Недавно Алексей Венедиктов попросил меня написать для «Дилетанта» краткий очерк о генерале Пиночете, и я, как человек сознательный, принялась за штудирование источников. В том числе — доклада комиссии Реттига, созданной в 1991-м и занимавшейся подсчетом людей, убитых при Пиночете по политическим мотивам (запомните, пожалуйста, формулировку). Комиссия насчитала 2279 человек. Следующая комиссия, комиссия Валеха, собиралась дважды, в 2004 и 2010 годах, и в конце концов цифра убитых была доведена до 3200.
Я предполагала, что комиссия Реттига снабдит меня четкими и ясными биографиями лиц, убитых режимом. Типа: «Пабло был бедным крестьянином без земли. После прихода к власти Альенде он стал активистом confederacioncampesina, участвовал в экспроприациях и после 11 сентября был убит без суда и следствия». Или: «Мигель был простой обыватель. После 11 сентября злобный сосед написал на него донос, и Мигеля убили по ошибке». С тем чтобы я самостоятельно могла ответить на вопрос: какое количество убитых из 2279 были легитимными целями, а какое невинными жертвами.
Вместо этого я, к моему удивлению, столкнулась с насквозь демагогическим документом, приемы и методы которого тогда, вероятно, были еще в новинку, но впоследствии стали типичными приемами правозащитной и международной бюрократии. В каком-то смысле можно сказать, что доклад комиссии Реттига — это образец для всех позднейших бюрократических шедевров такого рода.
В этом смысле он и представляет огромный интерес.
«Нас не интересует история вопроса»
Первое положение доклада, которое повергло меня в изумление, звучало так: «Мы не будем описывать то, что происходило до 11 сентября (даты переворота), потому что, как бы там ни было, происходившее до 11 сентября не оправдывает того, что произошло с этими людьми после».
Постойте, но это как? До 11 сентября 1973 года в Чили происходила классическая социалистическая революция. 18-й год. Со всеми его Швондерам и Шариковыми.
В стране происходила национализация — причем не только сверху, но и снизу. Вооруженные отряды рабочих занимали предприятия, всего было национализировано около 500 предприятий. В стране происходили tomas — вооруженный передел земли. Правительство объявило, что не будет ему препятствовать. Оно и не препятствовало, особенно если учесть, что главный идеолог подобных переделов, глава разнообразных Confederacion campesina Кальдерон, был в этом правительстве министром сельского хозяйства. Что такое вооруженный передел земли, мы, русские, знаем. «Пишут из деревни — сожгли у меня библиотеку в усадьбе».
Г-н Кальдерон был ближайшим сторонником MIR. Прокубинская MIR, формально не входила в Народный союз Сальвадора Альенде, так как в принципе считала, что переход к социализму должен быть насильственным, однако пользовалась режимом наибольшего благоприятствования. Организация получала помощь с Кубы, и сама, в свою очередь, тренировала боевиков из Аргентины, Уругвая и других стран. Одним из лидеров MIR был племянник Альенде.
Не только MIR получала оружие с Кубы. Еженедельно в Сантьяго приземлялись два кубинских рейса, которые в дипломатических вализах привозили оружие. В одну вализу влезало три «калаша». Бывали партии и побольше. В марте 1972-го случился скандал — таможенники захотели проверить 11 огромных ящиков, прибывших рейсом из Гаваны. Сопровождавший груз член правительства Эдуардо Паредес (он руководил криминальными расследованиями) заявил, что это его личная кладь. Всего таким образом в Чили завезли 4 тысячи «калашей».
Боевые революционные отряды в Чили не исчерпывались рабочими, крестьянами и боевиками MIR. После того как Альенде поднял на 40% зарплаты и заморозил цены, из магазинов исчезли продукты. Тогда были созданы «комитеты по контролю за ценами» (Juntasde Abastecimientoy Controlde Precios),которые распределяли талоны, разумеется, среди активистов режима.
