Машина времени

И вот некий гений местного масштаба однажды все-таки сумел сообразить не только то, что движение по поверхности шара происходит по дуге, но и то, как этот путь можно спрямить. Не берусь рассказать обо всем ходе и логике рассуждений «двухмерника», в нашем же трехмерно-четырехмерном мире это можно показать на простейшей аналогии.

На яблоке поселился червяк. Вместо того чтобы передвигаться из одной точки в другую по поверхности яблока, он просто прогрызает ходы-червоточины. Так путь по дуге превращается в более короткий путь по хорде.

Оказывается, подобные «червоточины» вполне могут существовать ив окружающей нас Вселенной. Чтобы понять, как это может быть, давайте несколько отступим по времени назад и расположим события в их логической последовательности.

Как известно, суть гравитации, открытой И. Ньютоном в 1687 году, заключается в том, что два тела, обладающих некой массой, испытывают взаимное притяжение. Сила притяжения зависит от расстояния между телами. А это, в свою очередь, позволяет выдвинуть следующее предположение: если одно из тел меняет свое положение, меняется и сила притяжения, которое оно оказывает на другое тело.

Причем гравитационные эффекты протекают со скоростью, значительно большей, чем скорость света. Это на сегодняшний День известно точной если солнечный луч движется к нам 8 мин, то стоит Солнцу чуть изменить свое положение, как Земля чувствует изменение гравитационного поля немедленно.

Как же тогда примирить эту особенность с теорией Эйнштейна, которая утверждает, что именно скорость света есть абсолютно непреодолимый предел скорости? Сам Эйнштейн попытался найти решение этой проблемы в рамках общей теории относительности.

Суть ее для данного случая заключается в том, что согласно предположению Эйнштейна пространство не «плоское», как полагали раньше, а «изогнутое», деформированное под воздействием распределенных в нем массы и энергии.

Говоря другими словами, это означает, что наше трехмерное пространство загибается в некое четвертое измерение, подобно тому как двухмерный лист бумаги, если его скрутить, загибается в третье измерение.

Последствия этой теории не до конца осознаны и в наши. дни. Пространство и время потеряли свой абсолютный характер и, как мы уже говорили, уступили место новому понятию «пространства-времени». Изменения, вносимые при этом в наши геометрические понятия, одновременно носят и количественный и качественный характер.

Количественный - потому, что отныне необходимо учитывать искривленность пространства и времени, а это предполагает, к примеру, что сумма углов треугольника не обязательно должна быть равна 180° (пространственная геометрия Лобачевского), а, прямые параллельные линии согласно той же геометрии в некоторых случаях могут и пересекаться.

Качественный - в основном потому, что становится возможным соединить две точки совершенно различными способами, не имеющими друг с другом пространственно-временной связи. Именно на этих неожиданных путях вселенские «червяки» и прогрызают, свои необыкновенные «дыры».

Чтобы яснее понять, что же знаменуют собой те «различные способы», которыми можно соединить две точки, обратимся к наглядному примеру, приводимому тем же Стивеном Хокингом в его новой книге «Короткая история времени».

Понаблюдаем за самолетом, летящим над пересечённой местностью, предлагает нам английский ученый. Его траектория в небе. - прямая линия в трехмерном пространстве. А вот тень его следует по изогнутой траектории - в зависимости от рельефа - в двухмерном пространстве.

Точно так же Земля движется вокруг Солнца по прямой траектории в четырехмерном пространстве (три классических пространственных измерения плюс четвертая координата - время). А вот в трехмерном пространстве, отображение нашей планеты перемещается по изогнутой траектории - эллипсу, примерно так же, как движется по какой-то кривой тень самолета.

Из всего этого следует, что при помощи «червячной дыры», проходящей через четвертое пространственное измерение, можно изрядно сократить себе путь как в пространстве, так и во времени.

Существование таких кратчайших путей было предсказано теоретиками еще в 1916 году, но только двадцать лет спустя, когда Эйнштейн совместно с Розеном взялся за анализ своих же-уравнений, была выдвинута достаточно проработанная гипотеза о неком «мосте», который может связывать две точки более коротким путем, чем общепринято. Эта гипотеза получила название «мост Эйнштейна-Розена».

И вот в конце 50-х годов Джон Уилер впервые ясно обрисовал, где именно эти «мосты» в нашей Вселенной могут быть наведены. Ему же принадлежит и название «червячные дыры» по известной аналогии с ходами, проделываемыми плодовым червяком. Итак, согласно Уилеру, «червячные ходы», скорее всего, могут возникать в тех районах Вселенной, где пространство сильно изогнуто. То есть, говоря иначе, в районах, где существуют те самые «черные. дыры», о которых мы уже говорили.

При этом, Однако, Уилер и его последователи получили поначалу не слишком обнадеживающую картину. Во-первых, было неясно, как именно могла бы появиться «червоточина» - теория не находила механизмов для ее образования. Во-вторых, получалось, что два входа «червоточины» - теоретики назвали их «ртами» - могут сообщаться между собой весьма незначительное время. Не успеет «червоточина» появиться, как канал или «глотка», соединяющая оба «рта» тотчас должна мгновенно стянуться, давая в итоге две не сообщающиеся между собой «черные дыры».

Таким образом, сконструированные теоретиками «червоточины» показались им нежизнеспособными, и интерес к космическим туннелям вскоре угас.

«Как устроена машина времени?», Станислав Николаевич Зигуненко, 1991г

Описанные выше путешествия могли бы привести не только к перемещениям в пространстве, но и, что для нас в данном случае наиболее интересно, к перемещениям во времени. Так во всяком случае считают Стивен Хокинг и его последователи.

Но прежде чем мы углубимся в устройство подобных «туннелей времени», надо, наверное, сказать несколько слов и о самом Хокинге. Уж больно неординарная это фигура даже для нашего времени, которое, кажется, уже отучило нас удивляться.

…Недавно в Кембридже состоялось, не совсем обычное торжество. Профессора и студенты знаменитого Трйнити-колледжа - того самого, где профессором был когда-то сам сэр Исаак Ньютон, - пением и аплодисментами приветствовали человека, неподвижно сидевшего в инвалидной коляске.

Человек в коляске был нем и недвижим. Тем не менее именно он сегодня занимает ту кафедру, которую когда-то занимал Ньютон, читает лекции студентам, создает новые книги и научные гипотезы, в том числе наиболее «безумные», а значит, и чрезвычайно интересные.

Беда постигла Стивена Хокинга в юности, когда он учился на первом курсе колледжа. Неизлечимая болезнь практически обездвижила все тело, а неудачная операция привела вдобавок еще и к тому, что Хокинг онеменел. И тем не менее он не сдался.

В какой-то мере Хокингу помогает современная техника. Коляска с электроприводом позволяет ему передвигаться самостоятельно, а расположенный под сиденьем кресла компьютер с синтезатором речи дает ему возможность говорить.

Стивен Хокинг сумел не только закончить колледж, но и стать профессором, написать несколько книг. Одна из последних называется «От Большого взрыва до черных дыр». На ней мы и остановимся более подробно.

Она представляет собой относительно небольшую (200 страниц) научно-популярную работу, в которой описаны все космологические теории и гипотезы последнего времени.

- Издатель сказал мне, что каждая новая формула будет сокращать число читателей вдвое, - сказал Хокинг. Поэтому в книге всего одна формула - это знаменитое эйнштейновское уравнение. Все остальное я постарался изложить как можно более доступным языком…

И надо сказать, что попытка популяризации Хокингу вполне удалась. В своей книге он рассказывает о гипотезе Большого Взрыва, согласно которой вся наша Вселенная когда-то образовалась из одной-единственной сингулярной точки.

По неведомой пока нам причине в один прекрасный миг. эта точка взорвалась, и с той поры ее вещество все время расширяется, преобразуясь по дороге. Затем, как полагают многие ученые, большой маятник Вселенной качнется в обратную сторону - расширение может смениться сжатием до новой сингулярной точки. Таким образом, наша Вселенная должна иметь начало и конец.

