История несостоявшегося предательства,
которая имела место в аэропорту Хитроу, Лондон
Было на кого равняться: | фильм | и | Wiki | (объёмный материал – посмотрите позже)
JUMP SHIP – самовольное покидание членом экипажа морского или воздушного судна во время нахождения за границей, без цели возвращения.
Kак-то раз однажды,
главный Пред(сед)атель Советского Союза горбачёв решил наведаться к буржуинам в Лондон за причитающейся ему бочкой варенья да корзиной печенья. Поскольку я входил в состав экипажей легендарного и знаменитого на международной арене своими тёмными делами 224-го * правительственного лётного отряда, таким образом я и встрял ненароком в события мирового масштаба.
Снарядили нас быстренько, между полётами на тушение Карабаха и ликвидацию армянского землетрясения – слетать с генерал-секретарьевским барахлом двумя бортами туда-обратно. Нам достались ящики со спецсвязью, второй самолёт вёз бронированные членовозы.
Грузились на московском военном аэродроме Чкаловский.
Загрузив свой самолёт, я пошёл посмотреть на "броневички". Если в нашем самолёте секретные ящики летели без сопровождающих, то там была охрана и водители. Они вроде бы и не препятствовали входу в самолёт, но были абсолютно недружелюбны – на вопросы не отвечали и хмуро ходили по пятам. А машинки впечатлили – шеститонные легковухи со стёклами в палец толщиной и отпечатком задницы горбачёва на сиденье. Чем и хвастаюсь. Саму Задницу, понятное дело, увидеть не удалось – сановные срандели не летают на скотовозках.
Прилетели, сели в аэропорту Хитроу. Открываю люк... и чувствую себя звездой советского балета – за рампой стоит толпа зрителей и ослепляет меня вспышками фотокамер. Идиоты! Они думали, что из-под железного занавеса к ним в цивилизацию приземлятся пришельцы?
Предупреждённый на десять рядов контриком о возможных провокациях, я был парадно наряжен в форму Аэрофлота. Тем не менее, постановка двигательных заглушек и выгрузка самолётных "водила" и "медвежонка" (см. ниже) были засняты неприятелем во всей красе. Демонстрация автономности и оперативной слаженности действий экипажа в тылу врага прошли на недосягаемой для империалистов высоте. Даже фуражка с головы ни разу не слетела!
Ящики с трудом впихнули в крытые фуры, для чего потребовались объединённые усилия всего экипажа (не в пример открытому кузову – куда всё уложилось бы тельферами в пять секунд). Хмурые личности, явно советской принадлежности, молча наблюдали, стоя по бортам и не помогая.
По самолёту уже начали лазить туристы, суя свои объективы во все щели. Я даже стал переживать за содержание предстоящей беседы с особистом, ведь это было вопиющим нарушением сохранения режима военной тайны. Кто разрешил?! Скорее всего просто никто не запрещал. Но на кой тогда там торчали эти шнурки Дзержинского?
Завершая опустошение грузовой кабины, я заметил иностранца, стоящего снаружи и прячущего руки под рампой. Зайдя как бы по делам сбоку, я засёк, что субъект что-то незаметно записывает в блокнотик. Полный решимости, я подошёл и спросил на своём школьном английском, "А чё эт Вы здесь делаете, товарищ?"
Шпион понял, что отступать поздно. Заикаясь как истинный британец, он сознался, что переписывает заводской серийный номер самолёта (я и сам не знал, что его можно найти на гермостворке грузолюка. На хвосте, кстати, пишется другой – бортовой номер).
отскакивая в сторону от темы:
Позднее, в задушевной беседе с контриком, где я, высунув язык, строчил доносы в приемлемой для меня форме излагал некоторые общеизвестные факты сей загранкомандировки, мы обсудили этот случай кражи неприятелем заводского номера. Оказалось, что иногда, когда заявленный самолёт не мог вылететь, его быстренько подменяли другим, перерисовав на хвосте бортовой номер. Но не все самолёты были сертифицированы для полётов за бугор. И господа споттеры таким образом не только услаждали душу экзотикой, но и выводили Советы на чистую воду...
...a уж в Незалежнiй-то этот процесс в дальнейшем так прижился, что фастфудом не корми, дай в перебивке бортовых номеров поупражняться.
