В конце 1970-х годов Турция, пытаясь усилить давление на СССР, заявила о возможном закрытии Босфора для советских военных кораблей. Эта новость быстро долетела до советского руководства. И тогда Андрей Андреевич Громыко, легендарный министр иностранных дел СССР, человек, чье имя стало синонимом «железной дипломатии», дал ответ, который навсегда вошел в историю.
На коктейле в Белом доме, окруженный американскими журналистами, Громыко стоял, держа бокал словно символ невозмутимости. Один из корреспондентов, зная о турецких угрозах, спросил:
— Господин министр, как СССР планирует реагировать, если Турция перекроет Босфор?
Громыко медленно повернулся, его взгляд стал стальным, а голос зазвучал так, будто высекал слова из гранита:
— Черноморскому флоту не нужны чужие разрешения. Если возникнут преграды, нам хватит пары ракетных залпов. — Он сделал паузу, давая слушателям прочувствовать вес каждой фразы. — Босфор, конечно, останется в прошлом. Зато откроются два новых пролива… — Тут Громыко слегка наклонился к журналистам, и в его глазах мелькнул ледяной огонь. — Но, как ни печально, Стамбула при этом не станет.
Зал замер. Даже привыкшие к политическим сенсациям журналисты не ожидали такой откровенности. Через мгновение тишину взорвал гул обсуждений, но Громыко уже отошел, оставив за собой шлейф неоспоримой уверенности.
Слова советского министра, словно эхо грозы, докатились до Анкары. Турция мгновенно осознала: игра в блеф с Союзом, чьи ракеты были нацелены не только на карты, но и на историю, — смертельно опасна. Вопрос о закрытии Босфора больше не поднимался никогда.
Так, без единого выстрела, лишь силой слова и непоколебимой воли, СССР подтвердил: границы его могущества определяются не проливами, а волей тех, кто защищает интересы Родины. А Стамбул… Стамбул остался на своем месте.
ВЗЯЛ ТУТ