Однако Хокинг с такой точкой зрения не согласен. Он полагает, что она чересчур пессимистична, поэтому ввел в науку новое понятие - воображаемое время. Используя это понятие, Хокинг, создал модель такой Вселенной, у которой нет ни начала ни конца.

«Представьте себе движение по воображаемому шару, - пишет Хокинг. - Вы начали движение по нему с северного полюса и постепенно движетесь к югу, все время меняя широту места…»

Говоря иначе, Хокинг своими словами пересказывает ту притчу о плоскостном мире, с которой мы уже познакомились. Но рассматривает он ее применительно к нашему трехмерному (или, если угодно, четырехмерному) миру и приходит в конце концов к неожиданному выводу.

«По мере движения, - продолжает он свой рассказ, - широта места, т. е. длина окружности, будет возрастать, а потом, когда вы перевалите экватор, начнет сокращаться, пока не превратится в нуль. Что это - точка сингулярности?.. Нет, ведь если вы продолжите движение, то широта снова станет возрастать…»

Конечно, все сказанное выглядит весьма схематично. На самом деле мир устроен, наверное, значительно сложнее. Однако в том и есть один из талантов Хокинга - говорить о сложных вещах или емкими, точными формулами, или просто наглядными образами.

Он ввел понятие воображаемого времени, которое не имеет никакой связи с настоящим физическим временем, однако оказалось весьма удобным для описания многих процессов космологии.

Теория воображаемого времени - продолжение работы Хокинга над теорией «черных дыр». Когда он впервые познакомился с феноменом «черных дыр», введенным в обиход профессором Роджером Пенроузом, то был весьма поражен, что «черная дыра» - это такое место во Вселенной, откуда из-за чрезвычайно сильного тяготения, а значит, и искривления пространства не вырывается ничто: ни элементарная частица, ни луч света… «Получается, что „черная дыра“ ничего не излучает в пространство, а посему может быть совершенно незаметна, - сказал сам себе Хокинг. - Но разве так бывает?..»

И он-таки нашел возможность доказать, что «черная дыра» может посылать в пространство некое излучение, радиацию, которую теперь так и называют - радиация Хокинга.

«Представьте себе, что поверхность шара, по которому мы только что двигались, вибрирует, - продолжает свои рассуждения Стивен Хокинг. - Эта вибрация едва заметна, ее величина 10-23 см, то есть в 10-20 меньше, чем диаметр протона. Но тем не менее этой величины вполне достаточно, чтобы поверхность шара претерпевала изменения, а значит, от него в пространстве распространялись некие волны излучения…»

Говоря иначе, Хокинг с другой стороны подошел к теории замкнутой или почти замкнутой Вселенной. Он попытался объединить два понятия, существовавших до того раздельно, - фридмоны и «черные дыры». Это объединение повлекло за собой далеко идущие последствия, к рассказу которых мы сейчас и перейдем.

«Как устроена машина времени?», Станислав Николаевич Зигуненко, 1991г

— Может, ещё что-нибудь?

— Пока это, потом видно будет! – ответил Михаил. Мир рушился вокруг, а тут ещё самая неприятная личность во всём ресторане достаётся тебе. Везение с самого утра.

Заиграл Жан Мишель Жарре в смартфоне. Высветился неизвестный номер.

— Алло! Слушаю! – настороженно ответил на звонок Михаил.

— Чё, слизняк, издеваешься? – без обиняков спросил женский голос.

— Вы о чём, Инна? – фальшиво удивился Михаил.

— А то не знаешь! – Инна злилась. – Какой пароль? Не заставляй вызывать айтишника!

— А, вот вы о чём! Ну, пишите… в английском раскладе русские буквы… готовы?

— Да.

— Я пробел, д пробел, у пробел, р пробел, а пробел, к пробел, п пробел, р пробел, о пробел, с пробел, т пробел, и пробел, м пробел, е пробел, н пробел, я пробел. Ввод. "Я дурак прости меня". – В трубке стояла тишина. – Сожалею, что наговорил бред… прочитал твой рассказ и… восхищен!

После последнего слова, Михаил резко нажал на отбой и выдохнул воздух. Сначала казалось, что будет тяжело всё это сказать, но оказалось, очень даже легко. Михаил почувствовал удовлетворение, да, может и слизняк, но не совсем пропащий.

— Ваш заказ! – Выложила с подноса на стол блюдо с нарезкой, корзинку с булочками и запотевший графинчик.

— Спасибо, Катерина! – поблагодарил Михаил, из графинчика наливая в стопку водку. Официантка удалилась, оставив клиента в покое.

Опять пришла смс, на этот раз не от Веры: «Спасибо!», просто и без лишних слов. Михаил удовлетворенно улыбнулся и опрокинул стопку в рот. Ядрёные пары водки ударили в нос. Пододвинув блюдо с нарезкой, Михаил стал выбирать. На деревянной доске лежали нарезанные кусочки сала, колбасы, маринованные огурчики и квашеная капуста с клюквой. Пока огурчик был самое то. С наслаждением, Михаил надкусил с хрустом маринованный овощ.

После утреннего портвешка, водка легла на желудок мягко и нежно. Свежий алкоголь опять добавил краски в жизнь. Глубоко, в мозгу, червячок насторожился от такой нездоровой радости после стопки. Но червячок был маленький и издох быстро. Старые дрожжи ожили в крови Михаила. Откинувшись на диване, журналист стал изучать компанию за соседним столом.

Там сидела пара коллег - полдничали. Оба парнишки были в пиджаках и галстуках. Попивая кофе из чашек, они о чем-то оживленно спорили. У одного парнишки из нагрудного кармана торчала дорогая авторучка с золотым ободком.

За другим столом сидели мужчина с женщиной, а маленький мальчик все пытался выскользнуть из-за стола в поисках приключений. И только малец был уж готов рвануть, как женщина ловко одергивала его обратно. Со страдальческим лицом, мальчуган успокаивался, с горечью смотря по сторонам. Наконец, мальчику принесли мороженое, радость снова поселилась в его глазах.

Михаил налил в стопку и резко выпил, почти не выдыхая. На этот раз, Михаил позарился на соленое сало. Все вокруг были такие хорошие, презентабельные, даже мальчуган жадно поглощавший мороженное. Один Михаил не вписывался в этот фон со своей недельной щетиной и встрепанными волосами. Зато духовно, он всё выше и выше восспарялся над окружением.

Ну, про вундеркинда написать. И что? Десять лет писал про всякое заказное дерьмо, а уж про человека написать - да раз плюнуть! Ну "стол" потерял и место теплое… и что? И далась ему вся эта серость! Настоящая творческая личность всегда будет востребована на этом поприще! Истинные писатели и поэты во все века жили впроголодь! Творили для общества! А может ещё и роман начать писать? По-настоящему! А что? Вон сколько прекрасных людей вокруг, вот про них надо писать! – очередной раз выпил водку Михаил впадая в раж.

Столько времени потрачено зря! Этот шаг надо было сделать раньше. Творить и нести добро людям. Теперь главный редактор казался Михаилу мессией, заставив глянуть на мир с другой стороны!

— Может, ещё хотите что-нибудь? – появилась из воздуха официантка. Сощурив один глаз, Михаил сфокусировал взгляд на Катерину. А ведь девушка была с необычной внешностью. За вроде бы неприятной худобой, скрывалось обаяние, чуть ли не французской изысканной красоты. Надо же ошибиться так. А зубы-то, очень даже милые… со щербинкой посередине.

— Девушка, а вы знаете, что я журналист? Ик… – горделиво спросил немного заплетающим голосом, Михаил. Надо же, мозги работали отлично, а вот язык подводил.

— Очень интересно!.. Так что? Ещё будете? – теряла терпение Катерина.

— Если можно, сто грамм добавьте… ик… я чувствую меру свою очень тонко. – Игриво взглянул на официантку Михаил. Девушка начинала двоиться и расплавляться… но красота девушки возрастала и притягивала. Долив остатки в стопку, Михаил позволил забрать графин. Ну и что, немного повышенная волосатость, эта пикантность даже интриговала.

