Azirsan

Основную часть времени ( зе маджорити оф зэ тайм) мы стоим на шоссе которое пролегает возле города и выписываем штрафы за превышение скорости, скорость на шоссе в Луизиане 70 миль в час, в городе снижается до 45, проезжая участок города водители часто не обращают внимания на этот знак, их можно понять - обычно на этом этапе все включают закись азота, что размывает пространство вокруг. Останавливаем их с 56 и выше с помощью шипованной ленты, у нас в городе если превысил скорость меньше чем на 25 миль в час это просто штраф, если больше то уже несколько недель тюрьмы, но как часто говорит наш постоянный нарушитель Доминик - в тюрьму я больше не сяду. Очень семейный человек, часто устраивает барбекю, как-то на застолье к нему заскочили байкеры из другого района.

в США , когда человек получает любой штраф, ему назначается дата суда, это всегда больше чем 30 дней, если он не оплачивает до даты суда, он может прийти на суд, чтобы оспорить этот штраф либо судья выпишет ордер на его арест и его посадят в тюрьму, зависит от судьи. Про сами суды рассказать особо нечего - все довольно скучно. Двенадцать присяжных заседателей и как правило несколько адвокатов. Выигрывают в основном обвиняемые, если могут в последнем заседании привести неожиданного свидетеля или положить на стол непонятный документ. Тогда судья просит подойти к ней, некоторое время они тихо переговариваются. Сейчас все упрощают, вместо обвинителя посадили куклу, которая в случайным момент кричит "Протестую!". Говорят, мало что изменилось. Да и в целом сажать кого-то смысла нет, все равно сбегут через прорытый тоннель. Я предлагал chief его закопать, но тот ответил, что проще ловить их на выходе, чем каждую неделю искать новый лаз. Но убегают в основном новички, остальные просто любят бесплатно жать штангу на свежем воздухе и переглядываться с неграми через двор.

Тут вообще не любят перемены, даже гостей из других городов сразу видно. У нас все, даже женщины, говорят мужским голосом слегка гнусавя. У приезжих голос тоже один, но обычно чуть выше по тембру, звучит сложно, но со временем легко учишься их различать по интонациям с первых слов.

Вызовы иногда бывают, но как правило в маленьком городе 1-2 на смену, это бытовые разборки, передоз афроамериканцев или афроамериканец украл что-то с чей-то веранды возле дома.

Про них мало что можно рассказать - обычная рутина на 20-30 трупов за смену. Авиаудар мы последний раз запрашивали больше месяца назад, а национальную гвардию вводили и вовсе в начале года, когда у итальянцев вышел их капо после 20 лет тюрьмы.

Первое время после переезда досаждал "ночной паралич" - здесь это частое явление, сопровождающееся ярким светом в окна. Мне коллега на работе объяснил, что это из-за болотистой местности, где часто взрывается газ, но детали из памяти уже стерлись. По совету соседа поставил ставни на окна и проблема ушла.

Хочу в следующем посте написать про взаимотношения коллег друг с другом у нас в ПД. Коллектив у нас состоит из обычных парней и девушек, они особенно ничем не выделяются. У нас довольно скучный городок, где мало что происходит, поэтому много кто перевелся из штата Мэн, чтобы найти место поспокойнее. Есть напарники, которые часто влипают в различные неурядицы - над Роджером часто подшучивает его коллега Мартин, но беззлобно. Роджер все грозится уйти на пенсию, но это он постоянно говорит еще с тех пор, как наркокартель подорвал его унитаз вместе с домом в девяностых. Шеф обычный крупный афроамериканец, у него свой кабинет, отгороженный стеклянными стенами, но обычно они закрыты жалюзи. Впрочем мы и так знаем, что там происходит. В начале недели шеф орет на Джека, Кобретти или Джона, чтобы те сдали значки и пистолет, когда они случайно подорвут квартал. В этот момент шеф кричит, что ему звонил мэр. В конце недели приезжают федералы, они о чем-то говорят с шефом, а после тот вызывает провинившихся копов, открывает тумбу и швыряет на стол их значки. Копы ухмыляются друг другу и уходят, а шеф наливает себе виски на пару пальцев и задумчиво смотрит в окно. На следующую неделю все повторяется.

Иначе говоря, это книга на 200 страниц убористого почерка, где снабжение армии Александра временами рассмотрено по часам, а расчет суточного калоража ведется вплоть до учета потерь зерна после помола. И работы по другим временам или армиям выглядит столь же подробно, к примеру, работа Рота по логистике римской армии Roth J., Roth J. P. The Logistics of the Roman army at war: 264 BC-AD 235. – Brill, 1999. – Т. 23 она еще крупнее. Утолкать сотни страниц исследований в пару абзацев, да еще по всеобъемлющему периоду «тогда» невозможно физически, поэтому я решил дать тезисный обзор основных вопросов, а желающие  углубиться в вопрос до уровня диеты солдата в конкретном регионе, смогут найти всю инфу в источниках, которые я традиционно буду указывать в примечаниях. Рассматривать я буду преимущественно римскую армию, периодически упоминая македонскую, попробуем составить краткий FAQ по военной логистике.

Блок № 1 – поставки или снабжение за счет территории?

Начнем с простого – живет ли армия, грабя окружающую территорию или «висит на линиях снабжения». Ответ здесь однозначен – дисциплинированные армии античности всегда полагались на собственные линии снабжения и если в какой-то момент времени им приходится добывать еду самостоятельно, значит, произошел факап. Либо армию отрезал враг, либо перерезаны линии снабжения, либо произошло разложение самой организационной структуры армии. Иначе говоря, нормой – это не является. С другой стороны, войны редко идут по плану, к примеру, в 69 г. до н.э. несмотря на обильные ресурсы, легионеры активно грабили окрестности, за что командующие удостоились критики Тацитом. Дело тут не столько в человеколюбии, сколько в больших рисках неорганизованного грабежа, как пишет Оносандр (IX)

Полководец должен иметь весьма большую заботливость о доставлении себе фуража; и когда он находится в обильной неприятельской земле, то не должен позволять войску без порядка рассыпаться для грабежа; от сего могут произойти худые последствия. В самом деле неприятели часто нападают на беспорядочные и рассеянные по всюду толпы для собрания фуража; многие из сих отрядов, обремененные фуражом, не имея возможности ни отступать, ни защищаться, ни подать помощь своим сотоварищам бывали совершенно разбиты. И так должно наказывать тех, которые осмелятся отправляться для отыскания продовольствия без приказания Полководца; но когда Полководец пошлет их, то должен дать фуражирам, находящимся без оружия и защиты, для охранения конницу и пехоту, которые бы, не занимаясь грабительством, оставались в боевом порядке, для прикрытия фуражиров и доставления им надежной защиты.

Грабеж как таковой мог и должен был использоваться в качестве военного инструмента (опустошение и террор вражеской земли), но полученные «доходы» централизованно распределялись, а не оставлялись у каждого отдельного солдата.

Ежедневно солдаты осуществляли фуражировку, т.е. сбор воды, дров и фуража для животных.

Блок № 2 – диета легионера

Короткий ответ на вопрос, а что они вообще ели. Основа римского военного рациона -  зерно (хлебный паек) или же frumentum и Cibaria. Под термином Cibaria понималась не зерновая часть пайка, которая варьировалась в зависимости от доступности продуктов в конкретном регионе. Она включала в себя – мясо, бобовые (преимущественно чечевица), сыр, соль и вино.

На римских военных стоянках обнаружено множество костей животных, которые свидетельствует о разнообразных мясных вкусах. В части мяса римляне предпочитали свинину, говядину, ягнятину и козлят, а вот лошади видимо, воспринимались как друзья и частью рациона не являлись (They didn't shoot horses: Fracture management in a horse of the 5th century BCE from Sindos, Central Macedonia, Greece Theodore G. Antikas, 2008Veterinarija ir Zootechnika 42(64)). Свинина, видимо, особенно ценилось – из нее делали колбаски, ветчину или бекон. Не стоит воспринимать древних свиней в стиле современных, они были заметно мельче и весили, видимо, 40-70 кг. Папирус из Оксиринха (III в. н.э.) сообщает о сборе сорока свиней, каждая весом по 16,3 кг, но египетские порося довольно дохлые. В Талмуде есть сведения о том, как во время осады Иерусалима римляне ели детей. Учитывая, что в других источниках подобные сведения не встречаются, вывод, думаю, очевиден – еврейские дети самые вкусные.

Сыр, вероятно, легионеры делали самостоятельно. Предпочтения также определялись доступностью конкретных продуктов – овечий, козий, коровий, воины были всеядны. Соль и оливкое масло, судя по всему, были важными частями рациона, и их наличие было куда критичнее, нежели мясо. Вероятно, свежеиспеченный хлеб с оливковым маслицем и солюшкой уютно скрашивал солдатские будни. Кислое вино или фактически уксус (оксос) также являлось частью солдатского рациона, что интересно употребление качественного марочного продукта (ойнос) считалось признаком недисциплинированности в республиканский период, но позднее смотреть на это начали проще. По крайней мере, Вегеций (III, 3) советует уже заготавливать оба типа вина, а особенно соль. Вино было хорошим противоцинговым средством, кроме того, литр такого продукта крепостью в 12 % содержал 700 килокалорий, что чрезвычайно актуально для пропитания армии. С другой стороны, оно же и порождало очевидную проблему, грань между солдатом, стойко сражающимся с цингой и просто алкашом была зыбкой. Впрочем, в римских войсках, насколько мы можем судить, проблема пьянства жестко не стояла, а вот вспомогательные силы могли нахерачиться в самый ответственный момент. Так например, Тацит (4,48) жалуется на недисциплинированность фракийский войск в 26 г. н.э.