Лавочники, водители, юристы, банкиры начали объявлять всенародные забастовки. В ответ cordonesindustrieles (нечто вроде реввоенсоветов, вооруженных организаций самоуправления в барачных предместьях Сантьяго) заявили, что готовы взять на себя и лавки, и транспорт. MIR, cordones industrieles, комитеты по ценам, передел земли, национализация заводов с передачей земли и заводов в управление активистам — все это за два года создало правящий класс революционной сволочи, шариковых и швондеров, а также идеалистов-зорро, и мне, естественно, любопытно знать: как вели себя эти шариковы-швондеры-зорро до 11 сентября и сколько из них было убито после?
Вместо этого мне заявляют: а нас не интересует то, что происходило до 11 сентября.
Это как? Домой к Латыниной забрался грабитель, она его убила. Мы будем судить Латынину за убийство, а что происходило до убийства, нас не интересует. Это не называется справедливость. Это называется Басманный суд.
Самое важное: этот прием является для защитников прав человека стандартным. Human Rights Watch регулярно критикует Израиль за нарушения прав человека — при операции «Литой свинец» и т.д. На вопрос о палестинском терроризме HRW отвечает: нас не интересует история вопроса.
Боевики, убитые в нарушение их прав
Второе: кто, как вы думаете, вошел в список убитых по политическим мотивам при Пиночете?
Ответ: в этот список вошли боевики, в том числе убитые в перестрелке, и гражданские жертвы этих перестрелок (killed in gun battles, either as participants on one of the two sides or because the bullets by chance happened to hit them).
Постойте-постойте! Возьмем, к примеру, MIR. Речь идет о вооруженной организации в 10 тыс. человек, которые даже в условиях победившего на выборах президента-марксиста исповедовали доктрину насильственного перехода к социализму.
MIR при Пиночете понесла колоссальный урон. К1975 году из 52 членов ЦК 9 были убиты, 24 под арестом, а еще четверо выступили по телевидению с призывом сложить оружие. Несколько сотен членов MIR убежали на Кубу, прошли там подготовку и высадились в Андах, в Нельтуме, с оружием в руках. Пиночет сбросил в Нельтуме парашютный десант и разгромил боевиков. MIR перешла к терактам — устроила покушение на Пиночета, а для добычи денег грабила банки. Всего при Пиночете было убито как минимум 663 боевика MIR.
И вот комиссия заявляет мне, что эти люди «убиты в нарушение их прав человека». Ну прямо как бедный бен Ладен, которому кровавые американцы даже не предложили сдаться.
Мало того: комиссия а) утверждает, что MIR имела право с оружием в руках сопротивляться власти, если она несправедлива (вопрос: тогда ведь и те, кто восстал против Альенде, нарушившего все нормы конституции, имели такое же право?), и б) практически всегда отвергает официальную версию гибели боевиков в перестрелке и на основании неназванных источников заключает, что они были убиты, не оказав сопротивления.
И снова — это абсолютно та же самая позиция, которую занимает, скажем, Amnesty International по отношению к исламским террористам.
Полицейские, убитые террористами
Но это еще не все! Потому что жертв все равно, как ни крути, мало. Получается, что кровавый Пиночет убил меньше людей, чем те 3 тыс. белых фермеров и членов их семей, которые были убиты в ЮАР после конца апартеида.
И тогда комиссия делает удивительный финт. Сначала она долго рассуждает, что вообще-то многие считают, что «политические жертвы» — это только жертвы государства. Т.е. сколько бы ни убивал террорист, его жертвы «политическими жертвами» не являются и им защита прав человека не положена. Но мы, пишет комиссия, придерживаемся другой позиции. Поэтому мы включаем в список политических жертв, убитых при режиме Пиночета, — солдат и полицейских, убитых боевиками.
Здорово? Вы знали, что в список мирных жертв кровавого режима входят полицейские, убитые террористами?
И опять-таки это не случайный прием: это типичный прием левых. Когда в 2010-м WikiLeaks предал гласности американские документы о потерях среди мирного населения в Ираке, газета Guardian разбила данные на множество групп: число мирных граждан, погибших от СВУ (самодельных взрывных устройств), число мирных граждан, застреленных на блокпостах, и пр. Она не привела только двух цифр: число мирных жителей, погибших от рук американцев, и число мирных жителей, погибших от рук боевиков. Данные были сгруппированы таким образом, чтобы невнимательный читатель подумал, будто все мирные жители убиты американцами, в то время как на самом деле две трети мирных жителей были убиты боевиками.
