Предыдущая часть лежит здесь - Открытие Америки
16 января 1493 года оставшиеся на плаву корабли Христофора Колумба, "Пинта" и "Нинья" снялись со своей последней якорной стоянки в Новом Свете и взяли курс на Испанию. Возвращение домой из Америки в Европу оказалось самой трудной частью путешествия Адмирала, поскольку погода в зимней Северной Атлантике сопровождается сильны ветрами и проливными дождями. Спустя неделю плавания команды кораблей стали испытывать проблемы с продовольствием. В судовом журнале Колумба есть запись от 25 января, в которой сказано, что "моряки убили морскую свинью и огромную акулу, в чем мы очень нуждались, поскольку у нас не осталось ничего, кроме хлеба и вина."
В начале февраля в океане поднялся сильный северо-западный ветер, который погнал обе каравеллы в сторону дома со скоростью современного парохода. В течение четырех дней, с 4 по 7 февраля, "Нинья" и "Пинта" совершили самое быстрое плавание за все время путешествия, пройдя 960 км, то есть в среднем почти 240 км в сутки. К вечеру 7 февраля северо-западный ветер утих, и в течение следующих двух дней корабли шли под мягкими и переменными ветрами, однако уже 12 февраля флот Колумба, находившийся в то время в районе Азорских островов, попал в сильный шторм. На рассвете этого дня, согласно записям Адмирала, "начались сильные волнения и буря", а с наступлением темноты появились пирамидальные волны, которые обрушились на палубы каравелл горами зеленой воды и белой пены. Все попытки следовать курсом по компасу были теперь оставлены. Рулевым было приказано держать приблизительное направление на северо-восток, в то время как вахтенный офицер следил за каждым встречным валом и отдавал быстрые приказы, чтобы каравелла могла принять его под наиболее безопасным углом. Лишь предельная осмотрительность и мастерство моряков позволили кораблям не нахватать воды, что неминуемо бы привело к их затоплению.
В ночь с 13 на 14 февраля ветер разбросал корабли Колумба по океану, оставив их один на один с непогодой. В следующий раз "Нинья" и "Пинта" встретились только месяц спустя в гавани испанского порта Палос.
Шторм бушевал на протяжении нескольких дней, и 14 февраля отчаявшиеся моряки "Ниньи" во главе с Адмиралом склонились в молитве и поклялись, что если им удастся пережить непогоду и добраться до суши, то они "пойдут одной процессией в рубахах к первому встреченному святилищу Пресвятой Богородицы и будут возносить ей по дороге молитвы. " По всей видимости, молитва сработала, ведь к вечеру того же дня буря, наконец, утихла. Записывая свои впечатления об этих ужасных днях в своем журнале, Колумб отметил, что, "должно быть, я остался жив только потому, что Бог хотел, чтобы мое открытие принесло какую-то пользу миру. "
Вскоре после восхода солнца в пятницу, 15 февраля, моряк по имени Рай Гарсия увидел землю,прямо по курсу, которой оказался остров Санта-Мария, входящий в состав архипелага Азорские острова и находившегося под властью Португалии с 1427 года. Нужно отметить, что Колумб старательно избегал всех португальских островов, так как обещал испанским монархам не заходить в зону интересов португальцев, дабы не спровоцировать конфликт двух соседних королевств. Однако теперь, после страшной бури, когда корабль был сильно поврежден, а моряки ужасны измотаны, Адмиралу не оставалось ничего другого, кроме как высадится на ближайшей земле в надежде раздобыть дрова, воду, свежую провизию и дать людям немного отдохнуть. После того, как "Нинья" встала на якорную стоянку в удобной островной бухте, Колумб отправил на берег трех моряков, дав им задание раздобыть воду и продовольствие. На закате того же дня на утесе напротив вдруг появились трое кричащих что-то островитян. Колумб выслал им шлюпку, с которой те и поднялись на борт. Это были местные португальцы, которые привезли с собой свежий хлеб, цыплят и некоторые другие продукты, присланные местным губернатором де Кастанейрой. Также посланцы сообщили, что сам губернатор прибудет к Колумбу на следующий день вместе с тремя моряками, которых не отправил на борт "только потому что не мог отказать себе в удовольствии послушать о событиях в путешествии".