«Им было дозволено производить опустошения, жечь, забирать добычу, лишь бы эти набеги кончались засветло и ночь они проводили в лагере, бдительно охраняя его. (3) Вначале это соблюдалось, но вскоре, предавшись разгулу и обогатившись грабежом, они стали самовольно покидать сторожевые посты ради разнузданных пиршеств и сваливались там, где их одолевали сон и вино»

В конечном счете, повстанцы напали одновременно на римский и фракийский лагеря. Легионеры им ожидаемо вломили, а бухих фракийцов тупо перерезали. Плутарх описывает (Серторий, 3, 4) историю о том, как деградировал римский гарнизон в Испании в 97 г. до н.э.

Так как воины, живя в роскоши, распустились и без просыпа пьянствовали, варвары стали относиться к ним с пренебрежением и, призвав на помощь своих соседей истургийцев, напали ночью на жилища римлян. Многие были убиты.

Но с такими примерами стоит быть аккуратными, в римской литературе есть довольно распространенный троп о том, как «герой-полководец» прибывает к разложившимся войскам и железной рукой наводит порядок. Встречается, чуть ли не в биографии каждого плюс-минус известного полководца. Если подытожить, то средний дневной рацион одного легионера включал в себя примерно 3000-3500 килокалорий, по оценке Рота 3390. Основу его составлял хлеб, обеспечивающий 1950 килокалорий, остальное же добиралось исходя из  доступности местных ресурсов

Если подытожить, то можно сказать, что хотя паек римского легионера и не блистал разнообразием, но по меркам эпохи, питался он довольно сбалансировано и это на, что легионер обычно не жаловался. Даже учитывая очевидные сложности с доставкой еврейских детей в отдаленные регионы Империи, легионеры стойко переносили эти лишения, полагаясь на прочие виды мяса.

Блок № 3 – слуги

Традиционная оценка численности через сакраментальное «А что они там ели?» мероприятие в принципе неблагодарное. Возможности прокорма армии в первую очередь зависят от организации, а ее численность вопрос второй. Поясню, численность армии Александра Великого для примера, которая перевалила через Геллеспонт насчитывала 48 100 человек. Так вот она ела меньше нежели могла потреблять «классическая» армия греческих полисов числом в 33 000 человек. Как? Очень просто – на каждого гоплита приходился один слуга, а Геродот (IX, 10) упоминает о событиях, когда спартанцы брали до 7 (!). В среднем можно говорить, что число не комбатантов в греческих армиях до Филиппа Македонского примерно соответствовало количеству самих воинов. И это еще неплохой результат, чем сильнее деградировала армия путем децентрализации, тем больше случайных людей в ней было. Филипп Македонский терпеть этот вертеп решительно не хотел и, как сообщает Фронтин (IV, 1, 6) , решительно зарезал число лишних ртов

Филипп, организуя первое войско, всем запретил пользоваться повозками, всадникам разрешил иметь не больше, чем по одному обознику, а пехотинцам – по одному на десять человек для переноски жерновов и канатов. Выступающим в поход он приказывал нести на спине тридцатидневный запас муки.

С учетом соотношения конницы к пехоте 1:6 в македонской армии – это дает в среднем 16 000 слуг на 48 100 воинов, т.е. 65 000 личного состава, против 66 000 у армии греков которая была бы в полтора раза меньше. Для сравнения «армия» ландскнехтов XVI века, с их цыганским табором вместо обоза, сожрет еще больше, при штатной численности воинов всего в 20 000 человек. Но об этом бардаке как-нибудь в другой раз.

А что у римлян?

Как таковых «гражданских» в армии Рима не было. Существовали две категории – это calones или калоны (не путать с колонами colonus, coloni) и ликсы (lyxae). В настоящее время определения обоих терминов довольно условные, обычно под термином ликса понимают маркитанта, а калона относят к военным рабам. Но учитывая всю массу примеров и типов событий, в которых эти термины употреблялись – это определение довольно спекулятивное. Наиболее близкий термин для ликсы – это «ответственный за поставки», но повторюсь они упоминаются во множестве контекстов. Это явно некая армейская позиция, хотя и низкого ранга. Калоны, похоже, что были военными рабами, помимо лагерных обязанностей, они могли также участвовать и в его обороне. Например, Цезарь в своих записках упоминает (II, 27, 2) успешно отраженное нападение варваров

Тогда калоны, заметив у врагов панику, даже будучи легковооруженными (inermes в данном контекcте – прим. Azirsan) пошли навстречу вооруженным, а всадники стали сражаться по всему полю сражения, чтобы храбростью загладить свое позорное бегство и превзойти легионных солдат.

Иосиф Флавий рассказывает, что обозные слуги римлян проходят обучение вместе с легионерами, не уступая им в храбрости (что, конечно, риторическое преувеличение). Дион Кассий (LXXIX, 26-27) приводит в пример битву при Нисибисе 217 г. н.э., где атаку парфян на лагерь отразили обозные слуги, от которых очевидно не ожидалось сопротивления

И он [Макрин] едва не потерял свой лагерь; но оруженосцы и носильщики , которые случайно там оказались, спасли его. Ибо в своей уверенности они выскочили первыми и напали на варваров, и сама неожиданность их сопротивления оказалась для них преимуществом, заставив их казаться вооруженными солдатами, а не простыми помощниками

Конечно, не стоит питать иллюзий относительно боеспособности обозных слуг – у них иные задачи, но даже относительно македонской армии, римляне сильно выделялись.

Количество калонов оценивается примерно как 4-1, т.е. на 4800 легионеров 1200 калонов.

Гражданские торговцы часто могли сопровождать римские армии, но они не обеспечивали солдат едой, а могли продавать какие-то отдельные ништяки, кроме того, они находились за пределами лагеря. Часто заканчивалось для них печально – к примеру многие тысячи торговцев погибли во время Митридатовой войны. Естественно, в случае, если армия начинала деградировать, то купцы могли просачиваться в лагерь. Это часто использовалось римскими авторами в качестве темы о том, как доблестный полководец навел порядок в очередном лагере, где началось разложение вследствие бездействия. Проблема таких историй в том, что все они написаны по конкретному шаблону и отделить популярный троп от реальности довольно сложно. Одно ясно, что это было симптомом разложения армии.

Блок № 4 – животные

Основные животные, задействованные в логистических цепочках (не обязательно при армии) – это мулы, волы и ослы. Ситуативно могли использоваться лошади или верблюды, но первые рассматривались преимущественно как военный инструмент, а вторые сильно ограничивались территориальной доступностью. Грузоподъёмность каждого типа животного, насколько мы можем судить, сильно отличалась от уставных нижних значений, поскольку в армии они работали на износ и просто пускали на мясо, реквизируя новых.

В отличие от лошадей, ослы и мулы достаточно лояльны к качеству корма, поэтому они были популярны. Я добавил в качестве ориентира грузоподъёмность, чтобы была понятна логика – чем больше животное перенести, тем пропорционально оно прожорливее.

Питание животных традиционно старались перенести на подножное питание на пастбищах, что обуславливало начало военных кампаний «как только на полях будет в достатке корма» (Ливий, XXVII, 12, 7). В теории, по оценке Рота, 100 гектаров могли прокормить обоз в 10 000 животных, при условии, что армия непрерывно движется. На практике – это идеальные условия, поэтому римляне явно балансировали, активно используя зерновые корма, преимущественно ячмень.

Блок № 5 – линии снабжения

Вообще нужно немного прояснить как в принципе организовывалось снабжение армии. Мне доводилось встречать мнение, что армия представляла собой эдакий табор в стиле американских переселенцев, которая прет на себе запасы на всю военную кампанию в сторону светлого будущего. От чего и возникает приятное желание срезать «тьмачисленности», коими нас потчуют древние авторы путем простой логики, коль на 30 дней небольшой армии в 40 000 человек требуется под 1000 тонн зерна, то стало быть надо урезать осетра до 10 000 человек (или 1000, тут зависит от воображения гиперкритика), при том же количестве повозок с припасами, можно уже спокойно повоевать полгода.

Но это так не работает, ключевая проблема здесь в том, что мулы/ослы/лошади едят то же, что несут на своей спине и в отсутствии подножного корма, за неделю (быстрее на самом деле) съедят все что сами несут. Причем проблема нерешаемая в принципе – больше запасов, больше животных, больше корма нужно для их пропитания, больше запасов, для них нужно больше животных и так до бесконечности.

Проблему решает флот – морские корабли римлян могли перевозить в среднем 30 тонн (консервативная оценка Рота). Соответственно полугодовалый запас зерна для 40 000 человек уместился бы в 200 кораблей, на деле мы видим куда более значительные флоты – 1200 кораблей с армией Суллы и припасами в 83 г. до н.э. (Плутарх, Сулла, 27); припасы отправленные для осады Лилибея в 242 г. до н.э. на 800 транспортных и 120 военных кораблях сопровождения; высадка Сципиона в Африке в 204 г. до н.э. с 16000 пехоты и 1600 конницы осуществлялось на 400 транспортных и 52 военных судах, перевозя также продовольствие.

