В детстве я любил Рождество. Став взрослым, я его возненавидел.
Потом я переехал в Россию, и вдруг волшебство вернулось.
Но почему?
В конце концов, разве это не мечта? Разве австралийское Рождество с солнцем, серфингом, барбекю и крикетом на заднем дворе - это не то, о чем фантазирует каждый занесенный снегом и обмороженный житель Северного полушария?
Оказывается, нет.
Моя растущая глубокая неприязнь к Рождеству имела мало общего с жарой. Оно было связано с тем, что Австралия так и не сумела выпестовать свою собственную адаптацию Рождества.
Есть что-то глубоко неприятное и эмоционально тяжёлое в том, чтобы бродить по супермаркету в жару 37oC (98,6 единиц свободы), со стекающим по ногам потом, в поисках крема 3B(крем против пота), в то время как Мэрайя Кэри поет песни о том, как за окном падает снег, и сворачивается калачиком у камина. Затем вы снова выходите на улицу, прямо в предупреждение об ультрафиолетовом излучении, настолько экстремальном, что вы вспоминаете, что вам нужно записаться на следующую проверку на рак кожи.
Можно подумать, что спустя два столетия мы нашли способ совместить тепло европейского (или, будь они неладны, американского) Рождества с реалиями австралийского лета. Но нет. Вместо этого мы получаем все ту же заимствованную праздничную эстетику, неловко приклеенную скотчем к климату и культуре, где ей просто не место.
И нет, наклеивание в Woolies(местная Пятёрочка) вывески с изображением Санты в шортах и с доской для серфинга рядом с целым рядом дешевых, убогих, пластиковых украшений китайского производства не подходит.
Рождество - это не погода. Дело в аутентичности. И это то, что Россия делает невероятно хорошо.
Так что включайте кондиционер, австралийские дети (и, наверное, взрослые тоже), и позвольте мне рассказать вам историю о том, как в России правильно празднуют Рождество.
Aussie! Aussie! Aussie! Oi! Oi! Oi! Ho Ho Ho
(Прим. Переводчика: Aussie, Осси -сленговое самоназвание австралийцев)
В детстве Рождество в Австралии было просто великолепным. У нас было все: длинные летние каникулы, пляжи, велосипеды и мир, по которому можно было бродить без Google Maps и смартфонов (да, я такой старый).
Солнце, серфинг и эпические, бьющие в окно грозы, которые сотрясали землю и нагоняли волну быстрее, чем мы могли ее поймать. В это время года в воздухе витала какая-то магия.
В детстве мы не обращали внимания на проблемы и заботы взрослых, и у нас не было причин думать, что Рождество - это не просто что-то, чего нужно ждать с нетерпением.
Потом вы взрослеете.
И вдруг Рождество перестает быть волшебством. Это только про деньги.
Теперь вы вкалываете на низкооплачиваемой случайной работе без выходных, прекрасно понимая, что рождественская остановка означает отсутствие работы, дохода и выбора.
Ваша последняя зарплата уже испарилась на квартплату и счета за электричество, а оставшихся на счету двадцати баксов хватит, пожалуй, на дешевый пакетик вина - лакомство, припрятанное до Нового года, чтобы было с чем поджарить тост.
Устроившись на постоянную работу, вы берете сверхурочные, чтобы работать на Рождество и Новый год, потому что вам отчаянно нужны деньги. Большая часть этой радости и праздника высасывается из вас, как последний след гоголь-моголя Bundaberg Rum, оставшийся на дне коробки.
Но самое ужасное?
Весь сезон кажется таким же фальшивым, как пластиковые украшения.
Даже в детстве в рождественское утро мы тонули в рождественских историях, которые явно не принадлежали нам. Диснеевские мультфильмы наполнены принцессами и заснеженными замками. Позже появились банальные романтические комедии, в которых какая-то женщина находила настоящую любовь, с тоской глядя на замерзший пруд в Центральном парке. И, конечно, где-то на заднем плане кока-кольный Санта хохотал, как будто он тоже никогда не встречал Рождество в мороз.
А около 11 утра началась поездка.
