Через мгновение я открыла глаза, пытаясь унять колотящееся сердце, и с удивлением уставилась в спину женщины, укрытую цветастым платком. Я лежала, закутанная в теплое, а главное - сухое одеяло, в незнакомой мне комнате.
Женщина возилась у стола, что то смешивая и чем то позвякивая. Отходя от пережитого ужаса, я заскулила, натягивая одеяло на голову.
Женщина, видимо услышав мой скулеж, развернулась от стола. Сделала пару шагов в мою сторону, держа в руках огромную чашку, исходящую ароматным парком. Поставила её на лавку у моего изголовья, и, осторожно подхватив кокон из одеяла со мной в середине, усадила. Сунула в руки кружку
Еслиб я знала, что это далеко не последняя кружка взвара в этом доме.
Я клацнула по ободку зубами, но содержимое кружки в себя влила. Было терпко, ароматно, и успокаивало.
Допив - протянула пустую ёмкость обратно.
Успела почти дойти до клиники. Остановилась на переходе, пережидая поток машин, когда мои размышления прервал смутно знакомый голос за спиной:
- Ну так как нехорошо поступим? Я домой за Кентом, и к тебе? Или таки ко мне сразу двинем, дабы время не тратить?
Осторожно оглянулась. Сзади стояли два парня. Один был выше меня почти на две головы и весьма внушительной комплекции. На плече татуировка кельтской вязи. В руках огромная сумка, из которой высовывается видеокамера и верх пары пластиковых пивных бутылок.
Он как раз смотрел в мою сторону, и, поймав мой взгляд, хитро подмигнул.
А второй был мой «спаситель». Только вот не ожидала, что я окажусь не на много ниже его. При нашем знакомстве он показался мне чуть ли не Гулливером. А вот сравнивать его рост с Ленкиным у меня тогда даже и мысли не возникло – не до того было.
«Спаситель» прервал тираду и заинтересованно скользнул взглядом вниз по моей спине. Я резко отвернулась и почти побежала на включившийся зеленый цвет. Сзади донеслось басовитое:
- Ух, какая! Ну да… Ладно. Лучше дуй домой за крестником, а потом – ко мне. Я пока пивчика еще прикуплю. Да и со звуком у меня проще будет поработать, ты же знаешь. Незачем соседей твоих пугать. Только давай сначала в одно место заскочим – я давно…
Дальше уже не слышала, потому, что повернула к клинике. Оглянувшись еще раз, увидела, что парни направились в противоположную сторону. Со спины они выглядели достаточно забавно. Пат с Паташонком.
Свернув за угол я остановилась и прижалась спиной к стенке дома – надо было немножко прийти в себя.
Странно всё это. Только что думала о том, с какой стати мой «спаситель» повадился мне сниться чуть не каждую ночь, и тут же повстречаться с ним нос к носу на улице.
Тут я заметила припаркованный рядом с клиникой Лёшкин опель. Ой, мама! Я же обещала подруге разрулить ситуацию. Надо быстрей бежать, пока мой практикант там лишнего не наговорил!
Открывая дверь, поймала растерянный взгляд Шурика. Без лишних вопросов сунула ему в руки пакет и предложила пойти поужинать. И только потом «обратила внимание» на визитера. Тот молча стоял, скрестив руки на груди и опираясь о подоконник.
Подождав, пока нас не оставят наедине, он сердито уставился на меня.
- Кать, колись – куда Ленку спрятала! – это был даже не вопрос, а утверждение. Надо же, какой догадливый! - У мамы её нет, у Маринки тоже. А остальным всё равно. Из близких подруг остаешься только ты. – Предварил он мой вопрос.
Мне с Лёшкой финьтить смысла нету – знает меня как облупленную, так что я сразу взяла быка за рога:
- Лешик, не бузи! Ну чего ты на девчонку накинулся?
- Любишь – не любишь.Но на тёщу наезжать - моветон!
- Ой-й-й-й! – он даже скривился. – Ты бы это видела. Как приходит, так начинается сразу – Алексей, ты такой, сякой, разэтакий. Надоело!