Следующей линией снабжения были реки – грузоподъёмность римского речного судна, найденного в Хашхолме в Британии составляет 9 тонн. Ключевые водные артерии играли центральную роль в снабжении римских армий – Рона, Рейн, Дунай, Тигр, Евфрат, Нил.

Здесь нужно пояснить, что армии обычно старались двигаться близко к рекам, а лагерь нужно было рядом с источниками воды. Ну, и наконец, дороги – ко времени Диоклетиана было построено под 90 000 км дорог. Мосты, каналы, дороги – это то, что римляне активно строили для военных кампаний, включая их в цепочки снабжений армий.

Узловыми точками снабжения была триада баз – стратегическая, оперативная и тактическая. Под стратегической базой не стоит понимать некий отдельный город, в реалиях Рима ими выступали целые провинции, а также союзники, которые несли значительное бремя снабжения. Это регионы за пределами зоны боевых действий, где консолидировались запасы, распределяясь дальше. Оперативными базами выступали обычно города или военные лагеря самих римлян. Любопытное исследование (Gentry A. P. Roman military stone-built granaries in Britain. – BAR Publishing, 1976) римских военных зернохранилищ в Британии выявило любопытную тенденцию. В абсолютном большинстве римских зернохранилищ соотношение их площади к всему форту составляло 1-4 %, однако, у одного у South Shields этот показатель взлетел до 14,5 %, что привело исследователя к мысли, что данный форт являлся оперативной базой

К слову сказать, что такое римское зернохранилище – это капитальные здания 20-30 метров в длину и 6-10 в ширину. Толщина стен в среднем около метра, усиленные контрфорсами, поддерживающими крышу.

Римская армия на марше каждый день, разбивала лагерь, впоследствии часть из них превращалась в цепочки тактических баз, включаясь в общую систему снабжения.

Если подытожить, армия не перла на себе все запасы продовольствия на военную кампанию, вместо этого создавалась настоящая кровеносная система линий снабжения, включающая в себя морские, водные, сухопутные пути, цепочки тактических баз. Армия же двигалась между этими центрами притяжения – естественно, она могла отрываться от них, пересекая пустыни или неконтролируемые территории. Каждый раз снабжение в таких регионах представляло собой уникальную логистическую задачу.

Блок № 6 – а чего бы не перерубить линию снабжения?

Очевидный вопрос, коль линии снабжения существовали отдельно от армии, то что мешало бить по ним? Да в общем-то, ничего – это ровно такая же часть войны, которая обычно не рассматривается. Мы знаем о громком поражении персов от греков в битве при Платеях в 479 году до н. э, которое поставило точку во вторжении Ксеркса в Грецию. Однако, на сражение греков спровоцировал отход, после того как персы перекрыли им источник снабжения водой. Грандиозное поражение римлян при Каннах в 216 г. до н.э. изучается вдоль и поперек с точки зрения того, как Ганнибал расположил своего войска полумесяцем и окружил легионеров. А как вообще они там оказались? Так Канны – это оперативная база римлян, захватив которую, Ганнибал вынудил их принять бой. А затем Сципион Африканский совершил перелом, захватив логистическую базу в Новом Карфагене в 210 г. до н.э. Естественно, направляя свои удары по римским линиям снабжения (которые они защищали гарнизонами), противник обнажал свои базы и мог получить контрудар. В результате высочайший уровень римской военной логистики позволял им одерживать победы над «варварами» даже без боя.

Блок № 7 – цифры

Движение пропитания по линиям снабжения шло непрерывно и мы можем судить о его объемах только приблизительно по отдельным траншам. К примеру, вот сведения об отдельных поставок продовольствия римскими союзниками за период 170-200 до н.э. Снова акцентирую внимание – это отдельные поставки продовольствия, которые были частью общего движения зерна для военных нужд. Я взял период в 60 дней, чтобы было понятно какое количество человек (поставки естественно исключительно для армии) мог прокормить один такой транш для понимания масштабов.

Подобные цифры не представляют собой что-то особенное в 166 году н.э. некий Флавий Дамиан из Эфеса дал армии 5390 тонн зерна - это прокормило бы 100 000 человек в течение 2 месяцев. После Второй Македонской войны было продано  6 737 тонн излишков зерна, оставшиеся после кампании (Ливий, XXXIII, 42, 8). Лукулл во время кампании против Тиграна в 69 г. до н.э. захватил больше 20 000 тонн зерна, чего достаточно для… Для всего)

Финал

Для римлян вопрос собственно приготовления к военной кампании был столь значимым, как и сама война. Колонна Траяна, которую я использую для большей части иллюстраций, содержит сцен подготовки к войне в виде наведения мостов, строительства дорог и непосредственно поставок продовольствия соизмеримо с количеством «битв». Естественно, это только обзорная статья, всех желающих глубже окунуться в вопрос, советую книгу Roth J., Roth J. P. The Logistics of the Roman army at war: 264 BC-AD 235. – Brill, 1999. – Т. 23, если по ходу чтения у вас возникали вопросы, уверен, ответ на них точно там есть.

22 августа 1485 года на Босвортском поле (Лестешир Англия) сошлись войска короля Ричарда III Йорка и Герниха VII Тюдора. Спор о престоле должна была разрешить битва. Ричард поставил все на дерзкую атаку против своего противника, взяв с собой 1000 (или чуть больше) преданных воинов [1]. Ричард лично убил Уильяма Брэндона, знаменосца Генриха – это означает, что король находился в считанных метрах от своего врага. Следом пал Джон Чейн, которого описывают как человека выдающейся силы. Телохранители Генриха смогли нерушимый заслон создать между своим командующим и Ричардом III. Тот потерял лошадь, но продолжал прокладывать себе путь оружием, солдаты предложили королю лошадь, чтобы он мог сбежать, но тот попросил топор и корону. Ричард III пал в кольце врагов. 4 сентября 2012 на кладбище францисканского монастыря Грейфрайарс в Лестере были найдены его останки, которые проливают свет на то, как погиб король [2].

Ричард получил 11 травм, 9 из которых приходилось на голову и 2 на тело, но последние были вероятно нанесены уже после его смерти в момент осквернения. Что можно совершенно точно сказать, все травмы были явно нанесены человеку без шлема.

На челюсти виден порез от кинжала

В правую щеку короля ударили кинжалом с жестким клинком, который пробил кость

Весь череп сверху был испещрен царапинами и имел отверстие, характерной формы (оно наверху)

Эти травмы очень похожи на рондельный кинжал

Характер травм говорит, что либо Ричард стоял на коленях, опустив голову на грудь, либо он уже лежал на земле. Смертельный удар был нанесен либо острием меча, либо шипом древкового оружия.

Также были зарубки на ребре и тазовой кости, они соответствуют информации о том, что после смерти его тело перекинули через лошадь (уже раздетого), в этот момент по нему могли ударить уже  ножом.

Смерть второго монарха произошла раньше – в битве при Креси 1346 года.

Иоанн Богемскй и Карл IV Люксембургский, отец и сын сражались на стороне французского короля. Судьба их сложилась по-разному, будучи слеп Иоанн Люксембургский, стоял в окружении собственных рыцарей, спрашивая о ходе боя и своем сыне. Сражение к этому моменту все больше напоминало разгром, а где находится сын богемского короля его воины не знали, поэтому он обратился к ним с речью [3]:

Тогда отважный рыцарь обратился к своим людям с речью, исполненной великой доблести: «Господа! Вы — мои вассалы, друзья и соратники! Я вас прошу и горячо заклинаю провести меня в сегодняшней битве столь далеко вперед, чтобы я мог нанести врагу один удар мечом». Все, кто находился рядом с королем, желая ему почета, а себе известности, согласились на это. Ле-Монн де Базель и многие добрые рыцари из графства Люксембург которые были в ближайшей свите короля, не пожелали его оставить. Дабы исполнить свой долг и не потерять короля в гуще битвы, они связали вместе поводья всех своих лошадей, и поместили короля, своего сеньора, впереди, дабы лучше исполнить его желание. И так двинулись на врагов.

<…>

Там был и мессир Карл Богемский [сын Иоанна, который слепой король], который уже именовался и подписывался королем Германии и носил соответствующий герб. В очень строгом порядке он доехал до самого места битвы, но когда увидел, что дело идет плохо для французов, то отступил. Я не знаю, какой путь он для этого избрал. Его отец [Иоанн], добрый король, поступил иначе: заехав далеко вперед, он нанес по врагу  несколько ударов мeчoм и сражался очень отважно. Так же сделали и все его сопровождающие. Они столь хорошо ему послужили и так глубоко вклинились в порядки англичан, что все там и остались — никто не вырвался. На следующий день их нашли на том месте: они лежали вокруг короля, своего сеньора, и все их кони были связаны между собой.

Что сказать, умели они умирать пафосно. В 1980 году чешский антрополог Эммануэль Влчек изучил тело Иоанна, выделив повреждения [4]. Одна колотая рана нанесена сзади в левое плечо, и я бы предположил, что мы имеем дело с ударом в сочленение доспехов, поскольку прием поразительно похож на рекомендации по бою с одоспешенным противников Зигмунда Рингека [5].

Не ясно, был ли он в доспехах, когда был нанесен этот удар, но притягательным выглядит вывод, что ударили в стык, где доспехов нет.

Другая рана похожа на удар кинжалом в левый глаз, видимо, она и привела к смерти.