А может про мировой порядок написать в романе? А почему бы нет? Ведь люди в мире идут не по правильному пути, свернули не туда! Вот про что надо писать! направить народ в правильную сторону! Ведь "человеки" во всех странах одинаковы. Почему же в мире процветают насилие, злость и зависть?

«Милый, ты уж не задерживайся сегодня на работе! Твоя лапуся тебя ждет!» - да блин, какая настырная дура! Выключил экран с смс-сообщением, журналист. Но этой идиотке настроение Михаилу не испортить! Тем более официантка приближалась с графином на подносе.

— Ваш заказ! – выставила водку перед носом Михаила.

— Спасибо, малышка! – многозначительно подмигнул журналист, – не хотите познакомиться с очаровательным… ик… мужчиной, ищущим любовь в этом жестоком мире?

— Этот мужчина, случайно, не вы? – криво улыбнулась Катерина.

— А почему бы нет? Возможно, что и… ик… я! – опрокинул очередную рюмку в желудок.

— Извините, но я с пьяными не знакомлюсь! Больше заказать ничего не хотите?

— Малышка… я похож разве на пьяного? – обиделся Михаил, чуть не уронив графин.

— Ну, так заказывать ещё будете? – с нетерпением спросила официантка.

— Нет! Расхотелось… Я к вам от всего сердца… а вы! – да, мир не совершенен, пора было менять его. Только пером можно было исправить эту жизнь! Официантка удалилась, оставив клиента с самим собой. Завтра начнётся новая глава на этом поприще просвещения заблудших душ. А чтобы эти "души" понять, надо слиться с ними, стать частью этой серости. Проглотив порцию водки, Михаил хотел встать со стула и сказать всем здесь находящимся про то, как они не правы со своими амбициями и глупостью. Но, все-таки, порыв ораторства Михаил сдержал, и сел обратно. В сознании стало как-то всё плыть. Вот он уже расплачивался, уговаривая официантку, чтобы она сходила к посудомойке, и предложила ей его помощь в помывке посуды. Он ей объяснял, что надо быть ближе к трудовому народу, к тяжелому труду. И вообще, все отдыхающие в ресторанах должны хотя бы самостоятельно мыть за собой тарелки! Официантка вежливо поблагодарила за помощь, и сказала, что у них есть работники для этого дела.

Потом провал в памяти, и смутное мелькание городских улиц за окном автобуса. Как-то удалось выйти на своей остановке. Во дворе своего дома он встретил пьяных бомжей в детской песочнице. С ними, Михаил стал вести разговор о нравственном упадке общества, мужики попались умные и на одной волне. Разгорелся горячий спор о жестокой и безнравственной молодежи. А ещё поговорили о внешней политике Путина. С растрёпанной бородой, бомж, по имени Толян, стал уверять, что пиндосам надо вставить по полной! Да! Надо быть ближе к простому народу! Сколько мозгов спрятано в этой казалось бы, серости! Обняв каждого бомжа и расцеловав, Михаил пошёл домой, всё еще дивясь этим интеллектуальным гениям в детской песочнице. Эка жизнь кидает людей по задворкам несправедливого мира.

Открыв дверь своей полуторки, Михаил удивился стоящим женским сапогам в своей прихожей. В кухне кто-то хозяйничал. Сняв ботинки, Михаил, пошатываясь, пошёл дальше удивляться. На кухне женщина в фартуке мешала поварешкой в дымящейся кастрюле.

— Привет, милый! – улыбнулась женщина. Вот чьё лицо, смутно знакомое, сегодня утром вертелось в голове Михаила. А еще он вспомнил, что вчера они выпили очень много, и вот результат! Первой встречной он дал запасные ключи, уверил её, что она единственная ему нужна и теперь эта мадам ему варит борщ. А он дурак, думал, что она с ума сошла и ждёт его у себя.

— Вера?! – обреченно выдохнул удивленный Михаил.

Глава 5

— Слава богу, Миша! А то я уже стала побаиваться, что ты реально забыл меня, эта твоя смска!.. – заверещала женщина, – я с утра сходила домой, прихватила немного своих вещей и купила продукты. Вижу, как тебе одному тяжело без женской руки… но ничего! Все будет хорошо! Я уже навела немного порядка пока тебя не было...

Михаил смотрел на женщину, не веря в происходящее. Хмель после выпитого немного растворилась от неожиданного гостя в квартире. В принципе, женщина была довольно приятна, лет тридцати. Блондинка с немного взъерошенными волосами от хозяйственных работ. Достаточно высокая грудь и приятные ножки. Может, немного в теле, но есть за что ухватиться.

— …я понимаю, что несколько быстро всё произошло! Но ты же сам вчера умолял меня остаться и спасти тебя! И вот! – Вера посмотрела на Мишу. Синие обжигающие глаза – это было самое прекрасное в этой женщине.

— Ик… борщ готов? – наконец произнес вопрос Михаил, аромат в кухне стоял обволакивающий и манящий. – Мы тут на работе немного поддали…

— Ой, милый! Две минуты и накрою! Ну, ты же мужчина, иногда имеешь право на маленькие слабости! Иди пока переоденься и подходи! – засуетилась Вера.

Надо же, подумал Михаил, почти как семья. И пошёл в комнату, таращась на чистый пол и отсутствие пыли. В комнате тоже было много непривычного. Кучи одежды пропали, гора носков, вперемешку грязные с чистыми, растворилась.

— Да что же это происходит-то? – пробормотал Михаил, растерявшись. Что одеть сейчас он не знал, обычно в куче он брал майку с шортами, принюхивался к ним и одевал их, если сильно не пахли. А теперь он запаниковал.

— Одежда в шифоньере, милый! – крикнула из кухни Вера, как будто почувствовав растерянность хозяина.

Точно, шкаф ведь для этого и существует! Михаил открыл дверцу. Всё было разложено по порядку, носки занимали одну полку, трусы и шорты другую… даже рубашки висели на вешалках вместе с брюками.

Удивительно, но вмешательство этой, по сути, чужой женщины, было очень даже приятно. Снимая штаны и растянутую кофту, Михаил глубоко вздохнул, отмечая отсутствие вечного, гнилистого запаха в комнате. Пахло лавандой.

— А может, жениться? – сам себе пошутил Михаил, но через пару секунд, эта перспектива не показалось такой уж и смешной. А может время наступает? А почему бы нет? Пока Михаил натягивал одежду, картина будущего так и предстала перед взором. Маленький сынок сидит на коленях, дочка играет в детском манеже, у окна, жена готовит ужин на кухне. Идиллия, блядь, – чуть не прослезился Михаил.

— Готово, милый! – позвала на кухню Вера.

— Иду! – выкрикнул Михаил.

На столе стояла тарелка с борщом, на отдельном блюде лежало мясо из супа, порезанный серый хлеб и посреди стола бутылка водки. Бутылка порадовала и одновременно напрягла Михаила, но под такой ароматный борщ можно было позволить. Михаил сел за стол.

— После рабочего дня труженик может выпить немного! – рассудительно выговорила Вера, присаживаясь напротив Михаила.

— Ну, так-то водочка лишняя… ну, да ладно. – Размешивая ложкой сметану в супе, пробубнил Михаил. Борщ был восхитителен! Вера с обожанием смотрела на Михаила, смущая его немного. – Сама что не ешь?

— Ой, милый, напробовалась пока готовила… а ты ешь, не обращай на меня внимания! – умиленно улыбнулась Вера, подперев подбородок ладонями.

— Вкусно очень! – сказал Михаил, глотая горячий суп. Ресторанное меню оказалось на деле не сытным. Без горячего, как говориться, нельзя!

— Спасибо Миша, я ещё и второе приготовила! – похвасталась Вера.

— Ну что? По чуть-чуть? - Михаил взял бутылку и отвинтил крышку.

— Только четверть, пожалуйста! – согласилась Вера, протягивая приготовленные рюмки. Михаил налил себе полную, а Вере четверть.