- А помягче? Это же её мама! С ней дружить надо.
- Да ладно. Согласен. Не прав был, вспылил. Ты скажи – где она и я отстану, – он резко потер руками лицо, – я места себе не нахожу. Мысли одни – где она и с кем. Крышу рвет. Она на звонки не отвечает.
- Обещаешь не дурить больше – скажу.
- Хотя, если честно, как я могу тебе сказать, – подпустила шпильку, – я же пообещала ей. А обещания держать надо.
И ситуация и разговор стали меня порядком доставать.
- Ага… ведьма. Ща как заколдую! Будешь у меня по струнке ходить и разрешения до ветру сбегать спрашивать!
- Ох не пуганный ты у меня … да ладно. Никуда Ленка от тебя не денется – можешь мне поверить. Но вот так с ней обращаться не стоит. И вообще! Кроме тебя у неё есть еще куча дел, которые надо решать. Если тебе интересно, то я по вашей милости вкалываю тут уже месяц без выходных и отдыха. Домой раза три за это время забегала. – Лешка остановился и растерянно захлопал глазами. А я продолжала: - Клиника вся на мне. Нет, это ты теперь послушай, – прервала я его попытку высказаться, – на тебе свет клином не сошелся, как ни неприятно тебе это услышать…
Тут в дверь постучали. Лешик нервно дернулся, а я щелкнула замком. На пороге стояла дама с карликовым пуделем на руках. Я попросила её пять минут подождать. После того, как она устроилась в кресле, прикрыла дверь.
- Вот, что я тебе скажу, дорогой, – уже злясь, сказала я, оборачиваясь к парню, – хочешь, что бы Ленка твоя была? Целиком и полностью. – Он радостно кивнул. – Так положись на меня! Только уговор. Она твоя. Вся. Но запомни, наш бизнес – это наш с ней бизнес. Мы себе на жизнь им зарабатываем. Так что не мешай ей работать. Только в этом случае я буду на твоей стороне. Ты же меня знаешь.
Он поверил. Он мне всегда верит. Может зря?
Обговорив, полушепотом, некоторые детали я проводила Лешку до машины. Уже на улице добавила:
- И еще. Следующие две недели работает она. А то вместо друга я стану тебе злейшим врагом. Это точно! Я тоже имею право на отдых и на личную жизнь. Я сама тебе позвоню. Да… не дергайся пару дней. И очень тебя прошу – перестань ей названивать и сообщения слать. Пусть она беспокоиться начнет. Руки можешь себе отгрызть, но - смотри мне!
Лешка, скрипя зубами согласился и на это. Правда с оговоркой, что вместо того, что бы беспокоить Ленку, он будет звонить мне – новости узнавать. Для его спокойствия. Ну, так скажем, каждые часа три… или пять. На том и попрощались.
Мой авторитет в нашей компании, после кладбищенского приключения взлетел до небес. В сеннике, под звук дождя всех сморило очень быстро. И проснулись они уже на рассвете, под звук выгоняемого в поле стада. Меня не было.
Поиски на кладбище результата не дали. Кроме примятой травы, они не обнаружили ничего. Камушка в обусловленном месте тоже не было. Решив, что я уже дома, все тоже расползлись по постелям.
Но утро ясности не внесло. Дома меня тоже не оказалось. Тётушка обеспокоенно бегала по селу в поисках. Компания всполошилась. Олька с Нюкой закатили пацанам истерику. Прищепка рыдал навзрыд. В общем, всем было весело.
Придерживая за плечо, бабка провела меня по центральной улице, и торжественно передала с рук на руки тётушке, на глазах офигевшей компании. Тётушка, всхлипнув особенно пронзительно и благодарно кивнув бабке, вцепилась мне в ухо, и повлекла домой.
Дома мне влетело по самое нехочу. Пришлось каяться, просить прощения, и клятвенно обещать “больше так не делать”. Чего не делать “так” сформулировано не было. Но обещала я горячо. Ухо горело и вопияло.