Еще один порез на пятке, явно свидетельствует, что он лежал и был без доспехов.

Видимо, с короля срывали все ценное после смерти, часть травм свидетельствует о попытках срезать с пальцев кольца и три удара по правой руке, видимо, кому-то приглянулся меч, но после смерти пальцы намертво сомкнулись на рукояти:

Очередность травм не ясна, но, похоже, что в глаз ему ткнули мизерикордом через забрало, сзади ударить могли пикой или также подобраться со спины и ткнуть кинжалом. Напомню, король был слеп, как считает Влчек, из-за катаракты, поэтому подобраться было не сложно. После того, как его убили, похоже же, что с короля сняли доспехи и одежду, пытаясь снять кольца (большой палец оторван в суставе), вырвать меч. Есть резаные раны на левой пятке и локте, видимо, какие-то уже хаотичные порезы, когда его раздели и делили добычу.

Что отличает этих двух королей от поражений скелетов, характерных для менее именитых воинов? Ничего. Если бы эти два тела были среди части скелетов массовых захоронений, то, скорее всего, исследователи даже не стали бы их выделять как особенные, ну разве что специфический порез на пятке Иоанна. Это же и говорит нам о том, как пробивались шлемы. Никак – даже травма черепа Ричарда, которая в теории могла быть нанесена ударным древковым оружием, чья судьба, согласно множеству статей, раскалывать доспехи, произошла в жизни короля, когда на нем уже не было шлема. Я сейчас работаю над большой обзорной статьей для воронежского клуба реконструкторов про извечную борьбу «меча и щита», вам спойлерну выводы – задача доспеха в большей степени не сделать воина неуязвимым (т.е. непробиваемым). Судя по всему, их роль сделать отдельные цели на теле воина невыгодными, хотя и теоретически пробиваемыми. Отсюда и характер травм, противники тратили силы не на то, чтобы молодецким ударом расколоть наголовье, а пытались поразить уколом открытые или плохо защищенные участки тела [6], дабы врагу стало настолько плохо, чтобы с него можно было стащить шлем и ебнуть по черепу. Вкратце блок-схема такая:

А что насчет ошибки выжившего?

Очевидно, что работая с костными останками, мы получаем ряд ограничений. Во-первых, увидеть мы можем только тех, кто получил травму, оставившую зарубку на костях. Во-вторых, только тех, кто умер и похоронен прямо там. Что почему-то приводит людей к странным выводам о том, что где-то по соседству лежит основная масса воинов, которых бактерии загрызли при отступлении. Ибо как мы помним из пространных рассуждений, умирали в средневековье по большей части от санитарных потерь (нет), за исключением малой части, кого рубанули мечом слишком сильно.

С травмами мягких тканей все довольно просто – ударить так, чтобы не зацепить ни одну кость и при этом убить человека, задача поистине для мастера меча. К примеру, удар в живот, хотя и является смертельным при средневековым уровне медицины, был непопулярен среди воинов. Отметить мы это можем по малому количеству зарубок на костях, которые мы можем соотнести с ближним боем, например, при Упсале – это всего 0.9 %

Основная часть травм с животом связана со стрелами, т.е. неприцельным огнем. Соответственно, если мы предполагаем, что какая-то значительная часть воинов получила удар в живот, и умерла после, такой прием должен фигурировать среди зарубок на тазовой кости или позвоночнике. В пылу боя никто не будет выверять силу так, чтобы вскрыть брюхо врагу, не зацепив ни одной косточки, как раз наоборот мы видим, популярность «чрезмерного насилия», когда травмы превосходят степень, требуемую для простого убийства. Не стоит видеть здесь лишние эмоции, в средневековом бою, пока остается малейший риск, что противник жив, никакое насилие не будет излишним – это в лучшем случае, оценка опасности врага, но не обязательно следствие ярости.

Удары по горлу также должны были приводить к смерти без теоретического цепляния костей, практическая сторона здесь такая же, мы видим их по зарубкам на позвонках. Что мы и зафиксировали у одного несчастного в битве при Таутоне [8]. Тем не менее, умершие без зарубок на костях встречаются, так при Таутоне из 43 скелетов на 13 не удалось обнаружить никаких травм, а значит, они могли умереть от кровопотери или иных повреждений мягких тканей. Увы, отсутствие контекста, также не дает нам понимания обстоятельств смерти, умерли ли они в ходе боя или сдались и их казнили, способом, не оставляющим следов на костях. Например, если они сдались в плен, то стандартным способом казни в средневековье было повешение. Оно с одной стороны, может оставить следы в виде «перелома палача», ну в фильмах может видели, как повешенные там в петле вниз летят под открывшийся пол на эшафоте и так хрясь [10]… И висят. Вот считалось, что оно гуманно, потому что сразу кости ломает и все. С другой стороны, в полевых условиях их просто развешивали по окрестным деревьям.

К счастью, такая картина встречается нечасто, и древние воины все-таки старались оставить нам следы, хренача от души.

Другой вопрос, который висит в воздухе – это выживаемость после ранений. Традиционно средневековью (точнее вообще всей истории, где воевали мечами, именуя ее широким термином «тогда») приписывается огромная смертность от антисанитарии и дремучего уровня медицины, который убивает пациента надежнее вражеской дубины. По большей части, такие выводы следуют просто из серии рассуждений (что говорят на этот счет исследования, я напишу ниже). Для начала бахнем хорошенького медицинского ада, прямо из средневековья. Обычно дремучие представления средневековых медиков восходят к популярному рассказу Усамы-ибн-Мункыза [9]

«Властитель аль-Мунайтыры написал письмо моему дяде, прося прислать врача, чтобы вылечить нескольких больных его товарищей. Дядя прислал к нему врача-христианина, которого звали Сабит. Не прошло и двадцати дней, как он вернулся обратно.

«Как ты скоро вылечил больных», – сказали мы ему. «Они привели ко мне рыцаря, – рассказывал нам врач, – на ноге у которого образовался нарыв, и женщину, больную сухоткой. Я положил рыцарю маленькую припарку, и его нарыв вскрылся и стал заживать, а женщину я велел разогреть и увлажнить ее состав. К этим больным пришел франкский врач и сказал: «Этот мусульманин ничего не понимает в лечении. Что тебе приятнее, – спросил он рыцаря, – жить с одной ногой или умереть с обеими?» – «Я хочу жить с одной ногой», – отвечал рыцарь.

«Приведите мне сильного рыцаря, – сказал врач, и принесите острый топор». Рыцарь явился с топором, и я присутствовал при этом. Врач положил ногу больного на бревно и сказал рыцарю: «Ударь по его ноге топором и отруби ее одним ударом». Рыцарь нанес [210] удар на моих глазах, но не отрубил ноги; тогда ударил ее второй раз, мозг из костей ноги вытек, и больной тотчас же умер. Тогда врач взглянул на женщину и сказал: «В голове этой женщины дьявол, который влюбился в нее. Обрейте ей голову». Женщину обрили, и она снова стала есть обычную пищу франков – чеснок и горчицу. Ее сухотка усилилась, и врач говорил: «Дьявол вошел ей в голову». Он схватил бритву, надрезал ей кожу на голове крестом и сорвал ее с середины головы настолько, что стали видны черепные кости. Затем он натер ей голову солью, и она тут же умерла. Я спросил их: «Нужен ли я вам еще?» И они сказали: «Нет», и тогда я ушел, узнав об их врачевании кое-что такое, чего не знал раньше»

Другой вопрос, что старина Усама, будучи арабским воинов XII века не особо сильно любил крестоносцев, поэтому в отношении «франков» в выражениях не стеснялся. Не то, чтобы я ставил под сомнение эту историю, просто не написать про нее он не мог. Но далее Усама рассказывает и о другом:

Был я свидетелем и противоположного этому в отношении врачевания. У франкского короля был казначей из рыцарей по имени Барнад, да проклянет его Аллах, один из самых проклятых и отвратительных франков. Лошадь лягнула его в ногу, и с ногой приключилась какая-то болезнь; на ней образовались раны в четырнадцати местах, и как только рана закрывалась в одном месте, она открывалась в другом. Я молил Аллаха, чтобы он погиб, но к нему пришел франкский врач, который снял с его ноги пластыри и стал обмывать ее крепким уксусом. Его раны затянулись, больной выздоровел и поднялся, подобный дьяволу.

Еще удивительный пример их врачевания. У нас в Шейзаре был ремесленник по имени Абу-ль-Фатх. У его сына образовалась на шее свинка, и каждый раз, когда болячка проходила в одном месте, она открывалась в другом. Абу-ль-Фатх поехал в Антиохию по какому-то делу и взял сына с собой. Один франк, увидев его, спросил о нем, и Абу-ль-Фатх ответил: «Это мой сын». – «Поклянись мне твоей верой, – сказал ему франк, – что, если я опишу тебе лекарство, которое вылечит его, ты не будешь брать ни с кого платы за лечение этим лекарством. В таком случае я укажу тебе лекарство, которое его вылечит». Абу-ль-Фатх поклялся, и рыцарь сказал ему: «Возьми нетолченого ушнана, сожги его, смешай с прованским маслом и крепким уксусом и смазывай этой смесью твоего сына, пока она не разъест болячку. Затем возьми пережженного олова, прибавь к нему жира и также помажь им болячки. Это лекарство вылечит твоего сына». Абу-ль-Фатх намазал своего сына этим составом, и тот выздоровел. Раны затянулись, и он стал таким же здоровым, как и прежде. Я советовал применять это лекарство всякому, кто заболевал такой болезнью. Оно приносило пользу, и страдания больных прекращались.