— За все хорошее! – произнес простой тост Михаил, и, проглотил водку - не поморщившись. Вера, наоборот, отпила маленький глоточек, сморщив курносенький носик и отщипнув маленький кусочек от мяса, заела.

И снова стало благостно! Как удачно Вера оказалась рядом с ним. А почему бы и нет? Жениться и нарожать кучу детей, чтоб душу радовали! Вот смысл жизни, вот к чему надо стремиться! Мудрость вселенского масштаба поглотила Михаила. Почему же раньше это не приходило в голову? - думал Миша, поглощая вкуснейший суп. Вторая порция спиртного принесла вторую волну мудрости! Нарожать детей и вырастить из них гениев! А почему бы и нет, когда такой мудрый отец возьмётся за воспитание детей!

— А что у нас на второе? – благосклонно спросил Миша, дохлебывая последние капли борща.

— Пюре с котлетками! – Вера суетливо встала со стола и достала чистую тарелку.

Миша уже и не помнил, когда ел свежеприготовленную еду, без полуфабрикатов, в собственной кухне. Обычно покупал вареники или пельмени в супермаркете. На скорую руку отваривал в кастрюле, и поглощал это слипшееся «добро». Перед приготовлением, Михаил вытаскивал грязную посуду из раковины, вымачивал её в воде, и с трудом оттирал от грязи. Когда только Вера успела? Сейчас все тарелки и чаши были вымыты и разложены по полкам.

— Вера, ты наверно устала тут все отмывать? — немного застыдился Михаил, «второе» тоже было наивкуснейшим!

— Ничего страшного, Миша, – успокоила Вера, – ешь.

— Слушай, Вера, — еще сильнее покраснел Михаил, не зная - как это спросить, но все же, продолжил: — ты замужем?

С удивлением Вера уставилась на Мишу. – Миша, ты совсем ничего не помнишь что-ли?

— Извини Вер… ик… но что-то вылетело всё вчерашнее из головы, — уставился в тарелку с картошкой, Михаил.

— Так стыдно это слышать… — Вера чуть не плакала, отойдя к подоконнику. — Нет Миша… не замужем!

— Прости меня! Но ты представить себе не можешь, как я рад это слышать! – встал со стула Михаил, и подошел к стоящей у окна Вере.

— Правда? – с надеждой в голосе спросила Вера, снизу вверх смотря на подошедшего Михаила.

— Правда! – тихо ответил Михаил. На автомате, он обнял Веру и прильнул к её губам. Та страстно ответила на этот порыв.

Впервые за последние годы, Михаил оставил на столе недопитую бутылку со спиртным, имея ещё силы это сделать. Даже лежа на диване после занятия любовью, Михаил не вспоминал о водке. Он нежно гладил плечо Веры и думал о будущей семье и детях.

— Слушай, милая! – набрался храбрости Михаил, – завтра я уезжаю в командировку на пару недель, очерк надо написать про человека одного.

— И ты это после секса говоришь? — укорила Михаила, Вера.

— Прости, солнышко! Журналистика - она такая, постоянно в разъездах.

— Жаль! Но мы ведь будем вместе?

— Конечно! Если сама захочешь... и ещё, — замялся Михаил, стряхивая пепел, – …можешь пока жить у меня, если что…

— Ты не против, если я шторы поменяю, и ещё кое-что по мелочи?

— Конечно, не против! – ответил Михаил, чувствуя прохладную ладонь в предпаховой зоне. Удивительно, но он снова почувствовал возбуждение. Как в старые, добрые, студенческие времена.

Глава 6

Двенадцать часов дня, через пять минут должен был подъехать автобус. Билет торчал из кармана Михаила с 17 номером для посадки. На автовокзале в это время было людно, говор, как туман заполнял слух. На коленях лежала спортивная сумка, набитая всякой командировочной ерундой, сам Михаил сидел на скамье, перед платформой.

Утром, как вор, Михаил «сделал ноги» из собственного дома, не побеспокоив спящую, и мило сопящую, Верочку. Побросал в сумку пару сменных трусов, носков и футболку, не забыл прихватить любимую кружку с жирафом, маленький ноутбук и китайского болванчика. В редакции выдали аванс, командировочные, ну и адрес с именем будущего героя очерка. Для того чтобы добраться до деревни Малый Яр, надо было сделать три пересадки, и, в общей сложности, проехать триста километров. Поездка намечалась долгой, а голова после вчерашнего гудела.

"Мудрость" прошлого вечера сегодня уже казалась глупостью и бредом. Какое нафиг просвещение общества? Какая нахер семья и дети? Жабры сохли, а мозги кипели. Одно могло спасти - в руках он держал открытую бутылку холодного пива. Сделав выдох, на одном дыхании, высосал содержимое бутылки, до дна.

«Даже не попрощался!!!!» - пришла смс от Веры с плачущим смайликом.

«Прости, милая! Но ты так сладко спала!» — написал ответ Михаил, пиво подействовало, голова стала проходить.

«А я вот соня такая, только проснулась, а тебя уже нет!» - не хило она поспать, мелькнуло в голове у Михаила, и вообще интересно, она работает? Удивительные вещи иногда Михаил творит - чужую в принципе женщину, взял и поселил в собственной квартире… Кто она? Кем работает? А может она маньячка какая-нибудь... или возьмет и продаст все вещи из квартиры? Правда, ценного мало, но всё равно. Вера очень даже ничего для такого алкоголика и пофигиста, сам себе отдавал отчет Михаил.

Автобус подъехал к платформе, и с шипением открыл передние двери. На входе примостилась кондукторша, готовясь к пассажирскому потоку. Поток был из десяти человек, все нормальные и приятные люди. Михаил понимал про себя, самый неадекватный человек в этой компании – это он сам. Примостившись на купленном месте, у окна, Михаил чувствовал свой же спиртовой аромат. Девушка, севшая рядом, через минуту, не постеснявшись, встала и демонстративно ушла на задние места. Ну и ладно, рассудил Михаил, какие мы все тут правильные собрались…

Опять этот ужасный Джокер, елки, реально по мозгам бьет: «Милый, ты ещё не уехал?»

«Всё, выезжаю! Ну ладно, милая! Не теряйся, если что, сигнал может пропасть, по возможности, напишу. До встречи!» - закрылись двери, и автобус тронулся в путь. На улице стояла последняя летняя жара, пешеходы изнывали от солнца или прятались под козырьками остановок от его лучей.

«Счастливого пути, Миша! Не обязательно только писать, мне будет приятно, если ещё будешь звонить, голос твой тоже хочется слышать, милый!»

«Обещаю позвонить! До встречи, солнышко!» — за окошком мелькали здания и машины. После пива стало морить ко сну, и, в конце концов, Михаил задремал, положив сумку в ноги.

…по зелёной траве шла мама в хлопчатобумажном платье. На ногах ничего не было, просто босиком и по свежей траве. За десять лет, как она ушла, в её лице ничего не изменилось. Небольшая морщина между бровями, русые волосы с легкой сединой и всё та же доброжелательная улыбка.

— Привет, мамочка! – Миша заплакал, протягивая к ней руки.

— Успокойся, медвежонок! Всё хорошо! – нежно сказала мама, обнимая Мишу. Он тоже обнял её, пальцами чувствуя грубую ткань платья.

— Какой ты стал взрослый, сынок! И эта щетина! – ласково сказала мама, теребя ладонью почти бороду. – Почему не бреешься?

— Прости… не знаю… — невнятно пробубнил Михаил, носом чувствуя любимый мамин ромашковый шампунь.

— Сынок, ты давай, возьми себя в руки!

— Мама, я не знал, что ты так серьезно болела… почему ты не говорила? — плакал Миша, поглаживая спину матери. – Я бы всё сделал, чтобы тебя вылечить…

— Успокойся сына… всему своё время! Ты должен понять, что твоей вины тут нет! Никто не виноват - это такая судьба! И то, что ты делаешь с собой не правильно! Я не для этого тебя рожала, сынок!

— Мама, любимая, я хочу к тебе! Я скучаю очень, возьми меня с собой!!! – плакал уже навзрыд Михаил, всё крепче обнимая мать.