День прошел весело и с огоньком. Из дома меня не выпустили. Читали непрекращаемые нотации. Что под перебирание семян на следующую весну было особенно…кхм.
Камушек с могилки я обнаружила в кармане джинсов уже после ужина. Как он туда попал - были мысли. Но думать их я не решалась. Что не помешала предъявить доказательство выполненного обещания через пару дней, когда меня всё же решились выпустить со двора.
Но с этого дня с компанией я стала проводить гораздо меньше времени. С бабкой было интересней. Гораздо.
Чем мы с ней занимаемся и о чем говорим - после нескольких попыток компания перестала выпытывать. Но на посиделки у костра я всё равно приходила. Никто не спорил.
Быстро справилась с ожидавшим пациентом без помощи практиканта. Вежливо раскланявшись, понадеялась на передых. Просто уже подходило к десяти, а в такое время, кроме экстренных случаев, обычно наплывов народа не наблюдалось. И у меня еще оставалась надежда на спокойную ночь. Дернул же нас черт с начала нашей работы объявлять всем, что работаем круглосуточно. Подавив вздох, отправилась в комнату отдыха – заварить себе чаю.
Шурик, как оказалось, мирно посапывал на диване. В обнимку с конспектом. Срубило парня совсем. Будить я его не хотела, но он проснулся сам.
Сонно и совсем по-детски протирая глаза, поинтересовался, чем закончился наш с Алексеем разговор. Я успокоила его, что всё хорошо. Заварив чаю, предложила практиканту подремать еще немного, пока есть время. Но он отказался, аргументировал тем, что до сессии осталось совсем немного, а он не всё хорошо помнит.
Ну что ж, уважительная причина – согласилась я, и, заварив нам по внушительной кружке чаю, оставила его в обществе конспектов. А сама, с удобством, устроилась на подоконнике – кошачья привычка – в приемной. В надежде хоть немного почитать.
Но никак не удавалось войти во вкус действий любимых героев Шумила. Навалилась непонятная тревога, и я, часто отрываясь от чтения, застывала неподвижным взглядом на двери. Моё настроение нравилось мне всё меньше и меньше. Обычно это плохо заканчивается. Ох, будет сегодня бессонная ночь!
Мои опасения подтвердились. Дверь в приемную рывком распахнулась. Первое, что я увидела, это всклоченную рыжую бороду и безумный взгляд. Черная джинсовая куртка в каких-то пятнах… О, ч-ч-черт! Через секунду книжка полетела в угол, а я уже открывала дверь в операционную. Сзади тяжело топал парень, на руках у которого, безжизненно мотая головой, лежал эрдель.
Шурик, прибежавший на шум, готовил инструменты, а я как можно осторожней ощупывала собаку, не снимая с рук хозяина.
- Не знаю. Прихожу домой, а он лежит… и крови лужа… Он жив? Не успел посмотреть. Сразу в охапку и сюда…
Смотреть на парня у меня не было времени, я пыталась поймать ускользающую жизнь собаки. И мне это удалось! Теперь немножко «закрепить» пса на этом свете. Я мысленно коснулась его сознания - Кент! Кентуша! Потерпи немножко. Больно уже не будет. Я тебе обещаю.
- Жив! – облегченно выдохнул хозяин.
Уложив собаку на стол, студент начал выстригать на лапе слипшуюся от крови шерсть.
- Шурик, что там? - для меня вопрос был лишним, потому, как мне и так всё ясно. Но это нужно хозяину.
- Похоже стреляли. По голове только скользнуло, а вот тут, кажется, сквозное.
- Наркоз. Половинный. Нет, даже еще меньше. Лучше потом добавим… Ну что ты там!?
- А, черт! Кровопотеря большая. Давай я сама. Готовь капельницу.
Шурик за пол минуты зарядил систему и зафиксировал пса на операционном столе, а я в это время выстригла участок кожи на шее. Больше по наитию, чем видя - куда, ввела иглу. Брызнула темная струйка. Для начала подсоединила капельницу. Ввела в резинку наркоз. Повернувшись к хозяину, кивнула на собаку:
- Держи голову. Погоди! Куртку скинь. А то грязи натрясешь! А теперь одну руку сюда, а другую - сюда. На плечо. Хорошо?