С таким же успехом можно включить в список людей, убитых по политическим мотивам при американском президенте Буше, а) 19 террористов, взорвавших Башни-близнецы, б) 2977 человек, погибших при взрыве. А на недоуменные вопросы, ежели они будут, ответить так: но мы же на 874-й странице доклада в примечании номер 17 отметили, о ком идет речь.
Правозащитная бюрократия
По роду деятельности мне постоянно приходится читать разные отчеты и правительственные документы. Так вот, когда я читаю отчеты американских комиссий или судебные решения английских судей, меня поражает точность и объективность изложения. В мире нет лучше работы по Башням-близнецам, чем соответствующий отчет Комиссии по 9/11.
И наоборот, когда я читаю документы международной бюрократии и гуманитарных организаций, я постоянно сталкиваюсь с одним и тем же набором приемов вранья. Три примера я уже привела: это приемы «нас не интересует история вопроса», «назови боевиков невинными жертвами» и «включи людей, убитых одной стороны, в список убитых другой стороной».
Есть еще и четвертый прием, самый распространенный. Он очень прост: в основном тексте говори одно, в резюме — другое. Так устроены, например, доклады IPCC, International Panelon Climate Change, столпа учения о глобальном потеплении — единственной научной теории, созданной и разработанной непосредственно международной бюрократией. Одно из основных положений учения глобального потепления — тезис о росте с потеплением числа природных катастроф. У этого тезиса есть один маленький недостаток — он не подтверждается фактами и статистикой.
Поэтому у IPCC в основном тексте отчета написано, что «увеличения числа катастроф не наблюдается». А в resume for policy makers написано, что увеличение катастроф в будущем «вероятно». Если кто-нибудь вздумает попрекать IPCC реальной статистикой, оправдание налицо: ну мы же написали в докладе, что увеличения катастроф нет! А если у кого-то сложилось такое впечатление, что они есть, мы же не виноваты, что он невнимательно читал.
Точно так же и комиссия Реттига: они же написали, что считали число погибших по политическим мотивам и включили в него полицейских, погибших от рук боевиков. А если кто-то принял эту цифру за число мирных жертв кровавого режима, они же не виноваты, что кто-то невнимательно читал.
У этого приема, «в основном тексте пиши одно, в резюме – другое», есть еще дополнение, которое формулируется так: а вне текста — лги.
К примеру, из основного текста IPCC мы узнаем, что «увеличения катастроф не наблюдается», из резюме — что оно «вероятно в будущем», а из интервью журналистам главы IPCC Раджендра Пачаури, что «это уже происходит — наводнения, ураганы!».
То же самое и с Пиночетом. Несмотря на то, что в докладе комиссий Реттига и Валеха содержится исчерпывающий перечень убитых, в Сети постоянно появляются страшилки, которые звучат примерно так: «за время диктатуры погибло 2829 работников СМИ», «журналист-антикоммунист Роберто Гальо был убит, когда защищал беременную женщину от избивавших ее солдат». «Сотрудницу женских журналов Камелию Солер убили, когда она доказывала, что французская книга «Кубизм», изъятая из ее библиотеки, не имеет отношения к революционной Кубе».
Излишне говорить, что никакого Роберто Гальо или Камелии Солер в докладе комиссии Реттига просто нет.
Объективные описания всегда глубоко внутри
Главный рецепт изготовления подобных докладов очень прост: надо создать запутанный, бессвязный и полный несущественных подробностей текст, который невозможно одолеть до конца. Если постановления английских судей или отчеты сенатских комиссий США — это образец разумной краткости и логичности, то с докладами международной бюрократии дело обстоит ровно наоборот: продраться сквозь них невозможно. При этом где-то в бездонном теле доклада, как правило, рассыпано множество правильных фраз, которыми при случае авторы доклада, будучи уличены в необъективности, всегда смогут прикрыться: да вот, мы же это сказали! На 1197-й странице в 15-м примечании.