Узнав от посланников губернатора о маленьком святилище, возведенном в честь Богоматери, находящемся недалеко от моря, Колумб решил, что пришел подходящий случай исполнить обет, данный в разгар бури. На рассвете 19 февраля Адмирал отправил половину команды на берег в единственной шлюпке и попросил возвращающихся на той же шлюпке местных посыльных разыскать деревенского падре для служения мессы. После "паломничества" моряки должны были вернуться на борт, а Колумб с другой половиной команды, в свою очередь, должны были отправиться в часовню, дабы исполнять клятву. Переправившись на берег, моряки, одетые только в нижние рубахи, вскоре кое-как втиснулись в крошечную часовню и едва успели склониться в молитве, как тут на них напали местные солдаты, захватив их всех в плен. Как в дальнейшем оказалось, местным чиновником, отдавшим приказ о предательском пленении десятка моряков без штанов во время молитвы, оказался не правящий губернатор, а его заместитель Жуан де Кастанейра, заподозривший Колумба в незаконной деятельности.
Португальцев уже давно сильно беспокоили испанцы, промышлявшие браконьерством на Гвинейском побережье, вопреки договору между Испанией и Португалией, запрещающим такой род деятельности. Поскольку Азорские острова были естественным местом захода судов, возвращавшихся из Гвинеи в Европу, Кастанейра заподозрил Колумба и его людей в незаконном плавании у Гвинеи, которое они пытались прикрыть небылицами об "Индии".
Около 11 утра Колумб, с тревогой ожидавший возвращения паломников, решил, что либо шлюпка разбилась о скалы, либо люди задержаны. Подняв якорь, он провел "Нинью" вокруг мыса Пунта-Фрадес, за которым увидел множество спешившихся вооруженных всадников, которые, сев в шлюпку, приблизились к каравелле с явным намерением арестовать самого Адмирала. Последовали переговоры через борт между кораблем и шлюпкой, во время которых Колумб пытался заманить Кастанейру на борт, чтобы задержать в качестве заложника, в то время как португальцы пытались заманить Колумба на шлюпку, чтобы отправить его в компанию к благочестивым паломникам. Адмирал выставил свой паспорт и верительные грамоты над фальшбортом, но отказался подпустить португальцев достаточно близко, чтобы те могли их прочитать. Колумб объявил, что он "Адмирал Моря-Океана и вице-король Индии, которые принадлежат их испанским высочествам", что он вернется в Испанию даже и с половиной экипажа, если остальные не будут освобождены. А португальцы за свое оскорбительное поведение, несомненно, будут наказаны. Капитан Кастанейра ответил, что ему наплевать на властителей Испании, поскольку он находится на португальской территории. Вышедший из себя Колумб поклялся, что не уйдет отсюда, пока не захватит сотню португальцев, чтобы увезти их домой в качестве рабов, и демонстративно встал на якорь в той гавани, где остановился в первый день.
Спустя несколько дней к "Нинье" прибыла шлюпка, на борту которой находились пятеро захваченных ранее моряков, а также два священнослужителя и нотариус, которые внимательно изучили верительные грамоты и, выразив полное удовлетворение, официально предоставили Колумбу право свободного входа в гавань и высадки на берег. По-видимому, самовольный наместник губернатора, не найдя никаких доказательств браконьерства на гвинейском побережье, раскаялся в своем опрометчивом поведении и решил пойти на попятную. Вскоре на борт флагмана вернулись и оставшиеся члены экипажа вместе с небольшим запасом провизии.
24 февраля "Нинья" вышла в океан, чтобы продолжить путешествие в Испанию. Отойдя от злосчастной Санта-Марии примерно на 400 км, корабль Колумба вновь попал в шторм, который, судя по записям Адмирала, в определённый момент, говоря современный языком, достиг 10 баллов. И вновь моряки склонились в молитве, на этот раз поклявшись, что в случае чудесного исхода они проведут первую субботнюю ночь на берегу, постясь на хлебе и воде, вместо того, чтобы устраивать пир и празднование. В ночь 3 марта ветер поднялся до "такой ужасной бури, что, казалось, судно летело по воздуху среди молний, сверкающих во многих направлениях". На счастье команды, около 7 часов вечера во время смены вахты моряки в свете луны увидели землю прямо по курсу. Колумб приказал немедленно поставить запасные паруса, хранящиеся в рундуке на полубаке, и корабль на большой скорости помчался к спасительной суше. На рассвете 4 марта потрёпанная "Нинья" вошла в бухту города Лиссабон. Таким образом, Колумб вновь очутился во власти португальцев.