Вид у парня был шальной. Но он послушно кивнул, и сделал так, как я показала - прижал голову и плечо пса к столу, сбросив куртку на пол.
- Вот и хорошо… Шурик, позвони ко мне домой. Там Ленка. Одна я тут до утра провожусь. Вдвоем быстрее будет. Да! Дверь входную запри – нет нас.
Практикант послушно умчался выполнять поручения. А я, стерилизуя руки, стала обдумывать ход операции.
Повезло псу. Пуля пробила легкое, желудок с кишечником и вышла через брюшную стенку. Ни сердца с крупными артериями, ни почек не задела. Только печени самый край зацепила, а это не страшно – уберем и подштопаем. И будет как новенький.
Тут карман куртки, лежащей под ногами, выдал бешеный мотив. Парень, спросив у меня разрешения достал из него сотовый, заодно переложив вещь на подоконник..
- Михась, прости, всё отменяется, – проговорил без предисловий, – у меня с Кентухой беда. Потом объясню… хорошо. Что? Ладно… удачи. - Видимо, шок начал отпускать, и на конец фразы он даже выдал нечто, похожее на смешок. – Я тебе утром брякну, договорились?
И отключил трубу. Совсем. Прокомментировав, что, мол, не до звонков сейчас. Я согласно кивнула и попросила его вернуться к собаке.
Яркий белок глаз на темном фоне шерсти выглядел пугающе. В глазу плескалась безнадежная тоска наполовину с болью. Соломинка, прилипшая к скуле, подрагивала в такт дыханию. Я не могла оторвать взгляд от этого пугающе человеческого коровьего взгляда, наполненного мукой.
Вздрогнув, услышав своё имя, с трудом перевела взгляд от поразившего меня глаза лежащей на соломенной подстилке коровы на бабку. Она, видимо окликала меня не первый раз, прежде, чем я услышала. Только сейчас поняла, что с силой прижимаю к своей груди узелок, который нужен был для помощи лежащему передо мной существу. Засуетилась, резко рванув зубами узел. Получилось развязать не с первого раза. Развязав, расстелила на подставленный ящик в углу.
Бабка, покопавшись в содержимом, выбрала что-то и кивнула мне головой на ведро, исходившее паром у двери. С трудом, почти волоком, подтащила его поближе к корове. Бабка, поглаживая бурый бок одной рукой и издавая неразборчиво-успокаивающие звуки, кинула в ведро горсть взятых из узелка трав.
Я зажмурилась. Навалилась непреодолимая дурнота. Сейчас оскандалюсь – мелькнуло внутри. Но тут на плечо легла рука.
- Держись. И её держи. Ты сможешь. Ты сильная…
Выплывая на звук голоса, опять зацепилась взглядом за подрагивающий бок коровы.
«Я должна помочь» - появилась откуда-то мысль. Тут же прошла дурнота. Осталось только желание, чтобы всё это закончилось как можно быстрее. Бок напрягся, вздуваясь бугром. Раздался натужный стон, который воспринялся не только слухом, но и всем моим существом.
- Ну! – прижатые к боку руки подрагивают. – Ну!
Бабкины ладони, бережно массирующие и направляющие…
Мое усилие сливается с её волей слабым ручейком, вливающимся в сильную реку.
Снова громкий стон… еще более натужный, чем прежний… бугор на бок начинает двигаться… еще раз… еще…
Бок опадает, становится совсем плоским, и бабке под ноги с чмокающим звуком вываливается что-то непонятно-мокрое и шевелящееся. Теленок!
Обтираю его пучком соломы. Он тычется носом мне в ладошку.
Его мать, подняв голову, отодвигает носом мою руку. Пытается вылизывать и издает почти мурлыкающие звуки. Подчиняясь, подталкиваю к ней теленка. Чувствую на руке благодарный шершавый язык.
- Не рано ты девчонке показываешь всё это?
