под покровом ночи, нёсся с тачкой в частный дом неподалёку, где был сарай с дровами. Хозяина будить было неудобно, поэтому я ничего не говорил и набирал дров с запасом. Вскоре в здании воцарялась тёплая атмосфера дружбы и взаимопонимания. Дрова горели чуть медленнее бумаги, потому что в котёл подавался воздух под давлением. Я только успевал гонять с тачкой за дровами. Когда мне надоедал этот марафон — я снова закладывал в печь уголь и успешно засыпал. Ну и через часика три — всё сначала.

Я бы вряд ли запомнил свою зарплату, если бы не хозяин дров. Он провёл серьёзное расследование и изловил преступника. Моему удивлению не было предела. Там у меня люди мёрзнут, мне некогда, а он, рассевшись на дровах в 3 часа ночи, рассказывает мне, сколько стоит машина дров. Стоила она тогда 40 советских рублей. Надо же, какое удачное совпадение: и моя зарплата тоже была 40 рублей. Сжёг я, конечно, несоизмеримо больше, но машину дров ему купить пришлось. С другим, может быть, можно было бы как-то договориться, но с майором уголовного розыска я решил задушевные беседы не проводить.

Дома я взвесил все "за и против" — и уволился к чертям. Не посадили — и слава Аллаху. Именно тогда я понял, что воровать плохо. Особенно в таких ничтожных количествах.
И неожиданно грянули 90-е. Не знаю, для кого как, а для меня начались золотые времена. Они могли закончиться в специальных "домах отдыха" для самых хитрых, но я нечаянно ушёл в море — и, как поётся в песне, "поросло травой место наших встреч".

Я даже фамилию адвоката запомнил. Мы с ней ещё несколько раз встречались в середине и конце 90-х по разным вопросам. В общем, и женщина оказалась хорошая, а адвокат — так вообще замечательный.