Августовский путч - переворот в СССР 1991 года - запомнился мне очень сильно и, как говорится, «глубоко запал в душу». Связано это, прежде всего, с тем, что в этот год я закончил среднюю (ещё советскую общеобразовательную) школу и поступил в Московский государственный институт культуры. Экзамены вступительные сдал успешно и был оповещён где-то 5 августа о зачислении на первый курс заведения. До начала учебного года оставался в своём родном подмосковном посёлке Серебряные Пруды. И вот сижу 19 августа удобно в кресле, пью чай, по телевизору тогда было всего две программы, и они всегда казались скучными (или мне так казалось в силу своего юного возраста), особенно в дневное время, да и не было тогда такого увлечения телевидением, как сейчас, а больше любили включать радиоточку и слушать достаточно интересные передачи радио, постановки или просто создавали как бы фон для занятия какими-то своими делами. Так вот, сижу в кресле, пью чай, слушаю радио, да еще и книжку читаю одновременно (как сейчас помню, - «Сердца четырёх»), а тут вдруг радио прекращает резко свою передачу и, скрипнув несколько раз, как будто кто-то там пытался воткнуть вилки в несколько розеток, но у него никак это не получалось, а после, фыркнув недовольным визгом, выдало сдавленным, но бодрящимся голосом дикторши фразу, что необходимо вам всем сообщить, "уважаемые товарищи", что в стране объявлено чрезвычайное положение и создан ГКЧП для управления страной, так как Горби (мы его уже тогда все звали так на западный манер) заболел на отдыхе в Форосе и не в состоянии выполнять свои обязанности президента самой большой страны в мире.
Ещё что-то там сказала, я толком сейчас не помню, и сразу включили музыку из «Лебединого озера» Чайковского. Я в своём шестнадцатилетнем возрасте не придал особого значения этому событию, так как основное шоу происходило в столице, а я находился в 150 км от Москвы в то время, и у нас всё как-то тихо и незаметно протекало все эти дни до разгона ГКЧП и влезания Ельцина на танк перед зданием Верховного Совета СССР, которое потом прозвали Белым домом. Запомнилось это всё только тем, что мама всё время твердила: "Как теперь будешь учиться в этой столице, ведь там такие дела, видишь, творятся", - но мне было даже очень интересно, т.к. я очень жаждал приключений в тот свой возрастной период и долго-скучного нахождения в захолустном посёлке городского типа. И я их получил вплоть до окончания этого вуза в 1996 году. Но обо всём по порядку.
Приехал я 1 сентября 1991 года в вуз на торжественную линейку и был приятно удивлён веселием, царившим вокруг, а также таким хлёстким жизнерадостным настроением большинства людей, что создавало впечатление об отсутствии вообще всех этих августовских событий, путча, смены власти и грядущего роспуска Союза нерушимых. Представление было в клубе института очень красочным и концептуальным, т.к. я потом этот факт неоднократно вспоминал, ибо дальнейшие все представления буквально через несколько месяцев казались уже блёклыми и не вызывали просто никаких эмоций. Не понимаю точно до сих пор, с чем это было связано, но, наверное, отпустили рычаги давления, диктата, дали свободу (или ее видимость), и народ просто стал равнодушно-лицемерно выдавать нехотя что-то там типа в духе времени. Группа студенческая, в которую я был распределён, показалась мне какой-то колючей и вялой, - вроде и вместе все, а на деле все хотели быстрей разбежаться по своим делам. Не заладилось студенческое единение с самого начала, и это плохо сказалось и на нашем отношении к учёбе. Сразу все "забили" на учёбу, что мне казалось каким-то неформатным, учитывая моё трепетное отношение к учению со школьной скамьи. Видимо, большинство поступили, лишь бы куда поступить или под давлением родителей. Я тоже попал под это тлетворное влияние, - тем более, большой негатив оказывало общежитие, где сразу как-то начали проникать свободные от всего тенденции, якобы связанные с новым форматом нашей страны и стремлением влиться в западный капиталистический мир. Но зачем так было вливаться: постоянное злоупотребление алкоголем, курение, наркомания, беспорядочные связи т.п.
Я уже тогда не считал, что свобода и построение нового общества независимых людей должны быть связаны с внедрением вредных привычек и деланием чего хочу, даже часто во вред именно себе. Но это факт, и от него никуда не деться. В общежитии не хотелось из-за всей этой адской для меня обстановки находиться, и я решил больше посвятить времени посещению различных московских исторических мест, что до сих пор люблю делать, ибо Москва для меня остается загадочным городом на семи холмах, есть в ней что-то притягательное, но именно в старом городе, который тогда еще был сохранен и не застроен точечно «лужковскими» башенками с «церетелевскими» скульптурами. Помимо прогулок очень много посещал театров, концертов и других учреждений культуры, - благо, по студенческому билету можно было проходить бесплатно, получив у администратора контрамарку. Именно тогда, где-то в середине 1992 года, я впервые попал на спектакль Романа Виктюка и влюбился в его театр. Я не могу описать все его аспекты как театральный критик, но я могу судить по ощущениям, которые я испытывал, смотря эти постановки. А ощущения эти не придумаешь, и связаны они были с каким-то трепетным волнением и очищением сознания. Ни один другой спектакль не приносил мне такие эмоции и чувства, как виктюковские постановки. Не знаю, в чём секрет этого режиссёра из Львова, но в том, что потом, через много десятилетий о нём будут писать исследования и защитят не одну диссертацию, я уверен на сто процентов. Жаль, что сейчас он не так проявляет себя, хотя мог бы разбавить уже скучающую московскую театральную жизнь.
Учёба в МГИК была неинтересна и скучно-пыльно-однообразна, как и сейчас, согласно отзывам в Интернете и личным утверждениям очевидцев этого процесса. Я больше опять же делал упор на самообразование, читал, посещал выступления ученых в Политехническом музее, в Большом концертном зале имени Чайковского были интересные выступления поэтов, которых еще никто и не знал толком, а сейчас их просто забыли, но тогда, в начале 90-х, они всплыли и не только жгли лирой сердца людей, но и вели прекрасные беседы-рассуждения со зрителями, как сейчас пытается это повторить Жванецкий иногда. Я благодарен этому вузу именно за то, что он предоставил мне массу свободного времени, и я сам по своему усмотрению им распоряжался, что принесло свои плоды в дальнейшем. Много было узнано и прочитано, я узнал людей и что они из себя представляют. Даже общага принесла пользу моему развитию: ведь именно там всплывает всё то низменное, что есть в человеке, и было много аспектов в этом плане, о которых расскажу в последующих статьях.
Годы учебы пронеслись очень быстро, и не успел оглянуться, как уже получил диплом, и сто дорог открылись моему взору. Но оценивая то время, как говорят, «ельцинское» или «лихие 90-е», могу сказать, что вспоминается оно как весёлое, цветное, яркое и беззаботное. Да, были и шоковая терапия, и рост цен, и голые прилавки, и неразбериха вкупе с анархией, но народ был радостен от ощущения свободы и бесшабашности бытия. Это непередаваемые чувства от правления «настоящего мужика» Борьки Ельцина, как его любя называл народ, которые уже не повторятся, я думаю, ибо то, что наступило после его ухода и начала 2000-х годов, можно охарактеризовать, как «а вот это уже совсем другая история».
Виктор Леденев, кандидат педагогических наук
Источник: http://www.drivingidea.ru/VR/VR-6.html