- В самый раз. Пусть учится.
Как сквозь туман до меня доносится разговор. Он обо мне? Не важно! Важно только то, что под моими руками пестрый, мокрый, теплый теленок, неуверенно покачиваясь, делает несколько шатких шагов, и падает на колени, подставляя себя под ласку материнского языка. А я вижу всё ту же дрожащую на скуле соломинку и всё тот же глаз. Но уже наполненный не болью, а лаской, и остальное всё не имеет значения.
Штопать пса мы закончили уже около часа ночи. Даже в четыре руки это заняло слишком много времени. Тем более, что, достаточно быстро прибежавшая Ленка, поначалу вздрагивала от звука каждой проезжающей машины за окном. Успокоилась только после того, как я ей поклялась, что по её душу уже ни кто не появиться.
Мне показалось, или она действительно расстроилась?
По ходу работы выяснилось, что парень художник, фотограф и дизайнер. В общем - и чтец, и жнец, и на дуде игрец. И что когда всё наладится, то он нам такую рекламу забацает, что все собаки - кошки в городе наши будут. Другим врачам ничего не останется. Мы с Ленкой притворно схватились за головы - куда уж больше! И так поспать некогда. На что нам ответили, что хорошая реклама еще никому не мешала.
После операции стало понятно, что на сегодня с нас хватит. Мы не двужильные. Устроив с удобствами пса, которого я погрузила в глубокий сон, так и не дав ему выйти из наркоза, прошли все в комнату отдыха. Олег рухнул на диван и взлохматил свои длинные волосы.
- Ну и денек сегодня. Кому рассказать - не поверят…
Я была с ним полностью согласна. Предчувствие «веселой ночи» меня не обмануло.
- Рано спасибо говорить. Вот швы снимем - тогда скажешь. А пока - молчи.
- Хорошо. Буду молчать. Только спросить можно? Сколько я вам должен?
Ленка потянулась за калькулятором, но я пнула её под столом. Несильно так. Она вопросительно воззрилась на меня, а потом, закатив глаза, скорчила гримаску - помню.
- Нисколько. Мы же обещали бесплатное лечение. Ну. За кошку. Помнишь?
- Нет, девчонки, так же не честно, - возмутился парень, - вы мне пса с того света вытащили… нельзя же так. О! А давайте я вас угощу. Как на счет пива? Вы же, как я понял, работать сегодня уже не собираетесь. Да и у меня день дурацкий был… так что?
- Хорошо, - решились мы, - если ты настаиваешь…
После чего парней откомандировали в ближайший круглосуточный магазин, а сами отправились мыть операционную, предварительно отключив телефоны.
- Кать, тебе тут мать звонила, – первое, что сказала подруга, когда мы остались одни, – я просто прилюдно говорить не хотела. Ругалась сильно, что не звонишь. Я попыталась ей объяснить, что у тебя работы навалом, и что ты дома почти не бываешь. В общем, дело такое. Она просила передать, что Саня сюда едет. И что бы ты его встретила. Я там записала – когда и где. Но она всё равно отзвонится тебе на сотовый.
- Когда? – внутри у меня всё похолодело. Я люблю Саньку. И соскучилась. Но как себя в такой ситуации вести – ума не приложу. Ладно. Подумаю потом. – Сколько у меня времени?
- Ну, если считать, что уже утро… - протянула подруга, - то до завтра.
- Ой! Тогда с утра твой прием. Мне же квартиру в порядок надо привести, да и вообще ты мне обещала.
- Да! Кстати. Ты мне тоже кое-что обещала. Так что давай колись. Мне тут Шурик проболтался, что Лешка заезжал и ты с ним говорила.
- Да. Заезжал. – Черт Шурика за язык тянул, что ли!? Надо было предупредить парня. – Ну, поговорили.
- И до чего договорились то? Не трави душу!
Я, не вдаваясь в подробности, объяснила, что мы с Лешкой договорились, что он дает ей время подумать. И перестает её дергать.
- Ох, ни фига себе! – выдала подруга. – А я-то думаю, чего это он меня эсэмэсками перестал засыпать? И что ты ему такого наобещала?