К примеру, никак нельзя сказать, чтобы комиссия Реттига совсем не описывала обстановки, сложившейся в результате деятельности правительства Альенде. В частности, комиссия пишет:
«Существовали повторяющиеся нарушения прав собственника в виде захватов сельской, городской и промышленной собственности. В большинстве случае владельцы не получали помощи в возвращении собственности, а захватчики не были наказаны…Обычной стала ситуация, при которой частные вооруженные силы граждан занимали место сил общественного порядка и делали это безнаказанно. Эти события часто приводили к кровопролитию, затрагивавшему обе стороны: убийствам, ранениям, самоубийствам, а также похищениям и насилию… все те, кто подвергался господствующему хаосу и насилию, объясняли это тем, что правительство не защищает их прав».
Нельзя также сказать, чтобы комиссия не отметила крайней эффективности и избирательности DINA (секретной полиции, охотившейся за левыми при Пиночете).«ДИНА продемонстрировала, — гласит текст комиссии Реттига, — что она может наносить точечные и одновременно разрушительные удары. Точечные — в том смысле, что она ограничивала свою активность уничтожением тех, кого она считала крайне левыми, в особенности членов MIR и связанных с ней групп и лиц».
Собственно, этими двумя цитатами вполне объективно описывается все, что произошло при Пиночете.
Существовало правительство Альенде, нарушившее конституцию, перевернувшее все представления о собственности, порядке и законе. Военные вернули порядок, убив всего 3 тыс. человек — ничтожно малое число, если учесть, что боевиков одной толькоMIRв стране было 10 тыс. человек — не считая коммунистов, марксистов, активистов federacion campesina, «индустриальных поясов», «комитетов по ценам» и пр. Уже одно это малое число убитых свидетельствует о том, что удары были безусловно точечными. В отличие от ударов левых, которые, как мы хорошо знаем из истории, считали своей легитимной жертвой любого представителя враждебного сословия.
Однако эти две цитаты погребены глубоко в недрах текста, посвященного мирным жертвам кровавого режима.
Истина и справедливость
Комиссия Реттига сама характеризует себя как «объективную». «Никто не может обвинить нас в том, что мы были предубеждены в пользу одной из сторон», — говорится в докладе.
Это тоже типичный прием такого рода текстов. Открыв, к примеру, третий отчет IPCC, мы узнаем из первых строк, что данный отчет «анализирует огромный массив данных», «углубляет наше понимание», «производит детальное исследование» и «короче говоря, опять станет главным научным маяком для всех тех, кто озабочен проблемами перемены климата».
При этом Объективная Комиссия называет режим Альенде, «трагически прерванным социалистическим экспериментом».
Еще одна примечательная цитата: «В начале военного режима нарождающиеся организации по защите прав человека в Чили почти не осознавали масштабов, до которых выросло международное движение прав человека. Но вскоре они детально ознакомились с международным правозащитным движением».
Иначе говоря, пока эти милые люди, которые при полном попустительстве правительства вышибали прикладами мозги собственникам, участвовали в «трагически прерванном социалистическом эксперименте», на права человека они клали. Когда же они получили сдачи, то быстро вспомнили о международном сословии «полезных идиотов».
Пиночет пролил немало крови. В числе убитых оказался не только покровительствовавший насильственному переделу земли министр Кальдерон (его пытали, а потом соврали, что он совершил самоубийство). И не только министр Паредес, любитель таскать «калашниковы» в личном багаже (убит вскоре после 11 сентября, якобы с оружием в руках, но, вероятней, взят в плен и расстрелян). Но и, скажем, генерал Пратс, который ни с какого боку коммунистом не был, а был взорван в Аргентине с собственной женой, потому что потенциально мог составить конкуренцию Пиночету.
Но я хочу иметь два списка: список «красного террора» и список «белого террора», и в списке жертв Пиночета я хочу точно видеть, кто был легитимной целью, а кого расстреляли по ошибке или по злобе. Вместо этого про «красный террор» мне ничего не говорят, а в список безвинных жертв кровавого режима заносят вооруженных боевиков, вторгшихся на территорию Чили, и даже убитых ими солдат и полицейских.