— Рано сына, рано…

Михаил открыл глаза, голова упиралась в окно, а по щекам бежали слезы. Автобус ехал по сельской трассе, удаляясь все дальше от города. Вытерев рукавом слезы, Михаил успокоился, всё ещё чувствуя запах ромашки. Десять лет как умерла мать, после длительной болезни легких. Она прикрывалась от всех словами, что это простуда хроническая. И до последнего дня все верили ей. И вот, впервые за долгие годы, мамочка пришла во сне к Михаилу.

— Эх, мама, мама! – прошептал в стекло Михаил, чувствуя себя одиноким. У мамы не было ни сестер, ни братьев, отец погиб в автокатастрофе, когда ему не было и года. По отцу, родных Михаил не знал, и были ли они? Мама никогда не говорила, наверно была причина. А так иногда грустно становилось от одиночества, аж, выть хотелось…

Продолжение здесь!

— Я ведь помню, как студентом ты пришел к нам со своим дипломным очерком про дурдом! Как глубоко ты копнул! — продолжал кипятиться Сергей Павлович, – ты ведь нёс мысль! Сколько мудрости было в казалось бы простом очерке! А теперь! Что ты пишешь? Тебя самого не тошнит от этого бреда?

На самом деле Мишу тошнило, он даже бросил взгляд на редактора, пытаясь понять, прозорливость это или просто совпадение. Но по одухотворенному взгляду шефа понял, что все-таки, совпадение. Вчера было много выпито вина и вообще, вечер был скомкан в памяти, и местами подзабыт. Только стакан за стаканом вспоминались и еще чье-то лицо, смутно знакомое.

— А вот меня тошнит! Воротит от этого слога! – Для убедительности редактор размашисто бросил стопку бумаг на стол. – Миша, я хочу от тебя другого!

— Палыч, но ведь за мной детективная рубрика! – неуверенно подал голос Михаил, это что-то красное под столом не давало покоя. Вобрав воздух в легкие, он наклонился типа зашнуровывать ботинки, – извините!

Это была просто недососанная карамель, малиновая или клубничная. Иногда необычное только кажется таким, даже немного расстроился Миша, выныривая из-под стола. Теперь еще и пить захотелось ужас как, констатировал горе-журналист, продолжая слушать шефа.

— И что? И в детективном жанре можно нести новое в мир! – не унимался Сергей Павлович, – вот вчера мне молодая наша сотрудница принесла свою работу. И знаешь что, Миша?

По молчанию Миша понял, что надо было как-то отреагировать на вопрос, и недолго думая, он вопросительно посмотрел на шефа. Да уж, перегар был достаточно сильным, чтобы почувствовать самому же. Но удивительно - шеф не замечал, пока еще… — нет, Палыч!

— Я решил напечатать в твоей рубрике её работу… – ответил редактор, нервно постукивая пальцами по столу.

Вот куда клонил своим монологом шеф, теперь даже в похмельном состоянии до Миши дошел весь этот сыр-бор. И что за сотрудница - было ясно. Молодая Инна Васильевна, пришедшая с полгода назад из «Копейского рабочего». Она почти сразу заворожила главного редактора и его помощника, на всякий случай. А завораживать было чем… во-первых молодостью, во-вторых, нежным и красивым лицом ну и в-третьих, конечно же спортивным телом ну и глубоким вырезом на платье. Женская половина редакции сразу невзлюбила новую сотрудницу и искры сыпались всякий раз когда она проходила вдоль столов женщин. Миша, конечно, всегда отмечал ее красоту и иногда засматривался на ее округлости, но флиртовать с ней опасался, чувствуя птицу не своего полета. И до поры до времени не придавал значение ее появлению в редакции.

— Палыч! Как так? Это ведь моя рубрика! – спохватился Миша, вытаращив глаза.

— Миша это не твоя рубрика! Это рубрика редакции! – жестко выдавил редактор, исподлобья смотря на Мишу, – а что и кого печатать в ней, решаю я!

— Но как же я? – ну вот, теперь еще и голова заболела, подытожил свое состояние Миша. На самом деле он понимал, что надо остро реагировать на происходящее, но только не сейчас. В данную минуту хотелось свалить из кабинета, смочить горящие жабры и просто поспать.

— А ты займешься кое-чем другим, — заговорщески заговорил шеф, прищурив глаза, – тебе я дам персональное задание, вспомнишь свои лучшие годы, когда ты был внештатником!

Вспоминать те времена не хотелось, единственное что помнил он из того времени, как впроголодь существовал, выполняя иногда абсурдные задания. Но тогда была бесшабашная молодость, крепкое здоровье, ясная голова и ещё здоровая печень. А сейчас, просто в колокол кто-то стучал набат, увеличивая обороты. Срочно надо было искать спасение, иначе содержимое желудка окажется рядом с этой злополучной карамелькой.

— Палыч, я тоже думаю, что мне надо что-то изменить! — Миша ничего не хотел менять, тем более, сейчас, но свалить надо было срочно.

— Ну вот! – обрадовался редактор словам Михаила, от облегчения он даже стал расслаблять галстук на шее, – я же чувствую тебя сердцем! Ты для меня как сын и я вижу, как ты себя губишь в этом литературном жанре, топишь свой талант. А я тебе предлагаю сделать новый толчок в литературе. Так сказать, перешагнуть свои же рамки.

Дрожащей рукой шеф схватил графин, быстро налил в стакан воды и одним глотком осушил его. Ага, теперь Миша понял буквально состояние редактора… бурно видать провел вчерашний вечер, возможно с Инной Васильевной. И как-то проникся к Палычу сочувствием, одна проблема объединяет людей на интуитивном уровне. Миша набрал смелости и взял второй стакан. Так же, дрожащей рукой, налил себе из того же графина и с наслаждением прильнул к живительной влаге. Шеф, не обращая внимания на подчиненного, продолжал говорить:

— Ведь литература не должна стоять на одном месте, ты достаточно молодой чтобы сделать этот шаг вперед, который я не сделал в твоём возрасте. Побоялся, – вздохнул шеф, печально посмотрев на Мишу - точно, зрачки красные и мутные. – Ну, теперь иди к себе, а попозже на почту скину задание с инструкциями. И завтра можешь приступать.

После воды в голове прояснилось и полегчало, но все равно тошнота не проходила, и свалить все равно хотелось.

— Ну, я пошел? – поднялся со стула Миша, неуверенно глядя на редактора.

— Давай, давай. – Благосклонно приободрил Мишу шеф, с умилением и добродушием на лице.

Открывая дверь, Миша бросил взгляд на шефа. Тот с нескрываемым нетерпением ждал, когда подчиненный закроет дверь изнутри. Значит, где-то у шефа стояла запотевшая бутылочка коньячка или водочки. Ну ничего, Мишу тоже ждала заначка, а там уж хоть к черту на кулички пусть отправляют, как-нибудь выкрутимся, подытожил Миша, выходя из кабинета.

Глава 1

В заначке было на полстакана. Обидно мало для начала дня, но все же достаточно, чтобы звон в голове стих, а краски жизни наполнились яркостью. Живительная влага в бутылке сделала свое дело, и со вздохом облегчения, Михаил откинулся на спинку офисного кресла, глянул на мультяшного жирафа и подмигнул ему.

— Красавец! – чуть охрипшим голосом, после водочки, пробубнил Миша, ставя на стол кофейную кружку. Нарисованный жираф весело ржал, выпячивая свои толстые губы. Что хотели сказать коллеги, подарив эту кружку с жирафом на день рождения, было не понятно, но, чёрт возьми, животное нравилось ему.

Рабочий стол был отгорожен матовым стеклом от сослуживцев - единственная привилегия Михаила, как ведущего рубрики - у всех остальных коллег не было перегородок, но осторожность надо было соблюдать, так как в проем мог заглянуть, в любой момент, какой-нибудь сотрудник, дверей не было. Быстренько Михаил обмотал пустую бутылку газетой и положил ее в мусорное ведро. Улики были припрятаны, совесть чиста, и мир теперь казался более радушным. И можно было приступать к сегодняшнему "ничегонеделанию". Рубрика потеряна на этот месяц и было смутное предчувствие, что навсегда. Но жизнь ведь не стоит на месте, на самом деле, в глубине души, Миша ждал чего-нибудь такого, зубодробильного.