Куда более серьезной проблемой могло стать отношение к гною, довольно долго средневековые медики рассматривали нагноение раны как часть процедуры излечения [11]. В 1514 году была опубликована работа «Practica в Arte Chirurgica Copiosa» итальянским хирургом Джованни да Виго, который предлагал заливать огнестрельные ранения кипящим маслом и прижигать каленым железом. Пожалуй, рыцарь, которого прострелили из мушкета, а потом прижгли рану кипящим маслом, мог примерно понять, что я чувствую, купив акции Газпрома по 180.

И если вы думаете, что я собрал эти примеры дабы показать, что они там были отсталые коновалы, то все строго наоборот. Медицинский опыт средневековья был эмпирическим, поэтому он и включал в себя такие заблуждения, однако, то, что они могли оставаться долго в строю, говорило лишь о том, что человеческое тело прощало им такие ошибки в достаточной степени, чтобы они не замечали проблем с нагноением. В действительности, же хирургия находилась на высоком уровне, в том числе и благодаря контактами с мусульманским миром и богатом античном наследии. Как по мне, хирурги были наиболее адекватны в силу специфики работы в поле, в источниках содержатся сведения об уходе за ранами, за исключением странной толерантности к гною, они вполне разумны – удаление костей, омертвевших тканей, промывка раны и пр. Есть даже весьма оригинальные способы удаления детрита (омертвевших тканей) за авторством Анри де Мондевиля с помощью тетивы арбалета [12]. Выглядело это примерно так

Но самым ключевым источником здесь служат данные все тех же массовых захоронений. Я не касался подробно этим нюансов, но в каждой из исследованных битв, на скелетах было найдено огромное количество заживших прижизненных травм. Воины, погибшие в битве при Алджубарроте, имели прижизненных заживших травм больше, чем они получили в последнем бою [13]. Причем травмы были серьезные – у одного воина, например, не было руки. Ему ее отсекли в предыдущих битвах, она зажила, и пошел воевать дальше. И это не какая-то особая ситуация, все захоронения, которые я упоминал в прошлый раз, содержали воинов с зажившими травмами прошлых времен. Это, кстати, один из ориентиров, говорящих в пользу именно боевого столкновения, то что участники имеют зажившие травмы. Да и в целом, нарративные источники говорят о том, что даже после тяжелых травм предполагалось, что человек выживет, например, есть список различных санкций за нанесение телесных повреждений [15]. И скажем так, некоторые травмы описаны так, что судить там надо было бы в теории уже за убийство, однако, предполагается, что потерпевший выживет, будучи несколько обезображенным.

Тридцать черепов, исследованных на средневековых кладбищах Германии VI-VIII веков, 30 имеют травмы, нанесенные оружием, из которых 23 вполне себе хорошо зажили, т.е. выживаемость составили 75 % [14]. Следы инфекции мы тоже отследить по костям, хотя искать надо естественно уже на кладбищах, а не захоронениях после битвы. В упомянутых кладбищах Германии, признаки инфекции имели 12 % повреждений (10 % черепов, кстати, лечили трепанацией). Упомянутый боец из прошлой статьи из Сербского городища Лепенски-Вир тоже слег от инфекции. На туринском кладбище в Италии, один человек (датировка 1491-1498) получил травму головы (размеры оцените ниже), которая однако, не привела к смерти, ее залечили [17]. Она даже начала заживать, но человека свалила инфекция.

Что интересно, врачебная помощь не обязательна нужна была для выздоровления, так на кладбище Святой Маргарет в Норидже, которое использовалось с 1245 по 1468 хоронили преступников и отбросы общества (там удобно - рядом виселица) [14]. Однако, большая часть травм на скелетах были зажившими, причем как видно по переломам, их никто не пытался врачевать, как срослось, так и ладно. В отличие, например, от кладбища Святой Елены Йорка (1100-1550), где переломы заботливо фиксировали шиной. Но без обезбола - это могли быть непередаваемые ощущения, так на кладбище XII-XIII века в Йорке (jewbury) нашли человека, которому удар мечом по голове лечили хирургически - сначала лезвием сняли часть скальпа вокруг раны, чтобы лучше осмотреть травму, потом удалили обломки костей [14].

Интересные повреждения были на черепах крестоносцев из крепости Цафт (сейчас Израиль), двое из трех исследованных имеют зажившие повреждения [16]. Что характерно обоим в макушку прилетела стрела. Один получил травму от стрелы сверху, которая зажила, спустя некоторое время в голову ему прилетел уже меч, причем после этого он еще несколько недель или месяцев прожил. Хотя вспомнил я это захоронение, потому что один боец там также словил коварную инфекцию - он был болен сифилисом. Да, до Колумба.

Подытожим

• Судя по всему, прорываться сквозь шлем к голове противника очень не любили. Старались его лишить (при наличии) сначала, потом проломить череп

• Ошибка умершего есть и травмы мягких тканей мы не видим, от нее никуда не деться. Остается радоваться, что она занимает меньшую часть в травмах (до трети) – предки старались обогатить науку и рубануть так, чтобы дошло до кости. Потому что не хотели обогатить нашу науку собой.

• Предки были на редкость живучи и их не брала даже средневековая медицина

Примечания

1. Ross C. Richard III. – Yale University Press, 2011. - August 1485 !!! НЕ ЗАБЫТЬ ПОСТАВИТЬ СТРАНИЦУ ПЕРЕД ПУБЛИКАЦИЕЙ БЛЕАТЬ !!!

2. Appleby J. et al. Perimortem trauma in King Richard III: a skeletal analysis //The Lancet. – 2015. – Т. 385. – №. 9964. – С. 253-259

3. Фруассар, Ж. Хроники. 1340-1350 / Пер. и примеч. М. В. Аникиева.— СПб.:Издательство РХГА; Ювента, 2012. — 856 с., ил. С. 511-512

4. Vlček E. Jak zemřeli: významné osobnosti českých dějin z pohledu antropologie a lékařství. – Academia, 1993. P. 97-104

5. Kellett R. E. 5 “… Vnnd schüß im vnder dem schwert den ort lang ein zů der brust”: The Placement and Consequences of Sword-blows in Sigmund Ringeck’s Fifteenth-Century Fencing Manual //Wounds and Wound Repair in Medieval Culture. – Brill, 2015. – С. 128-150.

6. Clements J. Swords against armour //Medieval Warfare. – 2011. – Т. 1. – №. 1. – С. 48-52.

7. Geldof M. R. 2 “And to describe the shapes of the dead”: Making Sense of the Archaeology of Armed Violence //Wounds and wound repair in medieval culture. – Brill, 2015. – С. 57-80.

8. Holst M., Sutherland T. Towton revisited: analysis of the human remains from the Battle of Towton 1461 //Schlachtfeld und Massengrab: Spektren Interdisziplinärer Auswertung von Orten der Gewalt. – 2014. – P. 125.

9. Усама-ибн-Мункыз. «Книга назиданий», Нравы франков

10. James R., Nasmyth-Jones R. The occurrence of cervical fractures in victims of judicial hanging //Forensic science international. – 1992. – Т. 54. – №. 1. – С. 81-91.

11. MacInnes I. A. 4 Heads, Shoulders, Knees and Toes: Injury and Death in Anglo-Scottish Combat, c. 1296–c. 1403 //Wounds and Wound Repair in Medieval Culture. – Brill, 2015. – С. 102-127.

12. Woosnam-Savage R. C., DeVries K. 1 Battle Trauma in Medieval Warfare: Wounds, Weapons and Armor //Wounds and wound repair in medieval culture. – Brill, 2015. – С. 27-56.

13. Cunha E., Silva A. M. War lesions from the famous Portuguese medieval battle of Aljubarrota //International Journal of Osteoarchaeology. – 1997. – Т. 7. – №. 6. – С. 595-599.

14. Mitchell P. D. Medicine in the Crusades: Warfare, wounds and the medieval surgeon. – Cambridge University Press, 2004. P. 108-124

15. DeVries K., Tracy L. Visible Prowess?: Reading Men’s Head and Face Wounds in Early Medieval Europe to 1000 CE //Wounds and wound repair in medieval culture. – 2015.

16. Mitchell P. D. The palaeopathology of skulls recovered from a medieval cave cemetery near Safed, Israel (thirteenth to seventeenth century) //Levant. – 2004. – Т. 36. – №. 1. – С. 243-250.

17. Giuffra V. et al. Weapon‐related cranial lesions from medieval and renaissance Turin, Italy //International Journal of Osteoarchaeology. – 2015. – Т. 25. – №. 5. – С. 690-700.

Проблема Висбю в том, что оно отражает специфику конкретной битвы и распределение травм, хотя и бьется с другими захоронениями, но не то, чтобы «типично». Поэтому его мы рассмотрим в контексте иных - сражение при Таутоне (1461), стычка в Страстную пятницу (1520), битва при Алджубарроте (1381), могилы отдельных воинов, захоронения защитников разных замков в Европе в XV-XVII веках, кости крестоносцев, павших в боях с войсками Саладина в Вадум-Якоб в XII веке и похороненных в Сидоне в XIII веке и еще много всего.