Забившись в семейный универсал Holden Commodore (который, кстати, в Австралии больше не производят), мы, обливаясь потом, ехали по шоссе к пляжной хижине тетушки Лоррейн, наблюдая, как пластмассовые олени, снежинки и остролист провисают и искривляются под палящим солнцем.
Именно таким должно было быть австралийское Рождество?
По правде говоря, австралийские рождественские традиции - это вовсе не традиции. Это неловко заимствованные шаблоны из Северного полушария, навязанные стране, в которой по большей части даже никогда не выпадал снег.
Лучшей попыткой исправить эту нелепость было «Рождество в июле».
Которое прижилось так же быстро, как занимаются мокрые дрова зимой.
У тетушки Лоррейн мы собирались вокруг фальшивой пластиковой ели, несмотря на то, что снаружи нас окружали высоченные эвкалипты. Елка, освещенная светодиодными лампочками, одобренными DCCEEW (потому что ничто не говорит о Рождестве так, как правительственные правила энергоэффективности), возвышалась над нами, пока мы рвались к подаркам, а родители внимательно наблюдали за нами, играя в негласную игру «у кого больше доход».
Затем наступил обед.
Было чертовски жарко, чтобы есть что-то теплое, поэтому блюдом по случаю были, конечно же, холодные морепродукты и салат. Взрослые пили XXXX, VB или Carlton Draught (если чувствовали себя особенно аристократично), а остатки пиршества - креветочные панцири, устричную шелуху и пивные банки - выбрасывали в пластиковый контейнер для мусора, где они гнили на солнце в течение недели, прежде чем за ними приходил мусорщик.
Вам нужно какое-то основное воспоминание из детства, чтобы подвести итог австралийскому Рождеству?
Гниющие морепродукты и забродивший алкоголь в пластиковом контейнере.
И все же, несмотря на десятилетия празднования этой причудливой лоскутной версии Рождества, никто никогда не предпринимал реальных усилий, чтобы изменить ее. Никто не встал и не сказал: «Эй, может, нам стоит сделать Рождество по-своему?».
А ведь это было бы не так уж сложно.
Поменяйте остролист на жвачные орехи и мелалеуку.
Поменять снежинки на градины.
Заменить северных оленей на кенгуру.
Это могло бы случиться. Это должно было случиться.
На самом деле, в 1995 году это почти произошло.
Это был год, когда Bucko & Champs переделали песню Jingle Bells в «Aussie Jingle Bells». Это была песня, которая на один короткий миг показалась мне способной зажечь что-то. Совершить массовый сдвиг в умах людей.
К сожалению, этого не произошло.
Почти 30 лет спустя мы все еще цепляемся за ту же заимствованную и неаутентичную чепуху, неуклюже приклеенную скотчем к стране, которая, на мой взгляд, никогда не нуждалась в том, чтобы копировать кого-то вообще.
К сожалению, это касается не только Рождества. Эти настроения проникли практически во все сферы жизни современной Австралии. От залов парламента до самой ткани нашей культуры. Мы слишком долго копировали Соединенные Штаты.
Но ради всего святого. Почему мы не можем хотя бы сохранить Рождество?
Добро пожаловать в зимнюю страну чудес (нет, серьёзно на этот раз)
Я приехал в Россию в канун Нового года, а значит, сразу попал в самый разгар праздничного сезона.
В один момент я сошел с паромного терминала в Австралии, и моим последним воспоминанием о Рождестве был политкорректный баннер «Счастливых праздников», безвольно висевший на стяжках. Затем я оказался в окружении заснеженного города, который выглядел так, будто его взяли прямо со страниц тех самых сказок, которые я смотрел в детстве во время жарких летних каникул.
Это подводит меня к одному из самых больших различий между Рождеством в России и Рождеством в Австралии.
В России проживает множество конфессий, но в Пермском крае, как и во всей стране, преобладает православное христианство. А это значит, что 25 декабря приходит и уходит практически незаметно. Никаких бешеных покупок в последнюю минуту. Никакого принудительного веселья. Никаких распродаж, притворяющихся «рождественским духом» или чем-то в этом роде. Ничего.