- Да ничего особенного. Просто потрещали по душам. Говорит, что готов ждать, пока ты отдохнешь и примешь решение.
- Ну ты даешь, подруга! Не ожидала! Чесслово.
- Сама-то мне что скажешь? Нужен он тебе или нет?
- Да как тебе сказать? Теперь я даже не знаю. Больно уж он ревнив, что ли…
Я задумчиво хмыкнула, но тут хлопнула входная дверь и нам пришлось оборвать разговор. Тем более, что с уборкой операционной мы к тому времени почти закончили.
Оставив Ленку полоскать под проточной водой инструменты, я отправилась в комнату отдыха.
Шурик уже успел выгрузить на стол покупки, и расставить нашу скудную посуду. Олег в это время пристроился в уголочке рядом с псом и задумчиво перебирал шерсть у него на морде. Когда я вошла в приемную, он поднял глаза на меня
- Кать, скажи… ничего, что на ты?… Думаешь он выживет? Только честно. А то вы меня тут уже обнадежили, а потом –раз! … Даже думать об этом не хочется. У меня же кроме Кентухи и нет никого.
Мне его друг два года назад приволок.
Заходит в дверь, а под мышкой этот чудик лапами болтает. Держи, говорит, друга. На улице подобрал. Наверное, потерялся. Я ворчал поначалу. Объявления давал. Что, мол, найден пёс. Никто не откликнулся. А потом, привязался. Пусто без него. Оставлял пару раз у друзей, на время отлучек, так не поверишь – как по человеку скучал. Вы же спасете его, правда?
Я присела рядом. Провела рукой по курчавому боку пса - сердце билось хоть слабо, но ровно.
- Не переживай. Раз ты его до нас живым донес, значит, теперь всё будет хорошо. Обещаю.
- Придется поверить. Правда, надо теперь разобраться - кто это мне всё устроил. Только не сейчас. Сейчас мы будем пить пиво. За выздоровление собаки. И за знакомство.
Бабка раскладывала по покрывалу пучки трав.
Помявшись, решилась спросить.
Тебя в деревне ведьмой называют. Это правда?
И да и нет.
Это как?
А вот так. Издревле ведьмами считали тех, кто умеет лечить людей и животных. Кто знает обряды. Потом считали ведьмами вредящих людям. Это когда вера сменилась.
А ты кто? Ты же лечишь. Травы знаешь. Почему тебя бояться?
Глупые потому что. Образование говорит одно. А глубинное - другое. Запомни - тёмная, не думающая толпа - это страшно. Она сначала убьет. А потом уже думать будет. Если сумеет. Потому - будь всегда осторожна. Думающих людей исчезающе мало, к сожалению. Гораздо больше тех, кто будет всего бояться. И навредит просто от страха. Человек от страха почти всегда сначала бьет. А разберется ли потом - Богвесть.
Бабка сгребла траву одним движением, и спрятала в корзинку.
Слушай меня внимательно.
Да - пискнула я - слишком серьезны стали серые глаза, буравящие меня не хуже сверла.
Не афишируй то, чему я тебя учу. Наталья знает и не против. Нас с ней многое связывает, и она мне верит. Остальным - ни слова. Друзья, соседи, прости - даже родители.
Но как? Почему родителям то нельзя? Маме!
А ты представь - придешь ты к маме, и скажешь, что этим летом научилась в кошку перекидываться. Ммм?
Но я же могу показать!
Можешь. А она выдержит такую демонстрацию? - бабка смотрела на меня, приподняв правую бровь - Ты уверена?
Да!... Нет… не знаю - насупилась я
Вот и не рискуй. Немного позже ты научишься определять - кому можно показать. Кому - ни в коем случае.
Ну а как мне сейчас в городе быть? Совсем никому открыться нельзя? - от такой грустной перспективы у меня даже слезы брызнули. - Совсем никому?!
Ну почему? - одному … ровеснику - можешь открыться. Но только одному. И ни в коем случае взрослому. Не поймут. Будут проблемы.
