Золушка

Дар Лин, которому недавно исполнилось полгигатайма, то есть около десяти земных лет, сидел в своей персональной комнате, окружённый мягким сиянием голографических панелей. Его пальцы скользили по потокам данных кибермира, словно листая бесконечные информационные нити.
Из любопытства он запустил случайный поиск, и тот вывел его к необычному файлу под названием «Золушка, сказка». В примечании к нему говорилось: «Культурный артефакт Древней эпохи Земли». Дар Лин активировал перевод на современный язык Конфедерации.
Первая часть текста. строка текста заставила его замереть: «Золушка жила с мачехой и двумя сводными сёстрами, которые заставляли её выполнять тяжёлую работу по дому». Мачеха? Это слово показалось ему нелепым, почти абсурдным. В мире Конфедерации, где родительство было привилегией, доступной лишь тем, кто прошёл строгий генетический и психологический отбор, сама идея «мачехи» звучала как ошибка системы. А мысль о том, что один из родителей мог умереть или, что ещё хуже, покинуть семью, вызвала у Дара холодный озноб.. Это было так непохоже на то, что он знал о гармонии семейных уз, поддерживаемых технологиями и законами. Его сердце сжалось от страха.
Дар продолжил чтение: «Золушка чистила камин, мыла полы, готовила еду». Он нахмурился. Эти функции уже давно выполняли дроны и автоматизированные системы. Неужели Золушку приравнивали к машине? Мысль о том, что человека могли заставить выполнять работу дрона, была не просто странной — она казалась унизительной, почти кощунственной. Дар представил, как он сам, вместо взаимодействия с кибермиром, скребёт полы, и по спине пробежал холодок.
«Однажды король объявил бал, чтобы найти невесту для своего сына, принца». Монархия? Дар Лин моргнул, пытаясь осмыслить это слово. Иерархическая система, где власть принадлежит одному человеку, показалась ему дикой, противоестественной. Конфедерация ценила равенство и демократию, а здесь один человек решал судьбы других? Это было как сбой в коде мироздания.
Но больше всего Дара потрясла упомянутая в сказке «магия». Само слово означнает возможность нарушеняи законво реальности. Подобное могло происходить только в виртуальных симуляциях, но даже там чётко определены границы между реальным и воображаемым. Однако магия нарушала эти границы, и Дар почувствовал, как его мир, такой упорядоченный и предсказуемый, рушится.
Слёзы хлынули из его глаз. Он свернулся в капсуле, обхватив колени руками. Через мгновение в комнату вошли родители, их лица выражали тревогу. Нейросенсоры мгновенно сообщили им о состоянии сына.
— Дар, что случилось? — мягко спросила мать, касаясь его плеча.
— Это… сказка… — всхлипнул он. — Мачеха, король, магия… Как такое могло быть? Это страшно!
Отец присел рядом, его голос был спокойным, но твёрдым:
— Это всего лишь древняя выдумка, сын. Истории из прошлого, когда люди ещё не понимали мир так, как мы. Сейчас такого нет и не будет. Случайный поиск может вытащить что угодно, даже артефакты, которые трудно понять.. Будь осторожен с кибермиром.
Мать обняла Дара, и её тепло постепенно рассеяло его страх. Он кивнул, вытирая слёзы, но в глубине души всё ещё оставался вопрос: почему древние люди создавали такие странные и пугающие истории? И что ещё скрывается в бездонных архивах кибермира?

https://vk.com/humanconf

#БЕЗДНАобзирает

ДУРНУШКАМ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО

Мы все любим сказки. Не надо сейчас башкой мотать, я знаю, что любите. Продажи тех же «Черных сказок» говорят сами за себя, капитализацию «Диснея» считать не вижу смысла, и даже российские киноделы нет-нет, да залезают потихоньку на иглу родного фольклора (только почему игла такая толстая, жилистая и пульсирует?). Разумеется, мы взрослые, от сказок всегда хотим в первую очередь деконструкции, на что указывает также популярность «Шрека» и тенденция Голливуда снимать всяких «Малефисент» про непонятых злодеев и злодеек. Норвежцы решили не отставать от весьма уже плесневелого тренда, но зашли по скромному, с персонажа, о котором вообще мало кто вспоминал: с одной их «гадких сестер» Золушки. А так как я ОБОЖАЮ «Белоснежку» 1997 года с Сигурни Уивер и Сэмом Ниллом, и давненечко ищу нечто подобное, то пропустить «Гадкую сестру» я, конечно же, не мог.