Вскоре Адмиралу доставили личное письмо от португальского короля Жуана II, в котором тот приглашал Колумба к своему двору. Кроме того, король приказал снабдить "Нинью" провизией и корабельными принадлежностями за свой счет. Прихватив с собой несколько пленных индейцев в качестве неоспоримого доказательства того, что он побывал в доселе неизведанной стране, Колумб отправился на аудиенцию к монарху. Первооткрыватель хорошо помнил, что в свое время просил Жуана проспонсировать путешествие в Индию, но был отвергнут им дважды и теперь опасался того, что португальский король, узнав, каких он лишился выгод, мог проявить к нему мстительную злобу. О встрече Адмирала и Жуана II сохранился отчет, вышедший из-под пера придворного летописца Руи де Пина. По словам хроникера, король был явно раздражен восторженными рассказами Колумба об открытых им землях и считал, что это открытие было сделано в пределах морей и границ, принадлежащих Португалии. Жуан заметил Колумбу, что если новое открытие было правильно описано, "то по договору, который он заключил с монархами Испании, это приобретение принадлежит ему", на что Адмирал умиротворяюще ответил королю, что никогда не видел договора, но монархи запретили ему плыть в зону влияния португальцев, чему он и подчинился. Жуан сохранил бесстрастное выражение лица и выразил уверенность, что "все может быть улажено полюбовно".
После этой беседы столпившиеся вокруг короля его приближенные стали уговаривать Жуана немедленно убить хвастливого выскочку, поскольку "интерес монархов Испании к индийскому предприятию прекратится со смертью первооткрывателя". Однако, по мнению летописца, Жуан, "как богобоязненный король, не только запретил причинять вред Колумбу, но, напротив, оказал ему честь и много доброты".
Когда Колумб поведал Жуану, что индейцы, ко всему прочему, еще и умны, король устроил им некое подобие экзамена. Он приказал принести миску сушеных бобов и, рассыпав их на столе, предложил индейцу разложить их так, чтобы получилась приблизительная карта земель, которые, по утверждению Адмирала, были им открыты. Один из туземцев проделал это незамедлительно, указав вдобавок, какая кучка бобов относится к Эспаньоле, какая – к Кубе, а отдельные бобы представляли Багамы и Малые Антильские острова. Король, наблюдавший за этим географическим пасьянсом с самым мрачным видом, как бы по неосторожности перепутал то, что выложил на столе индеец, и приказал второму индейцу также поиграть в картографа. Однако и тот без труда заново выстроил из бобов карту Антильских островов. После чего король, ясно осознав масштабы обнаруженных земель и богатств, не мог больше скрывать великого огорчения, которое скрывал до сих пор, и в порыве страсти он ударил себя в грудь, воскликнув громким голосом: "О человек неразумный! Как я не смог узреть дела столь большой важности?! "
После этой сцены напряженная и затянувшаяся аудиенция подошла к концу. Король Жуан передал Колумбу послание для Фердинанда и Изабеллы и попрощался с ним.
13 марта отремонтированная и снабженная всем необходимым "Нинья", наконец, отплыла в Испанию. Однако несколько раньше флагмана адмирала до родных пенат добралась "Пинта" под руководством Мартина Алонсо. Колумб давно уже опасался того, что Алонсо попытается его обогнать и первым порадовать монархов, что капитан "Пинты", в результате и сделал. Прибыв в порт испанского города Байон, он отправил послание Фердинанду и Изабелле, прося аудиенции для того, чтобы ознакомить их величества с подробностями открытий. Однако испанские государи ответили Алонсо полным пренебрежением, заявив, что предпочитают услышать новости непосредственно от Адмирала. Подавленный Алонсо повел свой корабль в порт Палоса, откуда флот Колумба 224 дня назад начал свое великое путешествие, и, прибыв на место 15 марта, увидел стоящую там на якоре "Нинью", что окончательно прикончило непутевого капитана. Будучи больным от тягот плавания и предчувствия неминуемых разоблачений, униженный пренебрежением со стороны монархов, Мартин Алонсо сошел на берег и отправился в свой загородный дом близ Палоса, где вскоре и умер.
Для Колумба же настало время искупаться в лучах заслуженной славы. Сразу по прибытию в Палос он направил королевской чете письмо, в котором рассказал обо всех открытых им землях и "их богатствах". 7 апреля на борт "Ниньи" доставили послание от монархов, адресованное "дону Христофору Колумбу, Адмиралу Моря-Океана Вице-королю и губернатору островов, открытых им в Индии": "Мы видели ваши письма, и нам доставило большое удовольствие узнать, о чем вы пишете, и что Бог дал такой хороший результат вашим трудам и хорошо руководил вами в начинаниях, дающих нашему царствованию множество преимуществ. Богу угодно, чтобы помимо служения Ему, вы получили от нас много милостей. Поскольку мы желаем, чтобы то, что вы начали с Божьей помощью, было продолжено и продвинуто, мы повелеваем немедленно прийти к нам как можно скорее, чтобы своевременно получить то, что заслужили. С началом лета вы не должны медлить с тем, чтобы отправиться обратно..." Другими словами, монархи полностью подтвердили титулы и привилегии Колумба и приказали ему немедленно начать приготовление к новой экспедиции в Индию.