Начнем с Висбю, я не буду подробно останавливаться собственно на предыстории сражения, нас в большей степени интересуют полученные в ней ранения [1]. Результат печальный для готландских ополченцев (среди них были инвалиды и старики) – их просто вырезали и побросали в братскую могилу. Причем, местами прямо в доспехах, а для средневековья это картина прямо скажем нетипичная (обычно с поле боя выносили все железное). Доспехи нас пока не интересуют, а вот на ранения посмотрим, вот собственно статистика травм по всем найденным скелетам:

Как можно видеть, основная цель воина – ноги, хотя я хотел бы подчеркнуть, что это картина боя характерная именно для Висбю, другие захоронения показывают несколько иное распределение ударов. Итак, большинство ударов пришлось в левую ногу, чтобы понять, как это выглядело вживую нужно посмотреть на боевую стойку солдата вооруженного мечом и щитом:

Как отмечает Джон Клементс, защита ноги, представляет собой крайне сложную задачу -  противник может сделать ложный выпад в голову, что заставит поднять щит, прикрывая лицо, после чего перейдет в атаку по ногам.

На втором месте, как ни странно, находится правая нога – Ингельмарк связывает это с тем, что противник мог продолжить удар, рубанув по левой голени. Кроме того, часть травм приходится на внешнюю сторону, что позволяет говорить о том, что некоторые воины были на коне - всадник старается наоборот подъехать справа, чтобы ударить мечом, и в это время открыт для контратаки. Следующая часть тела, которая пострадала – это голова, причем с левой стороны. Как отмечает Бойлстон это обусловлено тем, что большинство воинов были правшами, соответственно удар наносился справа налево [3]. В наименьшей степени затронуты руки, а торс и вовсе невредим – это мы еще обсудим в выводах, когда посмотрим на другие сражения. Итак, получается наглядная картина боя – первый удар воины направляли в голень левой ноги противника (возможно предварительно совершив ложный выпад в голову), если он был удачен, то несчастный получал тяжелую травму и не мог продолжать поединок. Далее следовало добивание ударом в голову, продемонстрируем это на примере реконструкции судьбы воина из могилы под Цистерианским Аббатством Cara Insula на Ютланде. Поздоровайтесь с ним:

Точно датировать время смерти воина сложно, авторы исследования дают диапазон 1250-1350 годы [4]. Ему было от 25 до 30 лет, рост составлял 162,7 см (+/- 4,31 см) – парень был несколько ниже, чем готландские ополченцы, средний рост которых колебался около 168 см. Вот собственно места повреждений конечностей нашего героя:

Наиболее серьезные удары пришлись по ногам, плюс есть порезы на левом предплечье. После того, как он получил серьезные травмы ног, его добили несколькими сильными ударами в голову:

А вот собственно и реконструкция боя

Вернемся к Висбю – помимо собственно травм нанесенных в ближнем бою, есть также  ранения полученные выстрелами из арбалетов. Причем, как отмечает Ингельмарк, нередко били в упор, от чего стрела могла пробить череп насквозь. Возможно, отряды стрелков были перемешаны с тяжелой пехотой или находились рядом, выцеливая зазевавшихся.

Фруассар описывает любопытный случай, который произошел под стенами Норвича в 1381 году. Проповедник Джон Бол в какой-то момент времени заметил, что положение крестьян в стране очень похоже на рабство и вообще несправедливо, в то время как все люди равны. Джон пришел к выводу, что неплохо было бы богатства справедливо распределить между всеми жителями Англии. Как Вы понимаете, в эпоху развитого феодализма идеи коммунизма знатью были приняты без восторга и проповедника от греха подальше закрыли в темнице. Отсидев срок, тот не образумился и понес в массы идеи всеобщего равенства и братства. Вот собственно со знаменем коммунизма и еще сорока тысячами сподвижниками из числа крестьян они и отправились в Лондон. Возле Норвича новоявленные большевики повстречали рыцаря Роберта Сэйла, коему сделали предложение возглавить пожар революции. Доблестный рыцарь дал ответ, в котором приличными были лишь предлоги (досточтимый сэр стал рыцарем не по праву рождения, а в силу ратных подвигов, поэтому в совершенстве владел лексиконом простого народа). Народ посыла не оценил и полез в драку, да и лошадь как назло сбежала. Тут-то рыцарь и продемонстрировал, что умел – Фруассар красочно описывает, как Роберт меткими ударами порубил плебсу руки и ноги (а некоторым и голову). Нет, чуда не случилось, в конечном счете, рыцаря свалили и разорвали на части. И да, вся эта история была нужна, чтобы упомянуть схожесть техники Роберта и ранений при Висбю. Но какая статья без хорошей истории?

Битва при Таутоне

Знаменитое кровопролитное сражение войны Алой и Белой розы 1461 г. - по разным оценкам в битве погибло от 13000 до 38000 человек с обеих сторон. Есть и небольшое захоронение на поле битвы, которое позволяет понять, что же происходило непосредственно с самими солдатами в  бою [5].

Хотя по общим тенденциям, распределение ран и похоже на Висбю, есть и различия. Все также страдает голова и руки/ноги, в то время как торс вообще не затронут. Из общего количества травм 72 % приходится на голову и 28 % распределены по конечностям. Из 28 найденных черепов (вообще 29, но один был слишком сильно поврежден) 96 % (!) имеют травмы. Знаете, сколько ударов пришлось на эти 27 черепов? Сто тринадцать, примерно по 4 удара на каждого погибшего, причем треть приходится на левую сторону черепа, треть на лицо и только треть на затылок. Это весьма показательно и свидетельствует о том, что бой был ожесточенным и шел лицом к лицу. Кроме того, треть черепов имеют следы прошлых и заживших боевых травм. По всей видимости, мы имеем дело преимущественно с профессиональными воинами, которые вели ожесточенный бой.

Чем били

Преимущественно рубящее оружие (мечи, возможно, топоры) – 65 %, еще 25 % нанесены тупым оружием (булавы, молоты и пр.), 10 % приходится на колющее оружие (здесь не только стрелы, но и, например шипы на боевых молотах).

Распределение травм черепа по типам оружия

Это говорит о том, что воинов ловили на контратаке, нанося удар по его правой руки, в которой был сжат меч.

Повышенное внимание Шеннон Новак уделила скелету за номером 25 – это мужчина в возрасте 26-35 лет, который уже ранее был травмирован в бою, на черепе есть след зажившей раны. Скорее всего, он был опытным воином, о чем свидетельствует как старая рана, так и реакция врагов на него. Он получил 5 (!) ударов в голову, которые не были смертельными, причем возможно, что те (или тот), кто нанес три из них, смерть своего обидчика могли и не увидеть. Прикрыть спину, этому воину, видимо, уже некому было, и он получил смертельный удар в затылок, что привело к летальному повреждению мозга. Шеннон отмечает, что после этого воина, скорее всего, перевернули на спину (от удара он должен был упасть вперед лицом), причем переворачивали с помощью меча, от чего осталась еще одна зарубка. И наконец, последний удар раскроил голову воину практически пополам – от левого глаза, до правого резца, чтобы восстановить всю картину боя исследователям пришлось собирать череп буквально по частям.

Сражение в Страстную Пятницу и захоронение возле города Упсала

Это захоронение близ замка Упсала исследователи  соотносят с битвой в Страстную пятницу 6 апреля 1520 года [6]. Сражение состоялось между шведскими войсками, состоящими преимущественно из крестьянского ополчения и датскими наемниками, явно более опытными в части военного искусства. Как это часто бывает, ополчение ничего не смогло противопоставить профессионалам, и шведские крестьяне были перебиты.  Всего в братской могиле было обнаружено не менее 60 человек, в возрасте от 24 до 35 лет, кстати, довольно высоких – средний рост составляет 174,5 см. Абсолютное большинство (89 %) травм приходится на голову, причем распределение их довольно любопытно.

Сражение при Упсале как раз демонстрирует то, что оказывает сильнейшее влияние на ход битвы. То, что мы не видим в фильмах, о чем редко пишут. Страх. Далеко не всегда битва представляла собой лихую рубку лицом к лицу, нередко целые отряды обращались в бегство, просто увидев врага. Большая часть ранений в битве при Упсале была нанесена сзади по голове, возможно во время преследования.  Но что интересно, тело воина все также оставалось невредимым – основной целью, как и в других битвах, была голова.

Ну что? Коротенькая история про травмы головы, чтобы отдохнуть от черепков? Датский летописец, живший в конце XII начале XIII  веков, Саксон Грамматик изложил несколько саг, упоминающих любопытные подробности поединков (Деяние Данов, 2.6.10). Так на свадьбе некоего Агнера, друзья жениха забавлялись, кидая кости и на беду попали в Бьярку, который свернул шею мазиле. Агнер весьма опечалился и вызвал Бьярко на бой. В ходе дуэли сначала Агнер бахнул по шлему Бьярко, но железка и череп сдюжили. Потом поменялись местами, и Бьярко разрубил противника напополам, посек нескольких недовольных, а через некоторое время и вовсе взял в жены суженую Агнера. Ненуачо?

Отдохнули? Берем лопаты и едем в Португалию.

Битва при Алджубарроте

Это сражение произошло в 1385 году между кастильскими и португальскими войсками. Найденное массовое захоронение исследователи, которое отнесено к этой битве [7,8]. Всего найдено не менее 400 трупов, средний рост который составлял около 166 см, чуть меньше, чем при Висбю, Таутоне и Упсале.

