Андрюха, товарищ Лехи, такой же мужичок, среднего роста, лет пятидесяти, в охотничьей куртке расцветки осенней листвы, никак не мог усесться на пне над речкой. Пенёк был маленький и от долгого сиденья на нем, казался острым. Приходилось, упираясь ногами в землю, держать равновесие. Вечерело. За рекой расстилался луг из уже пожелтевшей травы, за лугом стеной стоял желтовато-березовый лес, из которого выглядывали темные фигуры елей. Луг когда-то был ухоженным, обработанным полем, но уже давно его затянуло диким разнотравьем, как и многие такие же поля в окружении цепи заброшенных деревень Демянских болот. Лес уже начал наступать на луг, и то там, то сям на лугу торчали, корявые, молодые березки да ели.
Солнце опускалось за вершины деревьев, и лучи света медленно уходили за ним, неумолимо увеличивая крадущуюся из подлеска темноту. В какой-то миг звуки в лесу и на речке стихли и наступила, та тишина из которой заглядывают в вечность. Пейзаж застыл живой картиной «Смеркалось». Где-то далеко, шумели города, по дорогам мчались машины, люди включали свет в квартирах, играла музыка, а здесь на берегу реки, где на десятки километров не было ни одной живой души, в тишине леса, человек полностью слился с окружающей природой. В душе одновременно возникло чувство невообразимо прекрасного мира с оттенком мистической иллюзорности бытия и удивительное чувство тоски по чему-то, давно забытому и когда-то утраченному без возвратно.
Ждали бобра. Где-то на соседнем бугорке в кустах по над речкой кряхтел Лёха. Ему хотелось курить. Но, он держался. Днем, прогуливаясь в лесу вдоль речки Леха обнаружил свежие «погрызы». Небольшую ивушку завалил бобр и подтянул к реке. «Идем» - вечером сказал Лёха и хлопнул Андрюху по плечу: «Будет твоя первая добыча. Сегодня он придет обгрызать веточки и тащить в нору. Запасы делает на зиму».
- Только стреляй в голову - поучал Лёха: «Если прострелишь легкое, всё, поминай как звали, бобер утонит, и придется за ним нырять в холодную речку и искать его на дне. Нора у него на другой стороны речке, когда он будет переплывать речку, ты увидишь. Как переплывет, «мочи» его».
На речке, что-то пару раз хлюпнуло. «Бобер, не бобер?» – подумал Андрюха: «Может рыба играет?». Тьма выползла на реку и стала быстро поглощать её. И вдруг, в сгустившихся сумерках, неожиданно, вдоль берега в двух метрах от Андрюхи, из воды вынырнуло непонятное существо, по очертаниям похожее на мокрого крупного кота. Никогда ещё Андрюха так близко не видел дикого зверя.
«Кот?» - удивился Андрюха и привстав с пенька, чтобы лучше разглядеть зверя, вскинул ружье. Существо взглянуло на Андрюху, фыркнуло недовольно и скрылось под водой.
-Упустил! - заревел из кустов Лёха.
За спиной у Андрюхи, в заросшем ивняком береге, раздались всплески и весёлое пофыркивание. Бобёр как бы говорил: «А вот, хер вам».
-Что ж ты не стрелял? – выходя из кустов убивался Леха: «Теперь его хрен возьмёшь, он вон залез в кушири и куражится. Его теперь в темноте и не увидеть, и не достать».
- Да, чёт, не ожидал, я, думал кот, какой то, в сумраке и не разглядишь. Только силуэт виден. Ну замешкался, привстал с пенька, а он шустрый какой. Херакс! И ушёл. – закидывая старую двухстволку на плечо, оправдывался Андрюха – А потом и смысла, просто, по кустам стрелять уже нет.
-Эх! - темный силуэт Лёхи, махнул рукой: ну, пошли домой, там маманька уже салатик нарезала, картошечки натушила, будем пить водку. Завтра попробуем бобра взять.
Выбравшись из леса на проселочную дорогу, разбитую лесовозами, два силуэта побрели в деревню, изредка подсвечивая фонариками себе направление. А затихший в ночи лес, как бы улыбался в след незадачливым охотника