В России Рождество наступает только 7 января благодаря юлианскому календарю, по которому рождение Христа отмечается тогда, когда оно должно было произойти.
И в отличие от Австралии, где Рождество было сведено к потребительскому спектаклю, подкрепленному принудительной инклюзивностью, русское Рождество глубоко и неапологетично духовно. Здесь нет влиятельных лиц, напоминающих вам сказать «Счастливых праздников» вместо «Счастливого Рождества», или пластиковых корпоративных сообщений о единстве.
Оно тихое.
Оно трепетное.
И оно совершенно не затронуто коммерцией.
Здесь нет рекламной шумихи и бесконечной череды Гая Себастьяна, выползающего из своей пещеры, чтобы продать вам очередной диск с праздничными каверами. Вместо этого вы слышите звон церковных колоколов с башен потрясающе красивых соборов.
Прихожане зажигают свечи, а не сжигают остатки на кредитных картах. Семьи собираются не для того, чтобы вскрывать дорогие подарки, а для того, чтобы с достоинством, преданностью и теплотой отметить причину праздника.
Но если Рождество - это тихий, священный праздник, то Новый год - полная противоположность.
Как только в воздухе появляется первая прохлада, российские города преображаются. Улицы, парки и городские площади покрываются потрясающими украшениями. Но это не дешевые, стандартизированные пластиковые безделушки, которые в Австралии наклеивают на фонарные столбы, а грандиозные, тщательно продуманные и беззастенчиво праздничные декорации.
Я даже хочу назвать их показными – но только в самом лучшем смысле этого слова.
Потому что здесь, на заснеженных улицах России, им самое место.
В Перми, в самом центре города, где пересекаются улицы Ленина и Попова, каждую зиму происходит нечто невероятное.
Над площадью возвышается ель, ветви которой покрыты инеем. Вокруг нее возникает ледяной город с замысловатыми скульптурами, ледяными горками и извилистыми туннелями. Это игровая площадка, вырезанная из самой сути зимы!
Ледяные скульптуры, созданные местными художниками, настолько детальны и точны, что я сомневаюсь, что смогу воспроизвести их пиксель за пикселем в Photoshop.
я до сих пор картошку чистить нормально не умею, а тут люди вон чего делают
Атмосфера невроятно наполнена жизнью. В воздухе витает смех, время от времени раздается заливистый и весёлый крик ребенка, мчащегося с ледяной горки, и ритмичный скрежет стальных снегоуборочных машин, проносящихся по улицам. Время от времени из динамиков доносится английская рождественская песня. Но в отличие от Австралии, где она всегда казалась неуместной, здесь она наконец обретает смысл. Слова о падающем снеге, открытых кострах и зимних чудесах на самом деле соответствуют тому, что происходит вокруг меня.
Внизу, у замерзшей реки Кама, вдоль берегов тянутся все новые витрины. Но фишка не в том, что эти декорации существуют, потому что в Австралии тоже так делают.
Фишка в том, что эти декорации здесь.
Они аутентичны, глубоко укоренены в традициях страны и наполнены такими усилиями и намерениями, которые никогда не смогут повторить бездушные, пластиковые, вдохновленные США австралийские декорации.
И если зимняя страна чудес в Перми казалась волшебной, то Москва, которую мы посетили вскоре после этого, была на совершенно другом уровне.
Красная площадь, хотя я бы назвал её Скользкая площадь)
На Красной площади город не просто украшается к Новому году. Он преображается. Вся площадь превращается в огромный каток, окруженный светящимися рыночными прилавками, в воздухе витает аромат глинтвейна и столько светодиодных лампочек, сколько я никогда не видел на одном пространстве.
Мне просто не с чем сравнить.
Просто отвал бошки.
И в то же время это абсолютно, безоговорочно русское
Поездка в другой вид ностальгии.
Однако, мой Новый год прошёл не в ослепительной праздничной кутерьме Москвы и даже не на шумных улицах Перми.