Сюжет:

В далеком королевстве жила-была наивная дурнушка Эльвира с мечтами о принце и брекетами на зубах. Жила она с бедной матерью и сестрой. И вот, затеяла ее мать жениться на богатом помещике. У того тоже была дочь – нордическая красотка. Но вскоре после свадьбы батя склеил ласты, на похороны вместо родственников явились кредиторы и выяснилось, что помещик в такой финансовой жопе, что денег нет даже на похороны. Но судьба тут подкидывает шанс: королевский глашатай объявляет, что через несколько месяцев состоится бал, куда созываются все знатные девицы, ибо принц будет выбирать себе невесту. Казалось бы, вот он шанс для Эльвиры исполнить свою мечту и порешать финансовые трудности, но одна беда: Эльвира, мягко говоря, не вышла лицом, а еще крайне неравнодушна к выпечке. Но, к счастью, у нее есть четыре месяца для плотной работы над собой…

Многие сравнивают кадры «Гадкой сестры» то с фильмами Терри Гиллиама или даже Лантимоса, но камон, мы, зрители из СНГ, конечно же узнаем неповторимый стиль «Трех орешков для Золушки» и даже в некоторой степени картин Александра Роу. Эта теплая, с детства знакомая атмосфера пробуждает наши самые нежные и уязвимые зоны мозга, чтобы потом как следует е6нуть по ним, да покрепче. Визуал здесь не только уютный и сказочный. Половину времени он враждебный. Камера по традиции европейских хоррор-мейкеров здесь не просто не отворачивается, она любопытно вглядывается во все самое мерзкое и скабрезное: прыщавую жопу принца, волосатую пи3ду Золушки (да, серьезно) и иглу, прошивающую веко Эльвиры насквозь.

Так что отворачиваться, если что, придется уже вам. При этом, несмотря на сказочность, в принципиальных моментах визуал стремится к предельной реалистичности. Даже сестра здесь «гадкая» весьма номинально: никаких жутких абсцессов в пол-лица или бульдожьей челюсти у нее нет. Просто стандартная девчачья внешность, пара валиков лишнего веса и постоянное выражение щенячьей дури на лице. Тем интереснее, кстати, наблюдать за тем, как она буквально ВЫРЕЗАЕТ из себя какого-то другого, достойного любви человека – не насовсем, а хотя бы на один судьбоносный вечер. Ну и сцены ее трансформаций и вся эта средневековая индустрия красоты – одни из самых впечатляющих за весь фильм, достаточно продолжительные, чтобы вызвать дискомфорт и, как вы понимаете, именно на них и стоит главный нарративный и сюжетный упор.

Кстати, о нарративе. Думаю, никто не удивился, что очередной европейский хоррор оказался высказыванием на «важную тему». Тем более, снятый женщиной. Я прям ВИЖУ, как Эмили Блихфельдт, листая сказки братьев Гримм, наткнулась на фразу «а сестры рубили себе пятки, чтобы влезть в туфельку» и такая «ЭВРИКА!» ВОТ! ВОТ ЖЕ ОНО – ИДЕАЛЬНОЕ ОТОРБАЖЕНИЕ ТОГО, КАК ЖЕНЩИНЫ КРОМСАЮТ СЕБЯ, ЧТОБЫ ЗАНЯТЬ СВОЕ МЕСТО НА СОЦИАЛЬНОЙ ЛЕСТНИЦЕ! (это, если что, все еще режиссерка-сценаристка орет, не я). И, тем не менее, идет снимать предельно честную и весьма жуткую экранизацию «Золушки».