В ответ на моё "зачем", он начал заливать про spotting (хобби, заключающееся в наблюдении и фотографировании самолётов), что было для меня очередным открытием (ибо в родной стране даже кукурузники снимать не рекомендовалось, а расчехление аппарата ФЭД-2 в полёте означало фиксирование советских стратегических объектов с воздуха). Тем не менее, мы познакомились, и Phillip не преминул пригласить меня на своё рабочее место, которое находилось рядом в сотне метров в грузовом терминале. Надо было видеть глаза его сотрудников, когда он радостный приволок меня в офис и представил как советского пилота. Я мигом раздал свои заранее припасённые значки (особой популярностью пользовался "Ударник Коммунистического Труда"). В ответ был одарен кучей буклетов, парой фарфоровых кружек "British Airways" и макетиком Боинга 747. Нет, не передать мне на этих страницах ценность подарков на то время – гайка, собственноручно скрученная с НЛО, например, была бы менее ценной – эти тарелки я вживую видел на то время уже раза четыре. (Вот сказал, теперь придётся писать о встречах с инопланетянами. Но не сейчас).
Тут дело к вечеру, повезли нас в гостиницу,
которая находилась в пригороде Лондона, в городе Лутон. Вселились, поужинали при отеле (кое-кто с шиком, под виски из Duty Free, разлитым по воинскому обычаю, под столом), разбрелись по-двое, как и положено для экономии государственного бюджета, по нумерам.
Мне было не до сна. Мысли бурлили в моей голове, чувства разрывали душу. Решающий момент невозврата наступил. Но наступил он как-то неожиданно рано. Напарник по комнате уединился в ванной. Я сидел и смотрел на свой командировочный портфель, в котором были трусы-носки и мыльно-рыльные принадлежности. Ну и дорогие заморские подарки же.
С трудом оторвал задницу от дивана, побрёл на выход. Портфель решил не брать – дольше не хватятся.
В пустом холле наткнулся на консьержку (не люблю слово рецепционист). Сказал, что вышел поболтать – когда ещё представится возможность попрактиковаться в английском. Она извинилась и сообщила, что будет занята ещё где-то минут пятнадцать, потом – в полном моём распоряжении.
Наслушавшись Би-Би-Си и Севы Новгородцева – (а я буквально подсел на его читки книг Виктора Суворова) – я уже не считал измену Родине смертным грехом. Расклад был таков: если бы не семья и дети, то я давно бежал бы аршинными скачками в сторону заходящего солнца.
И вот сидю я на плинтуаре в самом центре своей мечты. До Севы и Суворова рукой подать. Я, можно сказать, слышу их голоса практически без своего перенастроенного приёмника ВЭФ-202. Удивляюсь инкубаторской одинаковости ёлочек вдоль гостиничной стены, кинофильмовской травке, комнатной чистоте асфальта (потрогал рукой) и непонятному мне отсутствию тротуара. Смотрю на дорогу и проезжающие мимо (по неправильной полосе!) автомобили. Ясно представляю себе, как я медленно встаю с насиженного места, выхожу на обочину и голосую по курсу на американское посольство.
Проверяю карманы: 30 советских рублей и свидетельство бортмеханика международного образца с переводом на инглиш. Паспорт правда, как и остальных членов экипажа – у командира. Но это совсем не помеха.
Чувствую, как взметнулся адреналин, совсем как при первом прыжке с парашютом у открытой двери – но нет сил сделать шаг вперёд, требуется ободряющий пендель инструктора.
Начинаю по-новой взвешивать плюсы и минусы предстоящего прыжка с борта:
– сыры-колбсы и джинсы взамен просроченного комбикорма и галошей фабрики "Большевичка",
– но тут же предъявы жене предателя и подзатыльники детям.
– а вдруг конец перестройки и возврат режима сталин-гулаг на мою не по годам поседевшую голову... рой мыслей и каша в голове.
Как это ни покажется странным, но решающим фактором оказалась фигура командира экипажа. Когда я прикинул, что его как пить дать понизят в чинах и рангах и вырвут из мастерских рук штурвал за то, что "не распознал, не воспитал и не уследил", если вообще не отправят на нары, и представив, как Лёха нецензурно плюётся и проклинает меня приветами с Колымы, я без колебаний встал и отправился в тёплую и такую родную гостиницу.
