Анна родилась в Москве, воспитывалась в скромной семье, любимая дочка, папа работал на стройке, мама в торговле. После 9-го класса пошла учиться в медицинский колледж, закончила его и вместо института, который было решено отложить на несколько лет, вышла замуж, сосватали, говорили хороший парень. Ане было 18 лет.
«Тимур был старше на 6 лет, я его любила, слушала, меня так воспитывали, мама с папой уважали и уважают друг друга, я думала, что вот сейчас все наладится. Он меня убеждал, что я все делаю не так, а я верила. Не те продукты покупаю, не так их готовлю. Одеваюсь хуже, чем другие жены, говорю глупости. Я постоянно думала о том, как сделать так, чтобы он был доволен, чтобы угодить. Я была совсем еще девочка, плакала, а его мои слезы раздражали. Я так боялась, что родители расстроятся из-за того, что у меня не выходит быть хорошей женой, поэтому я им совсем не жаловалась. Потом забеременела Эстер и на время он перестал так сильно меня обижать. Просто не обращал внимания. Было одиноко, просто страшно одиноко».
Психологическое насилие перешло в физическое после рождения первого ребенка Анны, дочки Эстер. Со слов Анны, муж позволял себе толкнуть ее, бросить в нее тем, что подвернется под руку. «Вот лежит книга, ботинок, и он в меня кидает. А еще страшно стучал по столу, хлопал дверями, мог неожиданно закричать мне в ухо. Так сильно, что я подпрыгивала на месте. Его это веселило, он начинал хохотать. Я все время была с дочкой, мое счастье, надышаться не могла на нее. За столько месяцев мучений рядом со мной был человечек, который меня любил, которому я была нужна. Я впала в такое состояние апатии, полного безразличия по отношению к себе. Я совсем молодая была, молилась об одном, чтобы Тимур не тронул дочку. Мне даже в голову не приходило, что можно уйти от него. Я так жалею об этом, всю свою молодость я прожила в страхе и ненависти».
С каждым годом становилось только хуже. «Мои родители уже понимали, что все плохо. Мама спрашивала прямо: «Только скажи, он тебя обижает? Он руку поднимал?». И я говорила, что нет. Муж убедил меня, что если я только пожалуюсь, если я хоть слово скажу о том, что он меня бьет или расскажу о том, как издевается, какими словами меня называет, то это будет самым большим позором в жизни моих родителей. И если это меня не испугает добавлял, что дочку я больше не увижу. «Откроешь свой поганый рот – говори «пока-пока, Эстер, мамочка уходит и не вернется». Одна мысль о том, что дочка останется с ним, а я не смогу ее защитить, меня парализовала. А без меня, без моих слов, заявлений, никто не мог ничего сделать».
После рождения сына первое время было тихо. «Тимур хотел наследника, я была так счастлива, что родился мальчик. Я думала, что теперь все еще может поменяться. Мне не нужно было его раскаяние, я хотела только мира, чтобы не пинал меня, не запрещал в любой момент, когда ему вздумается, выходить на улицу. Спина, ноги, руки, я вся была в синяках. Но Миша чувствовал, что папа злой, он кричал, когда видел его, не хотел быть у него на руках, вырывался, смотрел на меня зареванными глазами и почти задыхался, так сильно плакал. Я не могла ничего с этим поделать и всю свою злость, по привычке, муж вымещал на мне. По лицу он меня не бил, тогда еще нет, подруг у меня не было, поэтому со стороны все выглядело нормально».
В конце концов Анна призналась родителям во всем, за нее начала говорить дочка, Анна не смогла соврать маме, что ребенок говорит неправду. О примирении не могло быть и речи, и Анна, получив еврейский развод, сбежала с детьми в Израиль.
«Это было начало новой счастливой жизни, без страха за себя и детей, без каждодневных унижений, насилия и боли. А потом бывший муж разыскал меня и детей. Он набросился и начал избивать, когда я вышла из квартиры, которую снимала. Я пыталась вырваться, кричала, звала на помощь. Он толкнул меня со всей силы с лестницы. Я потеряла сознание». «Я открыла глаза, рядом были дети, Миша плакал, Эстер повторяла: «Мамочка, все будет хорошо, мамочка». Я ничего не чувствовала, лицо было разбито, я не могла говорить. Жива, зато жива, все заживет и все, так думала».
Но многочисленные операции не совершили чуда – Анна оказалась в инвалидном кресле.
«Я прошла две реабилитации, там я чувствовала, что прогресс есть, что я могу, нужно только, чтобы мной занимались. Но в Израиле таких программ по страховке нет, там главное – спасти жизнь, а дальше уже личное дело каждого. Я полетела в Москву, там родители собрали все сбережения, я попала в центр «Преодоление» и спустя месяц смогла несколько минут стоять. Стоять! Сама! Спустя столько времени в кресле. Со мной каждый день занимались, столько специалистов, аппаратов, видов занятий. После курса я перестала плакать каждый день, потому что поняла, что я такая сильная, что все смогу. Только нужно еще немножко побороться».
*Имена героев истории изменены.