Чуть спокойнее и чуть теплее
Мы ездили к семье моей невесты, в небольшую деревню к западу от Перми, и когда мы ехали по шоссе, усыпанному высокими замерзшими елями и большим количеством снега, чем я когда-либо мог себе представить, я почувствовал то, чего не чувствовал уже несколько десятилетий.
Внезапно, это напомнило мне о доме.
Не тот дом, который я покинул во взрослой жизни, наполненный взрослыми проблемами, финансовым стрессом и принудительным праздничным весельем. Но о доме, который я знал в детстве.
Дорога впереди, петляющая через бесконечные замерзшие леса, навевала воспоминания о поездках на север на семейные праздники в детстве. Ощущение, когда я прижимаюсь лицом к окну машины, вглядываясь в горизонт в ожидании первого проблеска океана.
Я до сих пор могу это представить.
Бесконечные ряды пальм, проносящиеся мимо, небо, затянутое собирающимися грозовыми тучами, густой влажный воздух, в котором после летнего дождя всегда ощущался запах соли и прелых растений.
Даже сейчас, когда я пишу об этом, те чувства возвращаются. Радость, волнение, волшебство Рождества до того, как взрослая жизнь и чрезмерная коммерциализация успели его испортить.
два с половиной года у вас живу. До сих пор понять не могу как вы под 100 носитесь по таким дорогам. Ониж во льду!
И когда я сидел в этой машине, рядом со своей невестой, наблюдая за проносящимися мимо Нивами и Буханками, за игрой радужных солнечных бликов, мелькавших на горизонте застывшего российского неба,
Я снова почувствовал это...
То же волнение.
Ту же радость.
То самое рождественское волшебство, которое наконец-то, спустя столько лет, вернулось.
Когда мы въехали во двор деревенского дома, его остроконечная крыша была покрыта свежим снегом и мерцала огнями, меня охватила волна нервного возбуждения.
Это был канун Нового года, но это было первое настоящее знакомство с мамой и сестрой моей невесты. Не по видеосвязи, не по фотографиям, а лично, стоя в дверях их дома.
Как только я шагнул внутрь и подскользнулся на льду (это повторяется во всех моих постах), меня охватило тепло. Не просто тепло дровяной печи. Но то тепло, которое наполняет дом.
В воздухе витал насыщенный, пряный аромат пельменей и легкий, маслянистый запах блинов, приготовленных на сковороде. Такие запахи обволакивают вас, словно теплые объятия. Такие, которые, несмотря на то, что они совершенно незнакомы, почему-то ощущаются как домашние.
А еще я впервые вживую увидел классический русский домашний декор, который видел только в кино или мельком в многочисленных звонках по WhatsApp. Но стоять в нем, вдыхать его - это было нечто совсем другое.
Замысловатые обои, старые советские шкафы, наполненные воспоминаниями, и великолепные ковры на полу - то, что, на мой взгляд, определяет русский дом. Не просто здание, а именно дом.
Дом, где рассказывают истории, смеются и передают традиции.
Именно о таком тепле, о таком доме я мечтал для нас с невестой.
В гостиной у окна гордо возвышалась рождественская елка.
Но это была не просто елка. Настоящая, мать его, живая ель!
Мама моей невесты отважно пошла в лес и !сама! срубила дерево. (На ее ветвях висели красивые старинные украшения, каждое из которых имело свою историю, каждое было размещено с особой тщательностью.
Неподалеку бегала племянница моей невесты, светящаяся от радости и восторга.
Но что поразило меня больше всего?
Не только дети были в восторге.
Взрослые тоже были в восторге!
Вся комната была наполнена улыбками, смехом и чувством, которое я уже много лет не связывал ни с Рождеством, ни с Новым годом, - чистой, ничем не замутненной радостью.
Близилась полночь, и на столе появились домашний шашлык, приготовленный на мангале, русские салаты и дымящиеся тарелки с едой, и мы собрались вместе.
без этого мужика нельзя никак
Телевизор внезапно включили, потому что если и есть в России одна неизменная традиция в канун Нового года, так это полуночная речь Путина.
А потом появилась она, её величество водка! Нет, не так - Водка.