— Ну что, Жора? Посмотрим, что там нам папочка хочет предложить? – Подмигнул жирафу Михаил и включил компьютер. Десять писем в почте ждали просмотра, от шефа еще не было. Ага… одно было адресовано Инне Васильевне, но кто-то поставил и его адрес в получатели, остальные девять писем, обычная информация для работников журнала. С недавних пор всё, что касалось Инночки, стало интересно и Михаилу. Без зазрения совести он кликнул по письму мышкой.

— Ах ты ж, сучка! – вытянулось лицо у Михаила. Перед ним открылось назначение на пост редактора рубрики детектива и публицистики, согласованное с правлением держателей акций, то бишь главным редактором и его сыном. Но самое обидное, с окладом, втрое превышающим его. Только что мир был красивым и добрым, как тут же, за пару минут, всё изменилось. С негодованием Михаил встал с кресла. Прочувственно пнул по корзине с мусором, помня, что там звонкая улика, так что «прочувствие» было мягким и осторожным. – Да что же это происходит-то?

— Тук! Тук! – В проходе стоял Илларион, коллега Миши, отвечающий за поэзию журнала и ещё непонятый этим миром гений по совместительству, ну и иногда просто собутыльник. Сочувственная улыбка просматривалась на губах Иллариона сквозь черную, с серебряными нитками, бороду. – Знаем, Миша, знаем.

— Здорово, Ларик! – именно сейчас Миша никого не хотел видеть, разве что Инночку, упавшую с пятого этажа или Сергея Павловича, кубарем катившегося с высокой, очень высокой горы.

— Привет, Миш! – оглянувшись за спину, Илларион зашел в офисное пространство Михаила, – пойдем что ли, покурим?

— Ларри, друг, что-то не охота курить, башка болит ужас!

— Понимаю, Михель! – заговорщески подмигнул Илларион, оттягивая рубашку из штанов. За ремень была засунута непочатая бутылка портвейна. – Пойдем же вздрогнем по чуть-чуть! Наполним жилы смыслом!!!

— Ооох, искуситель, – а ведь и правда, очень этого хотелось, полстакана было мало, а тут ещё такие новости, – только немного!

— Да ты что Миха, это просто компот! Через пять минут в туалете! – ещё раз многозначительно подмигнул Илларион и гордо удалился.

— Ну что Жора? Повторим? – Михаил взял со стола кружку и сунул в карман. После чего открыл ящик и вытащил половину шоколада, завернутую в фольгу. У монитора стоял сувенирчик в виде китайского болванчика, голова которого осуждающе качалось после пинаний по корзине. – Не тебе меня судить!

* * * * * * *

— Ну обидно же, Ларик! Десять лет я работаю на этого дебила, и вот благодарность, — ударил по двери в сердцах Михаил. В сливном бочке, не останавливаясь, журчала вода, унитаз был накрыт стульчаком и заменял импровизированный стол, на котором стояли бутылка портвейна, две кружки и раскрытая на фольге шоколадка, — какая-то давалка поработала ртом и вот…

— Может, тебе тоже попробовать? – прищурившись, предложил Илларион, фокусируя взгляд.

— Что попробовать? – не понял Михаил.

— Поработать ртом… — заулыбался "гений" поэзии.

— Ларик, ну не смешно

— Да ладно... ну что, вздрогнем? – наливая в кружки портвейн, предложил Илларион.

— Эх, жизнь моя жестянка, — выдохнул Михаил, подняв кружку, и жестом показывая тишину, тихо чокнулся об кружку Иллариона, – за справедливость!!

— И за женщин, которые сидят дома! – поддержал Михаила Илларион, резким движением опрокидывая содержимое кружки в рот.

Покряхтев после выпитого, оба задумчиво уставились на ведро с отработанной туалетной бумагой, да, иногда мусор навевал мысли.

— Знаешь, Ларри, а ведь мне уже так надоело заниматься всякой ерундой, охота чего-то яркого, — парочка комков в мусорном ведре бумаги были яркими, Михаил хмыкнул, — хм, а то пишу про серость и бред, сижу на окладе… Для чего, Ларрик? Ну, объясни?

Илларион был шикарным собутыльником и собеседником, по трезвости он любил побеседовать, и даже подискутировать, но после каждого глотка спиртного, в мозгу Иллариона происходило что-то странное. Все слова забывал, но слушать он мог, что и делало его прекрасным собеседником… слушателем. Иногда уметь выслушать было важней, если вид иметь при этом мудрый и всё понимающий.

— Нууууууу… — пробубнил Илларион, почесывая затылок и выдыхая пары портвейна.

— Вот и я о том же! – не дослушал Михаил, – и ведь у меня законченные два романа есть, а я тут парюсь, в этом вшивом журнальчике. Мне тридцать три года, великий дядька в этом возрасте умер, и спас весь мир по ходу дела… А я? Что сделал я???

— Иногда важней, что сделала она в свои двадцать лет… и как она это делала, эхх я бы посмотрел на эту картину! – мечтательно закатил глаза Илларион, да, иногда у него случались прорывы трезвости во время угара.

— Эх, Ларик, Ларик, — вздохнул Михаил, конечно двух романов у него не было, только мечты о них, но три десятка рассказов и одна повесть были даже напечатаны, правда все про доблестную милицию и плохих бандитов, жанровые так сказать, нужные для рубрики. Но ведь по-пьяни можно и приукрасить чуток, благо всегда можно сказать, что ты их сжег на крайний случай. – Я бы тоже глянул на эту картину…

Илларион заржал своим козлиным смехом, Миша тоже не удержался и поддержал гоготом собутыльника. И всё таки, после портвешка, стало проще и веселее, и вообще, когда есть кто-то тебе сочувствующий…

— Ээй, вы там чего? – неожиданно раздался женский голос за дверью, и ручка от замка стала дергаться в попытке открытия.

— Ой, блядь… — выдохнул тихо Михаил, прикрывая свой рот. Смех пропал быстро и бесповоротно.

— Миша? Илларион? Это вы там что-ли? – женский голос был догадлив сверхъестественно.

— Марья Ивановна, выходим, две минуты! – отпираться не было смысла, и Михаил, схватив бутылку, разлил остатки по кружкам, и уже более тихо, предложил Иллариону: — Ну, давай, по-бырому и валим.

— Две минуты, две минуты... вы уже совсем обнаглели, с утра устраиваетесь, – под аккомпанемент женского голоса, Михаил и Илларион допили портвейн и проглотили шоколад, — вы мальчики совсем не уважаете чужой труд, гадите и гадите. Люди хотят убрать ваше гавно, а вы и это не даёте им делать…

Наконец туалет они открыли перед носом женщины предпенсионного возраста, стоящей в синем рабочем халате и держащей на перевес швабру с ведром. Её взор был полон укора и негодования.

— Марья Ивановна, извините, но мы умирали… — виновато потупив глаза, извинился Илларион, проскакивая мимо женщины и поправляя пустую бутылку в кармане.

— Ладно, этот горе - поэт… его уже ничего не исправит, а вы, Миша! Вы же совсем не такой! – Михаил с красными щеками скромно потупил взор в пол.

— Марья Ивановна, простите, не надо об этом недоразумении распространяться… — приподнял глаза Михаил и жалостливо глянул на уборщицу.

— Эх, писаки вы наши, — тон смягчился, Марья Ивановна всё же была женщина мягкая и добрая. По стоящему винному аромату в туалете можно было догадаться, чем занимались в одной кабинке двое мужчин, — доиграетесь когда-нибудь мальчики, ой доиграетесь.

— Марья Ивановна, дорогая вы наша, – Михаил поцеловал в щечку уборщицу, дохнув едким перегаром, – спасибо!

— Ладно, ладно уж! – развеивая душок ладонью, пробормотала уборщица, – идите окаянные!