В принципе, по характеру повреждений эта битва ближе всего к Висбю – больше 60 % пришлось на ноги и около 18 % являются травмами черепа. Есть впрочем, и различия при Алджубарроте били преимущественно в бедра, причем тупым оружием – в ход шли молоты, чеканы и палицы. Вероятно, в этом бою противники старались сломать врагу бедро, а потом добить ударом в голову. Распределение ударов по костям приводится ниже:

На этом моменте в прошлый раз я закончил статью, но… Вы же не устали? Копнем еще черепков?

Могилы крестоносцев

Замок Вадум Яакоб (современное название «Атерет») находился на территории королевства крестоносцев после завоевания Иерусалима в 1099 году. Замок начали строить для защиты переправы через реку Иордан («Брод Иакова») в октябре 1178 года, часть работ была завершена в апреле 1179. Для защиты стройки был оставлен внушительный гарнизон из 80 рыцарей-тамплиеров, 750 пехотинцев, но тут вмешался Саладин. В августе 1179 он взял штурмом замок, перебив часть защитников – кого-то согласно источникам бросили в цистерну, а кого-то в горящие здания. Цистерну так и не нашли, а вот трупы гарнизона под слоем пепла, были исследованы археологами - пять скелетов рассказывают краткую историю защиты замка [9]. Среди останков были найдены предметы, свидетельствующие о повышенном содержании железа в организме, вот так они выглядели

У одного воина (возраст 30-40 лет) стрела была обнаружена тазу (слева от мочевого пузыря), другой (20-30 лет) получил ее в плечо, но до кости она не дошла. Третий мужчина (30-40 лет) поймал три стрелы, вошедшие в район шейных позвонков, ему досталось больше всех. Левая рука была полностью отсечена чуть выше локтя (ее он лишился даже до того, как попал в здание). Кроме того, он получил тяжелую травму лица – удар прошел через левую щеку (бил правша) фактически разрубив челюсть надвое. Второй удар мечом пришелся на череп, войдя в мозг и разрубив голову напополам. Еще один воин имел всего одну травму от клинка на плече, но не глубокую. Последний крестоносец травм на костях вообще не имел и умер, видимо, от травм мягких тканей.

По итогу, картина контрастирует с более поздними захоронениями, во-первых, солдат явно засыпали стрелами, что гармонирует с тактикой армии Саладина, во-вторых, интересно расположение двух травм по рукам. Одна была полностью отсечена там, где должна была заканчиваться типичная кольчуга, другая же травма на плече могла быть компенсирована доспехом. Все удары воины получили «в лицо» (в прочих массовых захоронениях изрядное количество приходится на спину и затылок бегущих) – это были профессионалы, сражавшиеся до конца.

Продолжим изучать святую землю.

Сидон

В XIII веке Сидон был важным портовым узлом крестоносцев на юге современного Ливана. В 1253 г. и 1260 г. он подвергся нападениям со стороны мамлюкского султаната и монголов, соответственно. Раскопки недалеко от замка Святого Людовика обнаружили два захоронения с 25 мужскими скелетами [10].

Большая часть ран свидетельствует не столько о бое, сколько о резне. Некоторые скелеты демонстрировали зажившие раны, свидетельствующие о боевой профессии носителя, однако, в отличие от солдат из Вадум Яакоб здесь сражение, если и было, то скоротечным и быстрым психологическим сломом. Часть скелетов имеют травмы на руках – видимо, они закрывались от ударов. Большая часть поражений сконцентрирована на верхней части скелетов, их рубили всадники сверху. Обратите внимание на большую концентрацию полос на шейных позвонках – это следы казни с отсечением головы. Оружие присутствовало во всех вариациях, из любопытного я пометил удар острием с дробящим эффектом – это характерно для булавы с шипами. Острие шипа сначала входило в тело, следом булава дробила кость.

Еще пара-тройка могилок и будем подводить итоги?

Восточная Европа XVI-XVII век

Перенесемся в район Бухареста конца XVI века Михай Храбрый, князь Валахии вступил в переговоры с коллегами из Трансильвании и Молдавии, дабы покончить с зависимостью от Османской Турции. Миша был не только Храбрым, но и Хитрожопым, поэтому под шумок европейской перемоги, в  1594 г. перебил турецких кредиторов в Бухаресте, на чьи займы неплохо себя ощущал. Османы юмора не оценили и пошли разбираться, результаты чего, видимо, и раскопали [12]. В 35 метрах от кладбища храма Святого Саввы нашлась могила с тремя мужчинами, которые суммарно получили 24 удара.

Помимо непосредственно боевых травм, эти ребята и при жизни нахватали переломов (все они сведены на картинку выше). Непосредственно травм от оружия – 24.

Первый мужчина получил два удара по голове, что характерно одна травма была нанесена, вероятно, булавой (lesion 2), другая клинком (lesion 2). Прочие травмы на скелете были прижизненными.

Второму не повезло сильнее – 18 (!) травм. В правом ребре наконечник стрелы, на локтевом суставе с той же стороны зарубка от клинка, похожая на перехват при контратаке. Мушкетная пуля в шейном позвонке и рядом след от удара мечом. Череп изрублен в кашу, в нескольких местах. В общем, денек не задался.

Термин lesion я не перевожу, чтобы было легче ориентироваться на схеме выше

Вкратце, этот воин должен был выглядеть так

Третий мужчина, которому проломили голову и обезглавили, считай, легко отделался. Если подытожить, нападавших было от 3-5 человек, скорее 5 или даже больше, учитывая разнообразие оружия – булава, два типа сабель, лук и мушкет. Кроме того, повреждения пересекаются, т.е. это не один боец доставал из инвентаря разное оружие быстрым доступом, а одновременно нападали с нескольких сторон.  

Захоронения XVII века, например, могила воинов погибших при Лютцене (1632) уже демонстрируют многочисленные травмы на корпусе, что можно связать с постепенным отказом от доспехов в силу развития огнестрела [13]. Но захоронения Тридцатилетней войны уже не так интересны – по ним уже видно, что первую скрипку играет огнестрельное оружие, чуть ли не половина скелетов прострелена.

Кратенько последняя черепушка XV века из Сербии и идем к выводам [14].

Выделяет ее то, что умер он не от травмы топором, а судя по пористому характеру вокруг раны, от инфекции спустя несколько месяцев.

Подводя итоги

Есть любопытная тенденция для всех захоронений – большинство травм приходится на голову, даже те, которые мы не можем сопоставить с какой-то битвой [17, 18]. Исключение составляет разве что скелеты с кладбища Fishergate, которые имеют большой процент травм на ребрах и грудной клетке [2]. Висбю тут несколько выбивается, но в остальном картина боя понятная. В фильмах мы часто видим, как воин наносит смертельный удар, протыкая оппонента мечом (тот еще обычно пучит глаза на противника), в действительности же сердце было малоинтересно древним бойцам. Что иронично, в кино стрелять любят в голову, а протыкать тело, но сравнивая захоронения XVIII-XIX и XV веков наблюдалась обратная картина [21].

Основная цель голова, причем вне зависимости от оружия – палица или меч. Дробящее оружие, к слову сказать, с одной стороны встречается во множестве захоронений, но в процентном отношении радикально уступает клинковому. Как будто на каждую катку берут дуболома с булавой, но одного достаточно.

Тело по очевидной причине было невыгодной целью – щит, ребра, внутренние органы, все это не гарантировало мгновенный вывод бойца из строя. Тем более, тот получив смертельную травму, мог задаться целью, забрать обидчика с собой, уже не глядя на свои раны.

Но возникает другой вопрос, на который все исследователи отвечают по-разному, ГДЕ ШЛЕМЫ?!

С одной стороны, мы часто видим на картинках воинов во впечатляющих шлемах в любой из рассмотренных эпох. Проблема в том, что это шлемы всадников, которые действительно были максимальное закрытыми, что невольно породило ошибочное представление, что чем больше железа, тем «лучше» доспех.

Скелеты из исследованных захоронений погибли в пешем бою по большей части, а у пехотинцев совсем иные принципы. Они использовали открытые шлемы, например, один из самых лучших доспехов с точки зрения металлографии

Броня XVI века одного из самых видных офицеров ландскнехтов Карла V, полевой доспех Конрада фон Бемельберга, изготовлен Вольфгангом Гроссшеделем, лицо открыто. Более старые шлемы типа шапель-де-фер не просто так называют «фамым лутфым флемом»

Возвращаясь к битве при Таутоне, можно вспомнить, что сначала воин получил несколько ударов в лицо, а потом его переворачивали мечом, от чего на черепе осталась зарубка, возможно, она указывает на последствия срывания шлема. Весьма вероятно, что удары в лицо имели цель вывести из строя воина, после чего снять с него шлем (мечом, ногами, как угодно в суматохе боя) и нанести финальный удар по черепу.

Но это профессиональный воин, насколько мы можем судить по зажившим ранам, большая же часть пехотинцев была образована из среды ополчения. Или попросту это были обычные мирные жители, которые сами себя снаряжали. И вот тут уже начинаются проблемы, я в своей статье касался вооружения ополченцев Невшателя (1470 года) и Монбельяра (1474). У первых, несмотря на то, что это были горожане, да и сам город богаче соседей, шлемов не имело больше половины военнообязанных. В Монбельяре статистика гуляет по смотрам очень сильно, включая как периоды серьезной ошлемезации в 1474 больше 80 % его имели, из которых 65 % приходится на кольчужные капюшоны (это вот та грустная черепушка на заглавном фото) и 15 % на салады.