Стакан за стаканом, налитые с особой целью. Не просто как напиток, а как ритуал.
В России водка - это не просто алкоголь.
Это рукопожатие. Объятие. Испытание.
Это тот момент, когда слова не имеют значения, но важно присутствие.
Начались тосты. Каждая рюмка поднималась с пожеланием, чувством, благословением. Некоторые из них я едва понимал, потому что мой русский тогда был абсолютным мусором. Но это не имело значения.
Потому что в тот момент смысл заключался не в словах.
Он заключался в том, как муж сестры моей невесты похлопал меня по плечу, снова наполняя мой бокал.
Он исходил от общих улыбок людей за столом, которые несколько часов назад знали меня только как лицо на экране.
Это было тепло, которое распространялось не только от водки в моем нутре, но и от невысказанного понимания того, что мне рады. Что я свой! Я член семьи!
До приезда в Россию я не очень любил пить. Но с тех пор я понял, что водка здесь совсем другая.
Она существует не только для того, чтобы напоить вас.
Она существует для того, чтобы объединять людей.
Чтобы укреплять дружеские отношения.
Чтобы превратить незнакомцев в семью.
И да, она творит чудеса с вашим знанием русского языка.
как бахнешь, так сразу по-русски легче разговаривать
(И пока у меня есть возможность, ни один русский никогда не говорит «на здоровье», когда произносит тост. Западные фильмы, пожалуйста, ради всего святого, прекратите распространять эту ложь).
Когда ночь перешла в утро, я почувствовал, что что-то меняется.
Одинокие, забытые новогодние ночи моего прошлого, проведенные в одиночестве, на работе или просто в ожидании полуночи, чтобы лечь спать, сменялись новыми.
На смену фильмам Netflix в час ночи пришли смех, тосты и семья, в которую теперь входил и я.
На смену дерьмовым пластиковым елкам пришли настоящие, звон бокалов и тепло, не имеющее ничего общего с центральным отоплением.
На смену пришло чувство, которое, честно говоря, я считал утраченным навсегда.
Санта клаус против Деда мороза
В Австралии, конечно, есть кокакольный Санта-Клаус (да, я знаю, что его придумала не Coca-Cola), а в России - славянское олицетворение зимы, Дед Мороз и его подружка внучка Снегурочка.
В деревенских домах (а возможно, и в городских квартирах) семья может заплатить небольшую сумму за то, чтобы Дед Мороз и Снегурочка пришли и поиграли с детьми, да и со взрослыми, как я выяснил, тоже.
На мой первый Новый год и Рождество местный учитель информатики пришел в костюме Деда Мороза к племяннице моей невесты, что принесло больше радости, чем миграция базы данных PostgreSQL, которую не пришлось перестраивать. Стоит каждого рубля.
Моя племянница была настолько ошарашена этим праздником, что я никогда в жизни не видел ребенка настолько счастливым. И это заставило меня задуматься: Австралии действительно нужен свой собственный Санта-Клаус, и вот он здесь:
Представляем вам Банди(Бундабергский ром и кола в банке) Клауса.
Он носит выцветшую на солнце соломенную шляпу, а не дико неуместную меховую шапку.
Замените большой красный костюм на укороченные джинсы и потасканную майку-алкоголичку.
На ногах – резиновые сапоги (для британцев это веллингтоны).
У него есть борода, но она довольно всклокочена благодаря тому, что в свое время он пережил слишком много тропических циклонов
.
Ездит на Landcruiser 70-й серии с одной кабиной, чтобы справляться с размытыми дорогами в глубинке.
Требует, чтобы на ступеньке перед домом оставили холодный Банди, или никаких подарков, приятель.
Его сопровождает верный помощник - Карен Клаус, слишком восторженная соседская мамаша, которая ведет местную группу в Facebook и отчитывает людей за то, что их газон вырос более чем на 3 мм.
Пивное брюхо.
Кенгуру вместо оленей
«Эй, кто хочет подарок и пиво?»
Не тот рождественский герой, который нужен Австралии, но тот, которого она заслуживает.
Всех с праздниками, друзья!
