Николай Иванович был, в некотором смысле, баловнем судьбы — он всегда хвастался, что жизнь преподносит ему все необходимое, и ничего лишнего.
Например: хочет Николай Иванович прочесть что-нибудь интересное, но не знает что точно, тогда подходит к книжной полке, закрывает глаза, вытягивает "наобум" случайную книженцию, раскрывает ее на середине, и читает первое попавшееся на глаза, при этом он заверяет, что такая случайная информация всегда ему любопытна, мало того, именно она, однажды, оказывается полезной в делах и досуге.
Как не стать подобному человеку фаталистом? Николай Иванович не стал, более того, являлся воинствущим атеистом, активно проповедающим теорию эволюции и научный подход.
Жизнь забросила этого необычного человека в Иран, сначала по делам дипломатической миссии, в которой он служил на какой-то высокой должности, а позднее, когда он пьянствовал с шейхом во дворце, то наплел радушному хозяину прочитанный утром того же дня кусок жизнеописания Стеньки Разина, и под ярким впечатлением назвался потомком персидской царены, похищенной знаменитым разбойником. Маловероятно, что шейх ему поверил, но шутку оценил, Николая Ивановича пригрел подле себя, осыпал дарами, и уговорил остаться в Иране навсегда.
С годами, Николай Иванович стал в Персии богатым и уважаемым человеком, с собственным дворцом, прудом и многочисленным гаремом.
— Шнява, Скампавея, Каракка, Галера, Бригантина, Пресвятая троица, Полтава, Наташа, Таис Афинская...— С гордостью представлял Николай Иванович мне своих наложниц, когда я соизволил навестить его.
Чего-то мне все имена напоминали.
– Я исследую историю военно-морского флота, — пояснил хозяин, прочтя в моих глазах некоторое недоумение, — и занимаюсь реконструкцией знаменитых сражений, на пруду, поэтому, для удобства, переименовал некоторых девушек по типам и названиям кораблей.
— И как это помогает в реконструкции? — Удивленно поинтересовался я.
Николай Иванович, довольно цокнул языком, и поманил меня пальцем за собой:
— Идем, сейчас сам все увидишь....и даже поучаствуешь...
Мы вышли во внутренний сад дворца: по цетру его находился здоровенный пруд, размером с футбольное поле.
— Ерша запрокинем за воротник? — предложил хозяин, подходя к барной стойке у мраморной баллюстрады, полумесяцем окоймляющей добрую четверть элипсовидного водоема.
— Голова наутро не затрещит? — засомневался я.
— Смотря что смешивать, — хитро сощурился Николай Иванович, закрыл глаза, и выбрал наощупь три бутылки. Это оказались виски, текилла и пиво "Сан Мигель", — когда слепо плывешь по течению, и благодарно принимаешь все дары жизни, то и утреннее похмелье будет, хм, не то чтобы приятным, но с нотками сладостных воспоминаний о пережитом вечере. — Объяснил он.
Ерш так ерш!
Часом позже, изрядно окосев, хозяин послал Таис Афинскую в библиотеку, наказав выбрать "не глядя" с полки, посвященной морским баталлиям, случайный томик.
— Магия имени все же существует, — просвящал меня Николай, пока девушка отсутствовала, — к примеру, вот у этой самой Таис, всегда, когда прикажу порадовать меня пиротехникой, фейерверки взрывались прямо в руках, даже как-то операцию на глаза пришлось делать...
Через минуту Таис вернулась, принеся с собою брошюрку "Битва у мыса Гангут".
— О, сегодня будет реконструкция с нотками патриотизма! — обрадовался Николай, и тут же послал Наташу, как он выразился, "готовить флот".
Еще, после трех рюмок, флотилии российской и шведской империй были готовы: на пруду плавно покачивались надувные матрацы, раскрашенные под галеры и прочие деревянные посудины образца начала восемнадцатого века. Особенно, мое внимание привлек самый большой матрац: с сорока пушками, умело нарисованными по бокам, и с гордым названием на "корме" — Элефант.
— Мы с девочками оседлаем матрацы и расположим их на манер расстановки сил в "битве при Гангуте", — пояснил Николай, — рекомендую самых понравившихся девах посадить на шведские суда. Враг, всегда должен быть очаровательнее своих, чтобы его хотелось отодрать, тьфу-пардон, победить. Между прочим, в настоящих столкновениях, у моряков обязательно возникает подобное желание, и происходит оно от зависти: смотрит капитан на корабли супостата, и все они ему кажутся ладнее, совершеннее, и ими всенепременно хочется овладеть. Например, самый большой матрац — шведский фрегат "Элефант", с уникальной вундервафлей, как то — наличие весел, на него посадим Таис.
Я с Николаем Ивановичем, и еще две дюжины девушек, разделись до гола, и разместились по своим плавсредствам.
— Больше всего люблю проводить реконструкцию "Саламинского сражения", — поделился Николай, — там не было мороки с воспроизведением мощной артиллериии, и активно шел в дело таран, и что самое приятное — таран у хорошего реконструктора всегда при себе.
Я опустил глаза ниже живота и удовлетворенно убедился: " Я — хороший реконструктор."
— Чур, я — Петр Великий, а ты — контр-адмирал Апраксин, — икнув и рыгнув обьявил хозяин, и уже даже царь, а очень скоро и император.
Не нравится мне Апраксин, все таки струсил под конец жизни, но, хозяин - барин. Я, на "скампавее", повел свою эскадру из шести наложниц вдоль правого фланга противника, огибая его, и пытаясь зайти с тыла к шведам. В тылу, замерли при полном штиле три шнявы, с бесполезным в такой момент парусным оснащением, и когда маневр удался, наметился на корму средней в линии шнявы(на ней блистала широкой кормой попа Наташи), предварительно глянув, на готове ли "таран"? Моя эскадра взяла на абордаж крайние шнявы.
Петр Первый решил атаковать "в лоб", метя тараном флагмана в носо-ротовую часть фрегата "Элефант".
Не знаю, визжали и хихикали ли военные моряки при настоящем Гангуте, но убежден, что шуму наша реконструкция наделала не меньше оригинала.
Девки ржали, пытаясь столкнуть друг друга с матрацев, а "Петр Первый", старался не топить суда, и таран использовал неизменно выше ватерлинии — берег потенциальные трофеи, дабы меньше строить потом собственных кораблей....и мне наказывал делать то же самое. Что ж, приказ главнокомандующего обсуждениям не подвергается.
К ночи битва была завершена полной победой "русского флота:. Чресла мои горели, рискуя поджечь трофейные корабли вместе с экипажем.
Усталый, но удовлетворенный итогами столкновения Петр Великий сошел на берег, и приблизился к барной стойке:
— В следующий твой визит, контр-адмирал, воспроизведем сражение при Трафальгаре, чур я буду адмиралом Нельсоном!
Книжку про "Трафальгарскую битву", Николай Иванович, прочел фрагментарно, как и любое чтиво, следуя главному принципу жизни — повинуйся воле случая, и он тебя не обидит.
Больше я у Николая не бывал, но услышал как-то от общих знакомых, что спустя пару месяцев, пьяный адмирал Нельсон русско-иранского разлива утонул во время реконструкции Трафальгарского сражения, но победу одержал безоговорочную.
Под именем этого интересного человека, посмертно, спустя еще полгода, вышла в продажу брошюрка под интригующим названием: "Основы эмпирического познания на примере реконструкции битвы при Гангуте"...
