— Доколе будешь ты истреблять наше племя?
Щука торчала из лунки, опершись плавиком на ее край. Слегка повернув голову влево, круглым правым глазом смотрела на Щукина. Как следователь на допросе.
Щукин беспомощно огляделся. Сквозь некстати начавшийся снегопад разглядел согбенные фигуры друзей-рыбаков, Карпова и Налимова. Позвать их, что ли? Так ведь на смех поднимут, Емелей-дураком обзовут.
— Ну, — поторопила щука.
— Ну… Это… А что такого? — неожиданно вспетушился Щукин. — Добываю себе пропитание. Как ее бишь… Пищевая цепочка, вот!
В голове крутилось: «Все вокруг колхозное, все вокруг мое». Да и много ли он рыб-то выловил? Нет же!
— Ты голодаешь? — Голос у щуки сделался ехидным. — Не получаешь зарплату? Закрыли все магазины? Все ты врешь. Сидишь тут, чтобы дома ничего не делать, лодырь.
Не то чтобы она зрела в корень. Но Лара, жена Щукина, была на девятом месяце и постоянно капризничала. Что сильно напрягало.
— Я вот тебя сейчас изловлю и дома изжарю, — сказал Щукин. — Психологша, блин.
Щука подпрыгнула и залепила Щукину оплеуху. Не больно, но обидно.
— Это для начала, — сказала она. — Я по-хорошему хотела. Договориться. Мирно. Но ты, значит, хочешь войны.
Лед затрещал. Щукин похолодел, хотя куда уж больше, и так минус двадцать семь.
— Чего надо-то?
— Надо жертву.
— Чего?
— Того, что ты в доме своем еще не знаешь.
Он представил Лару, ее круглый живот, готовую родиться дочку. Снял рукавицу, сложил дулю и сунул в наглую рыбью харю:
— Вот тебе! Хочешь жертву — топи меня. А семью не трожь!
Нащупал в кармане телефон. Интересно, Карпов с Налимовым звук отключили или нет? Успеет ли он позвонить, если лед внезапно разойдется?
Щука противно заперхала. Смеется, понял Щукин.
— Не трону я твою семью. Я хоть и плотоядная, но не до такой степени. Жертва-то так, ерундовая. Соглашайся.
Лед снова затрещал. До берега не добежать. Ящик со снастями накренился и одним углом ушел в неширокую (пока) трещину.
— Говори, что надо, — сдался Щукин.
Стоя под окнами роддома, Щукин вымученно улыбался, глядя на Лару и кулек с новорожденной.
— Зарегистрировал? — шептала в трубку Лара. — Как договаривались, Маша?
Щукин едва кивнул и ощутил мокрую щучью пощечину. В кармане лежало свидетельство о рождении. Загсовая тетенька смотрела на него как на ненормального, когда он диктовал имя.
Вырастет — сменит, подумал он. И это еще не худший вариант. Щука могла бы потребовать, чтобы он назвал девочку, допустим, Пелядь.
Сказал же Шекспир: «Хоть Розой назови ее, хоть нет». Не имя красит человека, а человек имя. Щукина Бельдюга Борисовна. Звучит? Щукин убедил себя, что да.
Через месяц Лара выгнала Щукина и переназвала дочку Машей.
Щукин бросил зимнюю рыбалку и периодически приходил к Ларе мириться. Каждый раз после отлупа ему слышалось ехидное перханье.
Утешало его только одно. Жена Карпова родила двойню, Хека и Краснопёра.
А у Налимова дочку назвали-таки Пелядью.
Иллюстрации Елены Станиковой
