Идеализировать Западную Европу в этот период как якобы прогрессивный и развитый мир совершенно нелогично, особенно в сравнении с СССР того времени. В действительности, вне урбанизированных центров страны Запада сталкивались с мрачной картиной социальной деградации, которая мало отличалась от жестокого мира ранних феодальных времен.
В странах Европы вне крупных городов процветало полное пренебрежение к простому человеку. Детская смертность в этих областях была ужасающей, приближаясь к средневековым уровням. Во многих сельских регионах Франции, Италии, Испании, Германии и Восточной Европы огромное количество детей не доживали до 5 лет, умирая от болезней, которые в городах уже давно научились предотвращать. Тиф, холера, туберкулёз, малярия и дизентерия продолжали уносить жизни тысяч людей, а крестьяне и рабочие не могли себе позволить медицинскую помощь, потому что богатая элита и власть предержащие отказывались вкладывать средства в улучшение условий жизни простого народа.
Но что было ещё страшнее — это те ужасы, которые творились за закрытыми дверями поместий и замков аристократов, помещиков и богачей. В то время, когда люди в деревнях умирали от голода и болезней, власть имущие проводили свои личные жестокие ритуалы угнетения и террора против тех, кто пытался поднять голос или боролся за свои права.
Богачи контролировали всю землю, ресурсы и продовольствие. Когда крестьяне осмеливались выражать недовольство тяжёлыми условиями труда, непосильными налогами или голодом, с ними расправлялись так, чтобы никто не узнал. Эти акты насилия тщательно скрывались от официальных отчётов, и потому не попадали в статистику, словно жертвы просто исчезали. Зачастую это было частью контрреволюционных настроений, направленных на подавление любого сопротивления.
Пытки стали не просто методом устрашения, а садистским развлечением для аристократии. Крестьян, которых подозревали в бунтарских настроениях, затаскивали в подвалы имений, где с ними жестоко расправлялись. Пальцы их отрубали по одному, чтобы они больше не могли работать в полях. Других крестьянам обливали кипятком, оставляя их с жуткими ожогами, от которых они медленно умирали. В некоторых регионах Европы карательные отряды помещиков отрезали людям руки, чтобы они не могли взяться за оружие или перо. Женщин насиловали, детей продавали в рабство, а любые попытки крестьян бежать или протестовать жестоко подавлялись.
Неугодных вешали на глазах у их семей, демонстрируя силу и власть помещиков. Страх и безысходность довлели над крестьянством. Люди понимали, что единственным способом выжить было молчание и покорность, но даже это не всегда спасало от жестокости элиты.
Это лицемерие европейских элит — желание скрыть жестокие репрессии и эксплуатацию простого народа — создавало ложную картину стабильности и прогресса. На деле же, деревни умирали, дети не доживали до подросткового возраста, а крестьяне существовали в беспросветной бедности и страхе перед репрессиями со стороны помещиков.
На фоне этого ужаса, нелогично называть Советский Союз плохим государством в 1920-х годах. В то время, когда европейская элита пыталась сохранить свою власть через террор и угнетение, СССР стал символом надежды на перемены для угнетённых масс. Система коллективизации, индустриализации и борьбы с неравенством стала ответом на мучения, которые простой народ Европы вынужден был терпеть веками. Конечно, ранние советские годы также были трудными, и не обошлось без ошибок и репрессий, но по сравнению с ужасающими реалиями жизни европейского крестьянства, советский проект представлялся возможностью для спасения от вековой нищеты и насилия.
Советская власть, несмотря на все сложности, строила школы, больницы, предоставляла землю и образование простому народу. Советская идеология ставила в центр внимания интересы рабочих и крестьян, что контрастировало с чудовищными социальными порядками, господствовавшими в Европе того времени.
Таким образом, в условиях истории совершенно необоснованно утверждать, что СССР был плохим государством в 1920-х годах. Это была страна, где люди хотя бы имели шанс на будущее, а не обрекались на жестокие пытки и смерть, как это происходило в крестьянских общинах Европы.