Глава 2

— У меня чуть сердце не остановилось, — затягиваясь горьким дымом, заговорил Илларион, — я же уже не мальчик для таких игр… подкралась же как тихо.

— Да уж, — подтвердил Михаил слова собутыльника, стряхивая пепел сигареты в урну для окурков. Какой-то борец за чистоту так и написал на урне маркером: «Ублюдки – кидайте сюда свои окурки… или съешьте!!!», а другой оппонент дописал: «А ты налей нам что-нибудь, чтоб не подавиться!» и опять старым почерком: «А может тебя ещё намазать лоб гавном, умник? Илларион, это случаем не ты? Смотри, уши оторву!». – И ведь в три раза оклад больше ей будет платить, чем мне…

— Ты не про Марью Ивановну сейчас? – не понял Илларион, Михаила.

— Да нет, конечно, — печально заговорил Михаил, чувствуя приятное головокружение, — я про Инну Васильевну и про рубрику свою. Тут прочёл назначение её на свое место.

— Да что ты! – тон был совершенно не удивленный у Иллариона, с зажатой сигареты в зубах пепел упал на бороду, – а знаешь, может вечером ко мне?

— Ларик, ты меня извини, но что-то не хочется…

— Подумай, ко мне дамочки сегодня придут новенькие, хотят стихи мои послушать, конфетки, вино то да сё…

— Здорово, мужики! – громогласно прогремел подошедший со спины Игнат, один из внештатников, любитель очерков о любимом городе. Курилка находилась в десяти метрах от главного крыльца на улице, спасибо новым законам, и любой куряга мог появится неожиданно, со спины. А были времена, когда курилка была на втором этаже, занимала отдельное помещение, имела удобные кресла и диван. И люди заходили только через дверь - неожиданностей не было.

— Привет, привет, коль не шутишь… – поздоровался Михаил, выдыхая дым.

Илларион лишь проурчал что-то невразумительное в качестве приветствия. Почему-то с Игнатом у него не складывались отношения, хотя в принципе, Илларион был неконфликтным человеком. Что-то у них было на интуитивном уровне…

— Знаете?! На "Кировке" вчера открыли гейский бар «Тыковка», – подал новую, городскую новость Игнат, заговорщически подмигивая. Из кармана он достал пачку «Черного капитана», вытащил сигареллу и смачно закурил, распространяя терпкий аромат. Илларион и Миша переглянулись - откуда у внештатника деньги на такое дорогое курево?

— Да что ты говоришь! – с легкой ехидцей в голосе искусственно удивился Илларион. – Наконец тебе будет где вечером провести время?

— Ха, ха! – нарочито прохохотал Игнат, выдыхая яд из легких, – если честно, хотел тебе предложить, но видать, кое кому стыдно в этом признаться, ну да ничего, теперь ты знаешь это место…

— Да ладно вам, как дети ведёте себя, ей богу! – и выглядели они как дети, только один с серебреными прожилками в бороде, а другой с седыми висками. Но новость про бар была интересной и необычной, если учесть, что город рабочий, и окружен заводами да комбинатами. – И что? Даже открытие было уже?

— Как бы нет, хотят торжественно открыть в субботу, даже гостя из Москвы какого-то известного пригласили, пока в секрете держат, ну а так - уже работают! Вот сегодня вечером туда наведаюсь…

— Угу! — многозначительно пробубнил Илларион, вскинув бровь.

— Чисто с профессиональной стороны, статью заказали написать…

— Рупор? – удивился Михаил.

— Какой «Рупор»? Я же внештатник, работник на вольных хлебах и со свободой в штанах, — подмигнул Игнат и криво усмехнулся своей шутке, — «Светские хроники» заказали статейку на шестьсот слов. Платят налом, ещё похаваю на халяву!

— Прикольно! – согласился Михаил, бесплатная еда и питье во все времена в журналистике были верхом привилегий, – я бы тоже не отказался от халявы…

— Ха, есть идея и для тебя! – стряхнул пепел Игнат.

— Весь во внимании.

— Ты же детективы ведёшь?

— Ну и?

— Ну, так сходи на "Чайковку"* (*учреждение МВД на улице Чайковского города Челябинска), попроси бесплатную ночь в клоповнике, и ещё бесплатных пиздюлей получишь в довесок, — заржал Игнат, поперхнувшись дымом. Прокашляв, он подмигнул, — и по запашку исходящему от вас, коллеги, чувствую, что вы как раз их клиенты!

— Очень смешно, Игнатик! – обиделся Михаил, – если уж на то пошло, я уже не веду детективы…

— А что такое? – о, появилась очередная новость для Игната, в глазах заиграл интерес.

— Меня вытурили с рубрики… — выдохнул Михаил, скрывать сей факт не было смысла, всё равно через пару часов все будут знать. Да и пока градус после выпитого был высок, не так страшно было за будущее.

— Миша! Как они посмели? – почти с сочувствием, спросил Игнат.

— Вот так! Появилась прекрасная моя замена… с сиськами и попкой кругленькой. Ну и помоложе меня, лет на десять! – вздохнул Михаил.

— Понял! Я понял кто эта претендентка! – улыбнулся Игнат, – это вездесущая Инночка! Дааа, на её фоне ты проигрываешь по всем статьям! А вы знаете, что в «Копейском рабочем» она дошла до помощника редактора?..

Миша с Илларионом переглянулись через густой сигаретный дым.

— Вижу, не знали! – иногда журналисты ведут себя хуже женщин, тем более, когда есть лишние уши. – Короче. Она там по полной оторвалась, закрутив голову редактору. Заметьте! Это за полгода, как она пришла с университета, в качестве начинающей студентки, на полставки! И ещё, я читал её статейки! Не хотел бы я, чтобы она мне дорогу перешла! Она просто гениально умна, мужики! Ещё и красавица! А это уже тяжелая артиллерия!

Миша смотрел на Игната с удивлением, он понимал, что рубрика потеряна безвозвратно. Ларик отнесся со скептицизмом, с гением его поэзии никто не мог сравниться, так, в крайнем случае, думал Илларион.

— И что же она оттуда ушла, раз так все хорошо у нее складывалось? – спросил Илларион, прищурив глаз.

— Там уже жена редактора прочухала ситуацию, подсуетилась. Устроила скандал прямо в редакции, детей привела, короче, то ещё веселье было! – засмеялся Игнат, представляя в голове картину. – Я сам не видел, но знакомый рассказал очень живописно! Миха, хана, тебе её не победить!

— Ой, да нужна мне эта рубрика! Я сам подумывал от неё избавиться! – сам себе не верил Михаил и более уверенно продолжил: — Есть у меня другая идея, вынашиваю уже несколько лет! Вот и подвернулся шанс…

— И что же это? – ехидство в тоне Игната не понравилась Михаилу.

— А вот что, это не твоего ума дела! Всему свое время! – последнее предложение прозвучало уверенно, даже с легким бахвальством.

— Да, не пропадет Миха! – поддержал собутыльника Илларион, – у него же пылятся пару романов готовых… вот и шанс их реализовать!

Михаил кинул взгляд, полный негодования на Иллариона, типа, ты чего болтаешь кому не попадя, но внутри почувствовал удовлетворение от слов друга.

— Ну-ну, – пробубнил Игнат и более быстро проговорил, туша сигареллу, как будто что-то вспомнив, — ладно мужики, с вами хорошо, но мне надо бежать дальше. Палыч звал к десяти, что-то предложить хочет. Ещё раз Миха, сочувствую!.. Давайте!

Махнув рукой, Игнат побежал к двери в редакцию и через пару секунд, скрылся за ней.

— Трепло! – вынес приговор Илларион, демонстративно сплёвывая в урну.

Глава 3

На этот раз мигал конверт от Сергея Павловича, на мгновение Михаил замер курсивом над конвертом. Смутное нехорошее предчувствие кольнуло, но сделав вдох, Михаил взял себя в руки и нажал на «открыть».