Подождав возвращения Ленки, практикант разлил пиво в наши разношерстные чашки. Воцарилось неловкое молчание, которое прервала подруга:
- Слушай, Олег, а кошка-то вернулась к тебе? И интересно было бы послушать, что у тебя там такое произошло с этой зверюгой. Где ты её откопал?
Парень задумчиво почесал бороду, а потом коротко хохотнул.
- Да уж. История тогда получилась дурацкая… каждый год весной мы с друзьями…
- Ходим в баню, - закончил за него Шурик, - мы моемся в бане…
- Ладно. Смех - смехом, но у нас, правда традиция такая. Мы каждый год с одноклассниками выбираемся на пикник. Это у нас еще класса с седьмого повелось. Сначала большой толпой ездили. А потом осталось несколько человек, которые и после школы связь друг с другом не потеряли. Так что вот…
Обычно для этого ездили за город. И с ночевкой, а тут не срослось что-то. Кто не смог на два дня. Кто успевал только к вечеру. Дела же у всех.
Поэтому мы решили, что бы уж совсем традицию не прерывать, просто посидеть в парке. Только вот одного не учли, что парк - не лес за городом.
Затянули мы слишком долго. А одного парня так и вовсе не дождались. Но всё-таки решили пойти.
Выбрали себе местечко. Костерок запалили. Портвейну традиционного выпили. Я гитару с собой взял. Как раз для того, который не пришел. Он такие песни пишет - закачаешься. Конечно, они в авторском исполнении куда лучше звучат, но, за неимением автора, я взялся петь. Потому как без его песен нам и посиделки не в радость.
Только запел, как выползает из под куста этакое чудо. Ростом, чуть меньше Кентухи. Морда вся в пуху - видать, схарчила кого-то как раз перед этим. И на брюхе к костру. Бутылку по дороге свернула, – даже и не заметила - на меня уставилась. Мне аж не по себе немного стало. Такой взгляд был, будто каждое слово понимает. Славка её на руки взять хотел, так получил.
А эта фря ко мне поближе подобралась, и так затарахтела, что… (Ой, мама, неужели это со стороны так выглядело? – ужаснулась я про себя) … даже меня заглушила.
А я после этого специально для неё спеть решил, раз такая меломанка на огонек заглянула. Есть у Мишки песня одна. Про ворона. Ну я и решил, что хоть кошка - не ворон, но всё-таки черная.
Ну запел. А кошка уши, как локаторы в мою сторону, и даже мурчать забыла - затаилась вся. Смешно так со стороны выглядело - в струнку вся вытянулась, глаза таращит…
Только вот закончить не успел, как еще кое - кто отозвался. Принесла нелегкая алконавтов. То ли добавки им надо было, то ли игра моя, в отличие от кошки, их не впечатлила. Не знаю, спросить не успел - они сразу, как из кустов вывалились, руками махать начали. А самый большой, жлоб такой - под два метра ростом, ни с того ни с сего решил у меня гитару отобрать.
На него эта кошка как кинется. С воплем. А он просто отмахнулся от неё как от мухи. Попал. Ну и припечатало зверюшку об дерево. Лбом. Аж загудело. Правда не знаю - что. Дерево или голова у кошки. Разбираться некогда было…
Олег замолчал, разливая нам в чашки пиво.
- Девчонки, вы что рыбку-то не едите? Ведь хорошая же. Самую вкусную для вас выбирал. Хотя под пиво лучше всего омуль малосольный. Вот это, я вам скажу, рыбка. Или уж хариуса вяленого, на худой конец. Вот приедет мой приятель…
- Олег! Ты изверг! Дальше давай рассказывай. Интересно же! - чуток захмелевшая Ленка начала посверкивать глазами в сторону парня. Пришлось снова пнуть её под столом - не забывайся, подруга.
Ленка поперхнулась пивом, зыркнула в мою сторону, но обороты снизила и занялась рыбой.
- И правда, что дальше то? - спросила уже я.