Но другие периоды могли куда сильнее «гулять», сельские ополчения демонстрировали разлет 20-80 % шлемов. Например, на смотре 1480 спустя всего шесть лет после прошлого рекордного, показатели были куда скромнее всего 23 % с защитой головы. Городское ополчение было более однородно и стабильно обеспечивало 55-64 % [15].

В одном бургундском ордонансе шлем вообще не был обязателен для пикинеров в XV веке [16].

По таким разрозненным данным сложно дать общую цифру, но, похоже, что золотое сечение в виде половины ополченцев без шлемов давало хороший вклад в то, что могилы завалены пробитыми черепами.

Могли ли шлемы пробиваться? Ну, скажем, металлография ранних «шапелей» из эстонского музея XIII века дает печальные 150-190 единиц твердости по Виккерсу [19]. Это мягче мечей того времени, но травму вследствие пробития я поставлю под большой вопрос.

Стоит также учитывать тотальную бедность пехотинцев XV века, те же ландскнехты вообще изначально представляли собой нищий сброд, неудивительно, что по дырявым черепушкам немцев, погибших при Дорнахе нынче диссертации пишут [19]. Потерпите)))

Битва при Дорнахе 1499 г.

Финальное сражение Швабской войны в ходе которой силы Швейцарской Конфедерации разгромили объединенные войска Священной Римской Империи, в очередной раз подтвердив свою независимость и суицидальные (пока что) перспективы по войне с лучшем пехотой своего времени.

Вскоре после битвы была построена часовня, где и хранили кости павших бойцов. "Часовня скорбящих костей" (Kapelle zum elenden Gebein), где хранилось 4000 черепов в 1783 году. Как это часто бывает, до наших дней сохранилась малая часть

Из подходящих для исследования сохранилось 106 черепов и 33 бедренных кости (19 правых, 14 левых) - это немного, но это честные косточки.

Из 106 черепушек повреждено было 102 (!), т.е. 96 %, суммарно они выловили 417 повреждений, примерно по 4 на брата. Было повреждено 4 бедренных кости суммарно шестью ударами, тут все скромнее - четыре резаных и две колотых раны. Распределение травм по типам оружия довольно типично и бьется с прочими битвами

Большая часть травм резаные, к ним относятся удары клинком, скорее всего большая их часть приходится на алебарды и мечи. Что интересно, авторы провели серию натурных испытаний, перековав несколько образцов швейцарского оружия из Музея Золотурна, детально воспроизведя из размеры. После чего поколотили манекены полученными вундерфавлями, получив набор типов повреждений от каждого оружия. Любопытно, но травма от алебарды в целом была идентична и неотличима от удара мечом. Я поясню, в чем для меня интерес - удар топором достаточно легко в других исследованиях фиксировался за счет сколов кости. Т.е. грубо говоря, топор проламывает, а алебарда и меч прорезает, причем как отмечают авторы одно не отделить от другого. Огнестрельные ранения составляют 1 %, что меньше погрешности, что неудивительно, по состоянию на конец XV века погоды он еще не делал. Колотые раны объединяли в себе, как удары пиками или копьями, так и травмы от оружия с наконечником типа клюв - чекан или крюк алебарды, а то и вовсе стрелы/арбалетные болты. Дробящее оружие как всегда в меньшинстве (но обязательно присутствует), на его долю пришлось всего 7 % ударов. Для сравнения с другими битвами

Как я и говорил, Висбю выбивается из общей картины, по сравнению с прочими битвами, голова там не так уж страдала. Процент повреждений головы, хотя и кажется астрономическим, что некоторые историки в начале века даже пытались объяснить тем, что солдаты не успели надеть шлемы [22]. Но он почти процент в процент совпадает с Таутонским соотношением, поэтому Висбю отражает специфические приемы боя [23].

Самым примечательным из диссертации я бы выделил, вот этого бравого зольднера, который получил в голову специфическим мечом с «пламенеющим» клинком или попросту фламбергом:

Спасибо, брат, поработал головой во благо науки.

На нем ремастер и закончим – берегите голову пикабушники.

Примечания

1. Ingelmark, B. (1939) The Skeletons. Глава IV в книге B. Thordeman, ed. (1939) Armour from the Battle of Wisby 1361. Chivalry Bookshelf. Highland Village, TX.

2. Диссертация Matzke J. K. W. Armed and Educated: Determining the Identity of the Medieval Combatant. – University of Exeter (United Kingdom), 2011.

3. Boylston A. Evidence for weapon-related trauma in British archaeological samples //Human osteology in archaeology and forensic science. – 2000. – С. 357-380.

4. Eva Forsom, Lene Warner Thorup Boel, Bo Jaque, Lene Molleru. The death of a medieval Danish warrior. A case of bone trauma interpretation. Scandinavian journal of FORENSIC SCIENCE Nordisk rettsmedisin. VOLUME 23 - No 1 - 2017 - Page 13-20

5. Shannon Novak Battle Related Trauma. In Blood Red Roses: The Archaeology of a Mass Grave from the Battle of Towton AD 1461, second revised edition, edited by Veronica Fiorato, Anthea Boylston and Christopher Knüsel, pp. 90-102. Oxbow Press, Oxford.

6. Kjellström A. A sixteenth‐century warrior grave from Uppsala, Sweden: the Battle of Good Friday //International Journal of Osteoarchaeology. – 2005. – Т. 15. – №. 1. – С. 23-50.

7. Fernández Á. P. et al. Perimortem fractures in the osteological collection of Aljubarrota (Portugal) //Journal of Anthropological Archaeology. – 2015. – Т. 40. – С. 82-88.

8. Cunha E., Silva A. M. War lesions from the famous Portuguese medieval battle of Aljubarrota //International Journal of Osteoarchaeology. – 1997. – Т. 7. – №. 6. – С. 595-599.

9. Mitchell P. D., Nagar Y., Ellenblum R. Weapon injuries in the 12th century Crusader garrison of Vadum Iacob Castle, Galilee //International Journal of Osteoarchaeology. – 2006. – Т. 16. – №. 2. – С. 145-155.

10. Mikulski R. N. R. et al. Weapon injuries in the crusader mass graves from a 13th century attack on the port city of Sidon (Lebanon) //Plos one. – 2021. – Т. 16. – №. 8. – С. e0256517.

11. Giuffra V. et al. Weapon‐related cranial lesions from medieval and renaissance Turin, Italy //International Journal of Osteoarchaeology. – 2015. – Т. 25. – №. 5. – С. 690-700.

12. Constantinescu M. et al. Fighting to the death: weapon injuries in a mass grave (16th–17th Century) from Bucharest, Romania //International Journal of Osteoarchaeology. – 2017. – Т. 27. – №. 1. – С. 106-118.

13. Nicklisch N. et al. The face of war: Trauma analysis of a mass grave from the Battle of Lützen (1632) //PLoS One. – 2017. – Т. 12. – №. 5. – С. e0178252.

14. Roksandic M., Wood C., Vlak D. Death in the line of duty: late medieval burials at the site of Lepenski Vir, Serbia //International journal of osteoarchaeology. – 2007. – Т. 17. – №. 6. – С. 635-642.

15. Pégeot P. L’armement des ruraux et des bourgeois à la fin du Moyen Âge: l’exemple de la région of Montbéliard’ //Guerre et société en France, en Angleterre et en Bourgogne, xive–xve siècle. – 1991. – С. 237-60.

16. А. Куркин, «Бургундские войны. Том 3. Часть 2. Армия Великих герцогов Запада», М., Фонд «Русские Витязи», 2023. – 248 с., С. 91

17. Bennike P., Rebellion, combat and massacre: a medieval mass grave at Sandbjerg near Næstved in Denmark, In: Otto T., Thrane H., Vandkilde H. (Eds.), Warfare and Society, Aarhus University Press, Aarhus, 2006, 305-318

18. Weapon-related Cranial Lesions from Medieval and Renaissance Turin, Italy V. GIUFFRA, L. PEJRANI BARICCO, M. SUBBRIZIO AND G. FORNACIARI. International Journal of Osteoarchaeology Int. J. Osteoarchaeol. 25: 690—700 (2015)

19. Mäll J. Un casco de tipo kettlehat o chapel-de-fer del s. XIII procedente de Kodasoo, Estonia //Gladius. – 2011. – Т. 31. – С. 83-92.

20. Cooper C. Forensisch-anthropologische und traumatologische Untersuchungen an den menschlichen Skeletten aus der spätmittelalterlichen Schlacht von Dornach (1499 n. Chr.) : дис. – Verlag nicht ermittelbar, 2009. P. 151

21. Cooper C. Kriegsverletzungen an historischen Skeletten aus der Schweiz. In book: Traumatologische und pathologische Veränderungen an prähistorischen und historischen Skelettresten - Diagnose, Ursachen und Kontext (pp.113-123) Editors: Jürgen Piek, Thomas Terberger

22. Schwerz F. Skelettreste aus dem Schlachtfelde von Dornach. – Verlag nicht ermittelbar, 1907.

23. Holst M., Sutherland T. Towton revisited: analysis of the human remains from the Battle of Towton 1461 //Schlachtfeld und Massengrab: Spektren Interdisziplinärer Auswertung von Orten der Gewalt. – 2014. – P. 125.