«Миша, прости меня, но я чуток испугался сказать тебе про рубрику тебе в лицо. Теперь Инна Васильевна будет её вести… но не по блату, как многие думают тут в редакции. Всё гораздо проще, ты просто уже не тянешь! Без обид, Миша, мало того, что сам перестал писать хорошо, так ещё и новым именам дорогу не даёшь, всё стариками-классиками прикрываешься! — было обидно читать такие слова, и от возмущения, Михаил стал прислушиваться к своему сердцебиению, то ли инфаркт сейчас начнётся по вине редактора, естественно, то ли мозг - взрываться. Сделав пару вдохов, инфаркт и взрыв мозга отступили. Ладно… можно было продолжить читать, — …а я к тебе реально отношусь как к сыну… ну почти. И мне пришлось сделать этот шаг, я не люблю резать по живому, но иногда в этом есть необходимость. Только, ради бога, без соплей, Миша! А тебе я предлагаю заняться кое-чем другим! Я даже больше скажу, не предлагаю… Уже подписан приказ на тебя. Поедешь в командировку по одному заданию на пару недель, напишешь статью про одного человека, местный вундеркинд, так сказать. И я тебе секрет один скажу, если ты преподнесёшь на высоком уровне свой очерк, то ты сделаешь гигантский шаг к новой рубрике. Я давно вынашивал эту идею, и будет она называться: «Кулибины Южного Урала»! Ну как? Не плохое название? Всё в твоих руках, Миша! Завтра бери командировочные и в атаку! Я в тебя верю! Инструкции и данные получишь вместе с командировочными. P.S. Миша, пожалуйста, кончай злоупотреблять на рабочем месте!»

Вся эта «бадья» была похожа ни тихий «слив» непревзойдённого таланта Миши. Какие, нафиг, Кулибины? Возмущение переполняло Михаила, столько лет стабильности, и вот - настал день икс. Отправляют в какую-то деревню, как в ссылку декабриста, чтоб не мозолил глаза тут людям! В сердцах Михаил опять пнул по корзине с мусором. Умный болванчик осуждающим взглядом смотрел на журналиста.

— Миша, доброе утро! – в проёме стояла Инна Васильевна. Реальная материализация плохого дня, во всей своей зловещей силе. Михаил в некотором смятении смотрел на соперницу.

— Кому доброе, кому не очень, — не особо доброжелательно прошипел Михаил, — Инночка, а вы позлорадствовать пришли? Или как?

— Миша… фу сколько в вас желчи! – наивно посмотрела на Михаила, Инна Васильевна своими красивыми и холодными глазами, – вы же понимаете, что это просто работа! Я же не виновата, что главный редактор так решил!

— Что вы, Инночка, конечно не виноваты! Я вас поздравляю! – не мог оторвать взгляд от верхней части туловища Инны - вырез в декольте был очень глубокий.

— Спасибо, Миша! И ещё, – в глазах Инны Васильевны, Михаил увидел адские огоньки, и они очень не понравились ему,— прошу после обеда сдать свой стол. Вы же понимаете - теперь это моё место!

— Ну ты и сука... – не выдержал Михаил, а мир продолжал рушиться дальше.

— Не хорошо, Мишаня! Грубо как! Но как бы то ни было, в четырнадцать ровно, чтобы из ваших вещей ничего тут не осталось! – Инна кинула презрительный взгляд на оппонента. – И ещё… может, пить надо меньше?

— Может сосать надо больше?.. – с ходу сострил Михаил. Пощечина была смачная и звонкая. Несмотря на юность девушки, рука у неё была тяжелой.

— Вы слизняк, Миша! – не дрогнувшим голосом сказала Инна, – не забудьте освободить место!

Отвернувшись, девушка удалилась, гордо держа осанку. Оставшись один, Михаил реально почувствовал себя слизняком. Щека горела огнем больше от стыда, чем от боли. Китайский болванчик осуждающе смотрел на хозяина, равномерно покачивая головой.

Завизжал дикий смех Джокера, от неожиданности Миша аж подпрыгнул. Опять мысленно поставил крестик, чтобы сменить оповещение смс.

— Кого там черти несут? — недовольно пробормотал Михаил, доставая смартфон и открывая смс.

«Милый, доброе утро! Как твоё здоровье после вчерашнего? Живой?» — письмо пришло от какой то Верочки. Какая Верочка, Михаил не помнил, так же, он не понимал, когда успел вбить данные в телефон этой дамочки. Инна была права - пить надо меньше!

«Вера… Верочка! Прости меня, а ты кто?» — отправил ответный смс Михаил, открывая в окне монитора верстку с сегодняшним редакционным материалом. В рубрике «Детектив» стояла работа Инны, уже отредактированая и готова к печати. Врага надо знать в лицо, без промедления Михаил нажал на открытие файла. Перед ним раскрылся рассказ на 14000 знаков. Название женское, до мозга костей, «Потерянное сердце». Только одно название оттолкнуло бы Михаила, если бы в бытность командира этой рубрики, к нему пришёл бы такой рассказ. Опять завизжал истошный Джокер.

«Миша… обидно такое читать! А вчера ты другим человеком был! Для тебя вчерашнее между нами было обыденным?» — Дамочка была настырной, отвечать Михаил не хотел. А вот рассказ Инночки стал читать, хотя бы просто, чтобы поржать.

А вот "поржать" не получилось, после первой же страницы, Михаил увлёкся текстом. Редко когда автор мог захватить читателя с первых предложений - этой сучке удалось такое сделать, и это не смотря на возобновившуюся головную боль. Михаил вспомнил слова Игната о таланте этой девушки, и только сейчас осознал реальность. Какая-то женщина… человек низкого ранга, надирает попу Михаила, особо не напрягаясь.

«Я так понимаю, что сегодня мы с тобой не идём в ресторан?» – кем возомнила себя эта Вера? Что за настырность? Хотелось написать в ответ что-нибудь мерзкое, да только на сегодня уже хватит гадостей совершать. Опять не удостоил ответом на сообщение, Михаил.

Рассказ был очень интересен, сюжет необычен, герои колоритны. Все шло к тому, что рубрика могла реально ожить с этой Инночкой. А ещё, Михаил понял, что Инна Васильевна пробилась не через постель, а если и через постель, то имея такой талант, можно простить все прегрешения.

— Да блин, какая настырная! – психанул Михаил на очередной сигнал смс.

«Котик, ну ответь! Ты наверно сильно занят там? Я уже так извелась!» - что происходит с женским полом? Совсем нет самоуважения? Но отвечать Михаил не стал.

С концовкой Инна тоже не подкачала, воистину, послевкусие было приятное, даже после последних строк. Надо было признать, что это высший пилотаж. С болью в сердце, Михаил стал закидывать вещи в пакет, как говориться, дорогу молодым. Китайский болванчик, кружка с жирафом, именная авторучка и, в принципе, это всё ценное имущество. Да и "ценным" назвать их можно было условно, так, приятные безделушки.

«Миша! Я тебя буду ждать! Борщ вкусный приготовлю! Ты главное приди ко мне!» — жди, жди – дура! Так я к тебе и приехал. Женщина была наверно ненормальной. Не симку же новую, в конце концов, покупать, может, поймет и перестанет надоедать.

Напоследок, Михаил решил на своем компьютере ввести пароль доступа на вход, на рабочий стол, так сказать, последний привет для будущей смены.

С пакетом в руках и улыбкой на губах, Михаил пошел мимо столиков коллег. Работники пера, перестали печатать и уставились на проходящего Мишу. В глазах коллег читались разные мысли. Кто смотрел с сочувствием, кто с печалью, а некоторые безразлично. Пожалуй, безразличие было самое неприятное для Михаила. Но одно было ясно, все уже знали про случившееся. Заслуженного работника журнала перевели в позорную лигу внештатника.

— Миша, вы надолго от нас? – писклявым голосом спросила Лариса, корректор литературного текста.

— Не знаю, Лариса, надеюсь, надолго! – подмигнул Михаил, надо было гордо пройти через этот строй коллег, не уронив марку. — Очень уж вы надоели мне все...

Продолжение буду выкладывать если будет обратная связь.