Есть веские доказательства того, что если бы не Павел, христианство не стало бы мировой религией. Павел хотел, чтобы его новая религия вытеснила иудаизм. Чтобы это произошло, иудеи должны были признать, что Закон теперь избыточен. Он достаточно хорошо справился с тем, чтобы научить человечество быть праведным до жертвы Христа на кресте.
Скорее всего, он пытался убедить некоторых иудеев в истинности своего видения и потерпел неудачу — неудачу, о которой он сам, что неудивительно, не сделал никаких (известных) преднамеренных записей. Очевидно, что начать ему следовало с выживших последователей Иисуса. Но он нуждался в их доброй воле, не мог рисковать оттолкнуть их, а проповедь им богохульства наверняка сделала бы это. Записанные истории о его встречах со «святыми в Иерусалиме», как он их называет, прозрачно переиначены, чтобы представить картину дружелюбия. Но как бы они ни старались, ни сам Павел, ни его "биограф", автор Деяний, не смогли скрыть разногласия, противодействие, возмущение, обвинение, соперничество и, наконец, яростный гнев, возникшие между Павлом и иудеями, которые были за Иисуса в Иерусалиме.
Еврейские последователи Иисуса, которых христиане называли «первыми христианами», продолжали верить в единого Бога и в то, что Закон Моисея вечен. Павел, должно быть, довольно рано отчаялся обратить евреев в большом количестве (хотя он обратил некоторых, кто жил за пределами Иудеи). Он сосредоточил свои усилия на язычниках. Он нашел готовый материал для обращения в веру в небольших толпах греков, которые ассоциировали себя с синагогами в восточной части империи. Названные иудеями «богобоязненными» и получив набор из всего лишь семи "законов Ноя", которые было легко соблюдать, они были привлечены к иудаизму, но не решались или не желали предпринимать предписанные шаги, чтобы стать иудеями — возможно, потому, что для мужчин процесс обращения включал обрезание.
Павел сказал им, что им не нужно быть обрезанными; не нужно воздерживаться от употребления в пищу продуктов, которые им нравятся, которые иудеи называли нечистыми; и не нужно соблюдать Закон, но только иметь веру во Христа. Ему удалось завоевать несколько десятков или сотен или даже, возможно, тысяч язычников — сколько их было, неизвестно —
но они часто отпадали от новой веры. Письма Павла показывают его гнев и разочарование, когда он узнал, что после того, как он ушел от, казалось бы, убежденной общины, чтобы завоевать больше сердец и умов, какой-то другой миссионер (или «апостол») прибыл к его обращенным или в их синагогу и проповедовал что-то другое об Иисусе: возможно, «святой» из Иерусалима, который отрицал, что Иисус был Сыном Божьим, но был Мессией, который свергнет римское правление, и что, чтобы быть готовыми к этому дню, община должна неукоснительно соблюдать Закон.
Нет, нет! Только имейте веру во Христа, повторял Павел в своих посланиях к ним. Но почему язычники должны хотеть спастись от греха, если они не подчинялись иудейскому Закону, непослушание которому было самим определением греха? Те, кто не знал Закона, не могли знать, что они грешили, говорит Павел в своей исповеди. Эту проблему, которую он сам создал, Павел преодолел с помощью чистого гения. Он постановил, что все люди грешны , не из-за того, что каждый из них что-то сделал или не сделал, а по моральному наследию . Он изобрел «первородный грех». Поскольку первый мужчина и первая женщина согрешили, не повинуясь Богу (в мифе об Эдеме и искушении), все их потомки, решил Павел, виновны в грехе, и каждый из них должен был понести наказание, которым была смерть.
Но затем, спустя много веков, пришел Христос, Сын Божий, рожденный как человек, чтобы спасти человечество от его ужасной участи своими собственными страданиями и смертью. «Как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых».
И, с типичной нелогичностью Павла: «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, а грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили. Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако смерть царствовала от Адама до Моисея [давшего Закон]… Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие».
Таким образом, язычники узнали от Павла, что им всем нужно было спастись от греха Христом Иисусом. Спасение от греха означало спасение от смерти, и вечная жизнь блаженства предлагалась как бесплатный дар тем, кого Христос избрал для спасения.
Те, кого Христос не выбрал для спасения, будут мертвы навсегда. Эта неопределенная надежда на вечное блаженство, и Первородный Грех, и теология единого Бога, который есть два бога, и обряд символического поедания тела Бога, и предписание жизни в аскезе и труде — вот что этот кривляющийся, хитрый человечек, страдающий припадками эпилепсии, дал миру как «христианство».
И мир подхватил это, как страшную болезнь, от которой он до сих пор не оправился полностью. Если бы не Павел, в Новом Завете было бы очень мало писем, вероятно, не было бы видения Иисуса как божественной фигуры, евангелия не представляли бы Иисуса с божественными чертами, а Иисус вошел бы в историю как неудавшийся еврейский мессия.
Нет Павла = нет Христианства.
