В одном из старинных районов Москвы есть небольшой переулок, носящий название Еропкинский.
Посещавшие Московию иностранцы в течение XIV-XVII веков отмечали в своих мемуарах, что страна эта не знала эпидемий. Наблюдатели объясняли это низкой плотностью населения на обширной территории, большим количеством доступных водоемов и пристрастием людей к водным процедурам. Еще можно добавить и немногочисленность международных контактов. Однако, времена менялись.
В 1771 году в Москву пришла чума. Предполагается, она пробралась на север с товарами, поступавшими из Османской империи. Городские власти прозевали начало эпидемии, никаких мер не принималось поначалу. А позже и вовсе все главные московские чины во главе с генерал-губернатором Салтыковым, и другие не бедные люди, из города сбежали. Военные начальники вывели войска в летние лагеря, чтобы сохранить личный состав. В городе остались лишь бедные слои населения и небольшая часть полицейских – нижние чины.
Главным московским попом в то время был Амвросий. Человек, явно, ученый и неглупый. Он ограничил церковные службы, раздавал служителям церкви правильные наставления как вести себя в условиях эпидемии. Но, увы, именно в среде священников случилась безобразная провокация.
Какие-то предприимчивые попы пустили слух, что от чумы спасает икона, что размещалась на Варварских воротах Китай-города (ныне – у въезда на ул. Варварка). Ворота в прошлые годы имели названия по имени ближайших к ним церковных приходов. И на каждых воротах размещался образ какого-нибудь святого.
«Предприниматели» приставили к иконе лестницу, а под лестницей поставили сундук для денежек. Спасавшиеся от заражения залезали на лестницу и целовали образ. Заболевшие и желавшие излечиться забирались на ту же лестницу и целовали тот же образ.
Архиепископ Московский Амвросий (Зертис-Каменский)
Амвросий, узнав об этом бизнесе, послал полицейских прекратить действо. Однако, подстрекаемые попами, люди избили полицейских. С этого начался «чумной бунт». В отсутствие городского управления и достаточных сил противодействия, в условиях, когда богатые дома стояли пустыми, в городе началось мародерство. Более того, мстительные попы довели толпу до такого состояния, что бунтовщики нашли Амвросия и убили его. На второй день беспорядки приняли такой размах, что мародеры уже действовали в Кремле.
В городе оставался чиновник, ведавший городским соляным приказом. Это был отставной генерал-поручик с веселой фамилией Еропкин. Почему еще молодой (46 лет) и успешный в военной карьере человек числился в отставке - не знаю. После Указа Петра III, отменившего обязательную службу дворян в войсках, многие офицеры покинули армию. Ведь не всем нравится военное дело.
Пётр Дмитриевич Еропкин (1724-1805).
Вот и Еропкин сменил армию на гражданскую службу. Отставной генерал, узнав о бесчинствах бунтовщиков, помчался с Остоженки, где он жил, за город, где за селом Дорогомилово стоял лагерем полк одного из его бывших сослуживцев. Командир полка согласился дать Еропкину роту солдат и несколько пушек. С этим контингентом он поспешил в Кремль и первым делом выгнал оттуда мародеров. Однако, большая толпа перед стенами Кремля не уменьшилась, а лишь росла.
Пушки поставили перед Спасскими воротами. Еропкин выслал к толпе переговорщика, но того забросали камнями.
Тогда Еропкин отдал приказ стрелять поверх голов. Пушки громыхнули. Бунтовщики попадали на землю. Но, вскоре, заметив, что пострадавших нет, зачинщики стали кричать, что Богородица бережет от картечи! И толпа двинулась на солдат.
Второй залп был сделан вдоль площади. Свидетели писали, что вся Ильинка была засыпана трупами. Официально считается, что пострадали примерно 4-5 сотен человек.
Остальные войска полка также вошли в Москву и занялись разгоном и задержанием мародеров в других районах. Злые зачинщики еще попытались найти и расправиться с Еропкиным, но не застали его дома. Бунт через день рассеялся.
Вскоре из Петербурга примчался Григорий Орлов с товарищами. Они разместились в Немецкой слободе, которая не пострадала от эпидемии благодаря вовремя принятым мерам изоляции. Приехавшие занялись введением правильных эпидемиологических мер и постепенно беда отступила.
Пётр Дмитриевич Еропкин послал императрице Екатерине рапорт о своих действиях, повинился в вынужденной жестокости и попросил отставку от должности. Императрица прислала ему в ответ приказ об увольнении – без даты. И большую денежную премию. А от пожалованных ему четырех тысячах крепостных он отказался.
Через год с чем-то Еропкин пустил тот приказ в дело. Но через пятнадцать лет отставной генерал вновь понадобился и был назначен московским главнокомандующим. От этого человека осталась большая усадьба по адресу Остоженка д. 38. Над усадьбой потрудились Казаков и позже Жилярди. С XIX века строение служит по учебной части. Выпускники Института Иностранных Языков, а ныне – Лингвистического университета, его хорошо знают
Усадьба Еропкина на Остоженке. Архитектор Матвей Казаков, 1771 г. Место формирования 5-й дивизии народного ополчения (1941), автор памятника Л.Кербель.