Люди, сами себя объявляющие воплощением Истины, Примирения и Объективности, лишили меня возможности судить о чем бы то ни было, иначе чем косвенно: знаете ли вы, например, что военные трибуналы при Пиночете выносили огромное количество оправдательных или мягких приговоров? (Город Арика: 57 подсудимых, 11 оправданы, остальные приговорены к заключению или изгнанию. Писагуа: 147 подсудимых, 6 смертных приговоров, остальные пожизненные. Калама: 34 подсудимых, 5 оправдано, остальные получили тюрьму или изгнание.) Сравните с нашими «тройками» и учтите, что большинство подсудимых не были невинными овечками.
Щит для левых
На примере комиссии Реттига очень хорошо видно, что главный — и ложный — постулат движения за права человека очень прост. Идет война, стороны стреляют друг в друга, и тут возникают левые правозащитные организации и начинают кричать одной из сторон: почему вы убиваете без суда?
Что ж. Ответ таков, что на войне всегда убивают без суда.
Мы не судим вражеского солдата и, когда мы стреляем в него, мы делаем это не потому, что он уже убил 10 наших. Мы стреляем в него потому, что он стреляет в нас. Если он еще никого не убил, тем лучше. Затем и стреляем — чтобы не убил.
В XX веке образовались террористические группы, объявившие войну обществу (коммунисты, террористы, исламисты) и присвоившие себе право на неизбирательное насилие в отношении своих противников.
Защитники прав человека при появлении такой группы а) неизменно закрывают глаза на творимое ей неизбирательное насилие, б) заявляют, что их «не интересует история вопроса», в) признают уничтожение таких групп государством «нарушением прав человека». Выходит, что одна сторона имеет право убивать, причем неизбирательно, а другая — не имеет права убивать, причем даже точечно. Вместо защиты прав человека получается защита прав террориста.
Движение за права человека возникло как щит для левых. У него была конкретная цель — защитить левых — коммунистов, анархистов, социалистов — от всех разновидностей буржуазного государства с помощью различных идеологических конструктов.
Нельзя, например, не обратить внимания на то, что деятельность правого Пиночета вызвала к жизни не только большее число правозащитных комиссий, чем деятельность левых Мао или Пол Пота. Но и, что уже совсем удивительно, Пиночета расследуют больше, чем Бокассу, Амина или Дювалье, хотя Пиночет убил меньше людей, чем Бокасса съел.
Поэтому я склонна думать, что главное преступление Пиночета в глазах левых правозащитников состоит не в том, что он убил 3 тыс. человек, а в том, что он, убив всего три тысячи коммунистов, построил рыночное общество, в то время как коммунисты в России убили несколько десятков миллионов и построили хлев.
С течением времени дискурс мутировал. Его взяли на вооружение любые террористы, а не только левые. Его взяли на вооружение диктатуры. Его взяли на вооружение международные бюрократические организации.
Я не сомневаюсь, что среди правозащитников много порядочных и совестливых людей, точно так же, как их было много среди социалистов. Я не сомневаюсь, что и от правозащитного движения есть какая-то польза.
Но в целом я полагаю, что правозащитное движение, как и попытки построения коммунизма, нанесли миру огромный вред.
Во всех тех случаях, когда правозащитное движение обличает подлинную несправедливость, эта несправедливость может быть доказана безо всяких «прав человека». Для того чтобы осудить убийц Магнитского, не нужны «права человека». Нужно просто указать, что люди, которые украли 250 млн долларов (а в общем и целом — несколько миллиардов) из российской казны, попытались обвинить в этом преступлении человека, который изобличил их, и уморили его в тюрьме. Это не называется «нарушение прав человека». Это называется «воровство», «кривосудие» и «убийство».
В тех же случаях, когда единственное, что можно предъявить государству, это именно «нарушение прав человека» и более ничего, неизменно оказывается, что «нарушены» права бен Ладена, членов ХАМАС, террористов FARC или милых славных людей, национализировавших заводы и деливших земли.
Движение за права человека отрицает за государством право на защиту, при этом признавая за террористом право на нападение. «Победителей не судят», — сказала некогда ЕкатеринаII. Благодаря правозащитному дискурсу главным лозунгом нашего времени стал другой: «Побежденных не судят». Это сомнительный лозунг, некогда очень полезный для левых, а теперь и для всех остальных террористов.