Причем честную настолько, что после просмотра я даже словил ступор – «А что это было?» Антимейкап-пропаганда? Бодипозитив-триумф? Феминистический манифест? Инцельский крик в пустоту? И, собственно, ступор здесь оправдан. Никакого морального вывода фильм, строго говоря, не предлагает. Это не сатира на патриархат, не притча о принятии себя, не агитка. Это кино про нас, про мясо. Про то, как мясо подчиняется форме, а форма – общественному диктату. На фоне всего этого Золушка даже не антагонистка. Она — идеал, некое мерило. Даже не человек, а функция, образец. Принц – не мечта, не любовь, а место в обществе. В итоге, самая лживая и обнадеживающая сказка о Золушке, наконец, обрела свой взрослый вид – честной сказки о принятии себя. Или, скорее, неприятии. И что тебе делать с этой информацией – решай сам. Или сама. Дело тут, кстати, далеко не в форме гениталий.

Ладно, а теперь, когда я выразился обо всех важных фильмах и посылах, подытожу для нормальных людей: это прикольная, жесткая, мрачная сказка с дуэтом милашной Ли Мирен и совершенно ослепительной нордической валькирии Ти Софи Лох Несс, с реально гадким и жестким боди-хоррором, неглупым и реалистичным (в отличие от натянутой «Субстанции», а ведь это СКАЗКА!) сценарием, приятным (и не очень) видеорядом и даже балом под музыку Эдварда Грига под конец (потому что норвежцы не могут не вставить Грига). #БЕЗДНАрекомендует «Гадкую сестру» к просмотру без оговорок и сомнений. Разве что не рекомендую особо чувствительным употреблять в процессе что-то сложнее семечек. А особенно воздержитесь от спагетти. Я предупреждал.

"Я просто подожду. Он придёт. Спасёт. Сам всё поймёт. И, конечно, влюбится."

Добро пожаловать в комплекс Золушки.
Ты сидишь в уголке, страдаешь молча, не просишь, не выражаешь желания — но всё равно ждёшь, что за тобой придёт принц.
И не абы кто — а именно тот, кто угадает твои мысли, вытащит из болота самообесценивания и подарит ту самую туфельку.

Признаки:
– Надежда, что тебя "заметят", хотя ты сама себя давно не видишь
– Ожидание любви без усилий с твоей стороны, но с максимальной отдачей от партнёра
– Страх проявиться, заявить о себе, быть неудобной
– И, конечно, вера, что боль и терпение — это путь к вознаграждению

Проблема:
Принцев нет. Есть реальные люди.
А ты — не безмолвная Золушка, ты просто взрослая женщина, живущая на эмоциональной диете.

Совет на пальцах:
Если ты хочешь отношений — выйди из чердака.
Перестань ждать фею и начни говорить прямо.
Любовь не награда за страдание. Это навык и выбор. Не вымаливай, выстраивай.

Больше тут https://t.me/fingerStyleP

В оригинальной сказке Шарля Перро башмачки были сделаны из «vair» — старофранцузского слова, означающего мех белки. Однако, когда сказку переписывали или переводили позже, слово «vair» перепутали со словом «verre» (стекло), и так появились хрустальные туфельки.

В XVII веке мех белки был дорогим и модным материалом, поэтому такие туфельки стали бы достойным подарком для будущей принцессы.

Золушка танцевала и бегала по лестницам в своих туфельках из меха белки! Удивительно, как она могла потерять зашнурованный валенок?

Правда ли это?

Туфли из меха белки, вероятно, были изящной обувью, подходящей для бала, а не грубыми валенками. Потерять такую туфельку в спешке было вполне возможно.

Таким образом, история о хрустальных башмачках — это миф, возникший из-за лингвистической путаницы. Настоящая Золушка блистала на балу в туфельках из меха белки.