Парень молча наблюдал за нашей пантомимой. В глазах запрыгали веселые искорки, но комментировать не стал, а просто продолжил рассказ:
- А что дальше? Да особо-то и ничего. С компанией той мы быстро разобрались. Славка, да еще там… - он неловко замялся, - ну да не важно… тоже неплохо руками махать умеют. Живенько обормотов обратно в кусты покидали. Но вот только, сами понимаете, вечер-то всё равно уж испорчен был, тем более, что кошка так под деревом и осталась лежать. Как ни странно – живая. После такого удара и человек мог концы отдать.
Жалко мне её стало. Ну и решил с собой забрать, когда расходились.
А она только перед самым домом очухалась. Вырываться затеяла. Надо было, наверное, отпустить сразу. Да не решился - мало ли что. Ну а дальнейшее сами знаете, - он отпил из чашки и хитро уставился на меня. - Может теперь всё-таки расскажите, куда зверушку дели?
- Эт пускай тебе Катька рассказывает, она одна в клинике была, когда кошка пропала. Признавайся - куда кошку дела!
- Да никуда я её не девала! - возмутилась я, кляня про себя подругу. - Я её в глаза не видела вашу кошку!
- Ка-атька! - Ленка выдала свой «фирменный прищур глаз», - что-то ты темнишь, дорогая. Ну не могла же кошка исчезнуть из закрытой комнаты! Я Ирише верю. Она у нас девочка добросовестная. Врать не станет…
- Значит Ирка не станет, а я стану! - взвилась я, бухнув недопитую чашку с пивом на стол. Разговор всё больше принимал направление, которое меня совсем не устраивало. Надо его заканчивать. - Ребят, ну что вы, в самом деле? И вообще, Ленк, плесни всем еще пивка…
Олег задумчиво изучал дно чашки, перед этим поспешно вылив в себя из неё остатки. Шурик, явно потешаясь, переводил взгляд с меня на Ленку и обратно.
Ленка послушно потянулась за пивом. Усаживаясь обратно, «не заметив», задела локтем свою чашку. Чашка, прихватив по дороге, банку с последними кусочками вкусной селедочки в масляной заливке, сверзилась ей на колени.
Глаза отводить я пока не разучилась.
- Ой! И как я теперь домой пойду? - на светлых юбке и блузке расплылось безобразное пятно. Про кошку все благополучно забыли. Я, суетливо пытаясь помочь, точным движением добавила в сей натюрморт еще и тарелку с помидорами. Ленка расстроилась еще больше. Сказав, что в таком виде она даже в три часа ночи на улице не покажется. На что я предложила ей оставаться ночевать в клинике, а меня домой отпустить - отсыпаться. Что я ей завтра одежку привезу, а пока и в халате походить можно, тем более что тепло.
Ленка, испепелив меня взглядом, согласилась.
Шурик, сообразив, что работы на сегодня не предвидится, а с пивом покончено, со вздохом вернулся в общество конспектов и учебника. Я стала собираться.
Олег забился в угол дивана, допивая остатки пива.
- Не переживай, - обратилась я к нему, - всё в порядке будет с твоим псом, обещала же.
- Да не совсем то, - поставив на стол пустую чашку, зарылся руками в свою шевелюру, - не знаю, куда приткнутся сейчас. Все ребята далековато живут. Да и не хорошо вот так под утро вваливаться без предупреждения, хоть и к друзьям. Просто домой мне сейчас наверное не стоит возвращаться, - пояснил он, поймав мой недоумевающий взгляд, - я перед тем, как об Кента споткнулся, комнату увидел - раскардаш полный, да и мало ли что там…
Опаньки! Парень, похоже кому-то дорогу перешел. Тогда понятно нежелание ночью разбираться что к чему. Да не в Ленкином же обществе его тут оставлять!...
- Ладно. Идем ко мне, - решилась я. Парень мне определенно понравился. Еще тогда. Нечего себя обманывать.
Олег в ответ вопросительно поднял брови.
- Здесь совсем места мало. А у меня есть, где переночевать, - пояснила я, старательно «не замечая» Ленкиного взгляда.
