Праздники – чистое, неразбавленное зло. Салатный жор не остается без последствий. Вечером я ложусь с краю кровати и чувствую, что наношу природе непоправимый ущерб. Ночью серенький волчок придет ко мне, увидит мой бочок, попытается его откусить и порвет пасть. Или по меньшей мере, получит психологическую травму. Бедняжка.
Сразу представляется картина. Ночь, сквозь тюль светит луна. По комнате крадется волчок. Подползает к кровати, приподнимает одеяло и выпучивает глаза. Потом включает гарнитуру в ухе и шепчет вожаку стаи:
«Альфа, Альфа, я Ракша! Обнаружен бочок! Обнаружен, твою мать, целый бочище! Требуется подкрепление! Как слышите меня, Альфа?»
Альфа-самец, конечно, матерится в эфире, потому что какого черта опытный волчара-спецназовец не способен справиться в одиночку с бочком какой-то бабы с Марьиной Рощи? Но потом все же по тихому проникает в дом во главе целого отряда матерых волков-десантников. Первый волчок осторожно приподнимает одеяло, демонстрирует находку. У всех отваливаются челюсти. Я пускаю слюну, ворочаюсь и громко произношу сквозь сон: «Сеня, закрой книжный шкаф, мне дует». Не знаю, почему.
Ну, естественно, Альфач машет лапой, типа, отходим, парни, отходим! Уходят из квартиры тем же путем, каким проникли (наверное, через форточку на кухне, а с балкона их забирает вертолет). И вычеркивают мою квартиру из списка своих целей. Навсегда. И всё. Никто не откусит мой бочок. Никакой салоэктомии. Так и буду навсегда толстая!..
Шерстяные волчары разбредутся после задания по домам. Серенький Ракша придет в свою нору, там у него волчица с волчатами, встречают его: папка, папка пришел! А что ты нам принес?!
А он ничего не принес. Не справился. Впервые в жизни ему встретился бочок, который он не сумел откусить. Жене в глаза стыдно смотреть. Бедный волк.
Потом будет мучиться, не сможет уснуть. Она к нему под бок, ну, чо ты мол, не грузись, дорогой. Ну, подумаешь, один бочок. Завтра пойдешь и у кого-то еще откусишь. У Людки из Лефортово. У нее всего два салата было на новый год, и один к тому же совсем без майонеза. Она не отожралась, как эта лошадь Аня. Откусишь у нее. И волки сыты, и Людка похудеет.
А у него в глазах боль, хотел бы заплакать, но не умеет. Дело-то не в Людке. Дело-то в нем. Это он не справился.
Замкнется в себе, начнет пить, задерживаться по вечерам в баре. Потом запои, косяк за косяком, с работы уволят. Жена не выдержит, уйдет к Альфе вместе со щенками. Останется волчара один-одинешенек. Будет глушить самогон ночи на пролет и закусывать волчьей ягодой. Выть на луну. И вспоминать бочок.
Мой бочок.
Который не смог отъесть.
Я ж волку всю жизнь порушила!.. Всю чертову жизнь!
Чувствую себя последней мерзавкой.
Еще и бока эти торчат теперь. Кабзда. Мало того, что человек плохой, так еще и толстая. А-а-а, убейте меня, плиз! За что мне все это?..
Пойду, поем с горя.
Там еще немного холодца осталось. Мама говорит, надо доесть, а то пропадет.
Не теряйте. Если что – я у холодильника.
