Мужчины и женщины + СССР

В фильме “Девчата” Николай Рыбников и Надежда Румянцева создали на экране трогательную историю любви лесоруба Ильи и повара Тоси. Однако за кадром кипели совсем другие страсти. По слухам, Рыбников невзлюбил свою партнершу с первого взгляда.

Актриса, обладавшая веселым нравом и умевшая находить общий язык со всеми, раздражала Рыбникова. Ему не нравилось, что малоизвестная актриса так уверенно чувствует себя на площадке и свободно общается со всеми. Говорят, актер часто срывался на Румянцеву, называя ее выскочкой. Она, в свою очередь, не терпела его выпады и отвечала критикой на критику.

На съемочной площадке царила напряженная атмосфера. Иногда съемки оказывались на грани срыва, но профессионализм заставлял артистов брать себя в руки и завершать работу. Рассказывают, что сцены, где Николай Николаевич и Надежда Васильевна должны были играть влюбленных, давались им с большим трудом. Зато эпизоды, где их герои ссорились и выясняли отношения, проходили на одном дыхании.

Парадоксально, но именно взаимная неприязнь актеров, их “искра” на площадке, и создала тот неповторимый колорит и достоверность чувств, которые сделали Илью и Тосю одной из самых любимых кинопар в истории советского кино. “Девчата” – яркий пример того, как профессионализм и талант могут преодолеть личную неприязнь и создать настоящий шедевр.

Уроки физкультуры в школе для меня были сущим наказанием! Оно и понятно – росту я была ниже среднего, вечно болталась в самом конце строя, и пока длинноногие одноклассники легко делали несколько кругов по спортзалу, я еле-еле доплеталась до конца первого круга. Хуже меня была только Маринка, но это потому, что она ещё с детского сада была очень пухленькая, или, как она сама говорила - "тучная".

Кроме того, наши учителя выдвигали совершенно идиотские требования по спортивной форме. Например, в младших классах решили, что А-класс будет заниматься в белых футболках, Б - в жёлтых, а В - в голубых. А это, между прочим, был Советский Союз восьмидесятых! В то время в «Детском мире», как правило, были футболки двух видов - либо они "есть", либо "нет". И наши бедные родители сбивались с ног в поисках подходящей спортивной одежды.

Для занятий в спортзале все ученики, независимо от пола, должны были быть в спортивных шортах. Пока были маленькие, это никого не напрягало, но по мере взросления некоторые девочки стали стесняться своих форм. Первой не выдержала Маринка. С плачем отказалась идти на урок. Физрук отправил её к директору. На беду, директриса в прошлом была мастером спорта по художественной гимнастике и, насмешливо оценив Маринкину фигуру, со змеиной улыбочкой проговорила: "Форма для занятий в зале едина для всех. Попроси родителей приобрести для тебя шорты по размеру и занимайся усерднее". На следующий день Маринка заболела, а после больничного получила законное освобождение от ненавистных уроков.

Всем привет из СССР! Моя мама, Татьяна Павловна, царство ей небесное, работала в торговле. И уже выйдя на пенсию, нашла возможность заработка - ездила в Москву, покупала там ткани и продавала их в деревнях тем, кого знала, «на заказ». Я же была партийным работником, и от торговли была очень далека. Но однажды случился казус, связанный с этим ее занятием.

Среди тканей, которые покупала мама, была весьма редкая и дорогая – крепдешин. Я попросила её купить, себе для платья. Думаю, хоть раз в жизни покрасуюсь. Она купила, я сшила. Вышла на работу. Но не понравилось - показалось мне, что негоже завкабинетом политпросвещения так ярко одеваться. Однако женщины у нас в отделе (да и на самом РИ «Латекс», где я работала) как-то прознали, что я могу эту ткань «достать». И на меня повалились просьбы и заказы! Не имея торговой жилки, я просто передавала маме просьбы своих сослуживиц, а она привозила. И вот в нашем отделе, да и на заводе тоже, стали происходить странные вещи: женщины стали одеваться не по-советски ярко, роскошно! Я говорю «на заводе», точнее нужно сказать «в заводоуправлении» - но советская женщина в платье из крепдешина в конце 70-х даже в заводоуправлении это нонсенс!

В общем, вызвали меня к руководству. Не к заводскому, а к партийному. Мой руководитель прямо спросил меня, в чем дело. Я призналась, повинилась. Но все-таки сказала: «Владимир Иванович. Женщины есть женщины. Партийные они или нет. Все мы хотим быть красивыми!» На что он нахмурился, сказал, что от выговора воздержится, но взял с меня слово больше крепдешин на предприятии не распространять.