Я хотел, чтоб всё произошло без шума и пыли, без международных скандалов, и категорически не хотел, чтоб Сева раструбил моё имя по своему Би-Би-Си. Ну и представьте себе английские газеты с крупным заголовком на первой полосе:
"Личный пилот Горбачёва попросил политического убежища в Лондоне".
К такой славе я не был готов. "Прыжок" был отложен до следующего раза.
Вновь, отвлекаясь от основного сюжета,
поясню сказанное словами: Я проигрывал разные варианты перемещения. Бежать от своего экипажа и самолёта могло оказаться не самым удачным решением, ибо ставились под удар непричастные.
Одним из вариантов, над которым я серьёзно работал, было проникновение на борт улетающего за черту самолёта, затем незаметное покидание и сдача себя властям в аэропорту. Проникнуть и спрятаться не было проблемой – я даже примерял на себя место за боковой панелью в грузовой кабине. Проблемой было выбраться с территории аэродрома – служба охраны вполне могла повязать и сдать в родное посольство. Да и летали в цивилизованные страны не так уж часто, к тому же срывались всегда внезапно. Ну а бежать куда-нить в Африку было бы не солидно. Нужно было искать легальные пути самостоятельного пересечения границы.
Не было и легенды о причинах, побуждавших к беженству. Мне, получившему от Страны Советов два диплома, квартиру, машину, дачу, ферму, три гаража и воинское звание с кожаной курткой и шоколадом в лётной столовой, язык бы не повернулся клеветать на "кровавый режим".
Ну так чего ж тебе, идиоту, не сиделось на тёплой печи, спросите вы?
Ответ будет предельно лаконичным: Я ВИДЕЛ ДРУГУЮ ЖИЗНЬ.
Малодушно бреду назад в холл. Нет. Не герой я, не сокол. Полено.
Секретарша уже закончила свои дела и была готова поболтать с живым представителем Империи Зла.
Познакомились. Linda.
Мы мило проговорили почти до утра (господа Ржевские могут заткнуться – в СССР сексу не было места!) И, полагаю, все подробности разговора будут вам безоговорочно скучны.
Утром – на вылет.
Мой друг Филип пришёл меня провожать. Правда, он припоздал немного и прибежал, когда я уже убрал входную стремянку, хлопнул дверями, и мы готовились к запуску. Я вновь открыл дверь и принял от него бумажку с распечаткой его объявления по внутриаэропортовской сети (о чудо цивилизации!), что "Чебура...пилот из Москвы ищет друзей" и дан мой домашний почтовый адрес, который я ему легкомысленно оставил вчера.
Письмо из Великой Британии я, к своему удивлению, получил. Но не от работников аэропорта, а от Линды. И мы-таки некоторое время переписывались семьями, даже слали друг-другу бандерольки с сувенирами. Потом меня закрутил вывод войск и Африка. Заграница стала мелькать перед глазами, как в калейдоскопе. И вскоре я понял, что сбежать я всегда успею.
Но в тот день я улетал из Лондона с чувством того, что праздник закончился не начинаясь – меня снова ждали привычные дождливые серые будни.
А смыв в унитаз великой страны был ещё впереди.
Вот так бездарно я не увеличил собой поголовье счастливых великобританцев...
И эта история мне до сих пор головой болит – как бы оно всё было, если б таки да?
____________________________________
* Я уточнил: данные события происходили в апреле 1989 года.
* 224-й лётный отряд (wiki).
А почему я вычеркнул тёмные дела ?
Да потому что в стране (и не только в этот период) творилась такая дичь, что "ни в сказке сказать, ни матом описать". Одно то, что мы под флагом Аэрофлота возили по всему миру военные и левые грузы, чего стоит. Или покурите интернет на предмет "золота Партии". Всё это перевозилось конечно же нашими военными самолётами. Ну а концов найти сейчас уже не представляется возможным. Да и кто искать-то будет?
А на членство в 224-м отряде у меня тут где-то даже ксива с печатью сохранилась. Не верите?
Ага, да вот же она!
Ну и фоточек ещё в тему, чтоб вам больше нечем было заняться сегодня:
Кривое Водило. Такого секретного оружия стреляющего из-за угла капиталисты себе изобретать не умеют (ну нечем у них таскать наши самолёты по перрону)
"Медвежонок" – гидроподъёмник (домкрат) для замены колёс вдали от родного дома (запаски всегда на борту)
До скорой всречи за следующим моим рассказом, дорогие мои камрады и донны!