Колумб на приёмеу Изабеллы и Фердинанда.
Тем не менее, перед новым путешествием Колумбу надлежало лично увидеться с Фердинандом и Изабеллой, для чего он прибыл к королевскому двору в Барселоне. Там Колумб провел 6 недель, во время которых помогал королевской чете уладить возникшие юридические трудности. Еще в середине апреля, то есть до прибытия Колумба в Барселону, испанские монархи были предупреждены своим послом при португальском дворе, что король Жуан II снаряжает флот, целью которого, по слухам, были новые открытия в районе "Индии". Чуть позже в Барселону прибыл посол Португалии, подтвердивший притязания Жуана на все, что было открыто к западу от Африки и к югу от Канар, ссылаясь на папскую буллу от 1481 года, в которой папа подтверждал суверенитет Португалии "над любыми островами, которые будут найдены или приобретены к югу от Канарских островов, а также к западу от Гвинеи и в ее окрестностях". Исходя из этого, португальский король был готов оспаривать претензии Испании на все открытые Колумбом земли, независимо от того, насколько далеко они находились к западу от Африки.
Однако испанские монархи тоже были не лыком шиты и, получив письмо Колумба, в котором тот рассказывал об открытии новых земель, немедленно обратились к папе Александру VI, который 3 мая 1493 года издал буллу, признавшую испанские права на Кубу, Эспаньолу и Багамские острова. Позже папа издал еще одну буллу, устанавливающую демаркационную линию, согласно которой все земли западнее этой линии, которые предстояло открыть в будущем, автоматически отходили Испании, если только они уже не принадлежали какому-либо христианскому правителю. Почему такие вопросы решал папа? Дело в том, что общественная правовая система Европы 15 века признавала компетенцию папы римского наделять светским суверенитетом любые земли, не принадлежащие ранее христианским правителям.
Впоследствии португальский король Жуан II настоял на прямых переговорах с Фердинандом и Изабеллой об изменении этой демаркационной линии, которая более четко разграничила бы испанскую сферу влияния. Учитывая, что военный и торговый флот португалии был куда более мощным, испанские монархи не стали жестко отстаивать свои права и решили спор полюбовно. В компромиссном Тордесильясском договоре, заключенном 7 июня 1494 года, Фердинанд и Изабелла соглашались на перенос демаркационной линии на меридиан, находящийся в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде). Впредь все открытые земли, лежащие от нее к востоку, отходили под португальский суверенитет, даже если были открыты испанскими кораблями, а лежащие западнее - отходили Испании, даже если они были открыты португальцами.
Весть об открытии новых земель довольно быстро распространилась по Европе. Сам Колумб ни на секунду не сомневался, что он открыл западный путь в "Индию" (Азию)". Заинтересованные Фердинанд и Изабелла также официально приняли версию Адмирала за постулат. В дальнейшем, благодаря этому заблуждению Колумба широкое распространение получило слово "индеец", которым мы до сих пор называем аборигенов Нового Света. До второй половины 18 века Испания официально называла свою заморскую империю "Индией", а с добавкой "Вест" этот термин сохранился и до сих пор.
Тем не менее, еще в 15 веке нашлись и скептики "индийской" теории, считавшие, что Колумб никак не мог достичь восточной оконечности Азии за 34 дня пути, следуя от Канарских островов, и что он просто открыл ранее неизвестные океанические острова. В 1503 году итальянский мореплаватель Америго Веспучи, совершивший путешествие к южноамериканским берегам в 1501 году, заявил, что открытые Колумбом земли это никакая не Индия, а "Новый Свет", ибо наши предки ничего о них до этого не знали". В 1508 году, уже после смерти Колумба, почитатель Веспучи, немецкий картограф Мартин Вальдзимюллер объявил, что именно Америго открыл "четвертую часть света", которую, следовательно, следует назвать Америкой. Факт того, что Колумб в своих путешествиях открыл не Индию, а совершенно новый континент, был подтвержден во время кругосветного плавания Фернана Магеллана в 1521 году.
Сам же Колумб, как было сказано выше, никогда не сомневался в открытии западного пути в Индию, вследствие чего он был твердо уверен, что во время своего следующего путешествия к индийским берегам ему определённо удастся найти что-нибудь "азиатское".
