[ пост ] https://pikabu.ru/story/o_prichinakh_pereezda_5854882
Ежемесячный балет Машуниного увольнения в конторе без света и телефона в отличии от Марлезонского состоял из трёх частей: вводной- патриотической, обещательной и финальной - с хепи-эндом.
Вводная часть начиналась так.
Машуня в крайней степени отчаянья, без стука врывалась в кабинет к председателю колхоза чудовищно занятому (разговорами по мобильному телефону, который, не смотря финансовую пропасть оплачивал колхоз).
- Здравствуйте Михаил Булатович, я хочу уволиться! – на одном дыхании, решительно говорила Машуня.
Михаил Булатович удивлялся каждый раз как впервые и прекращал беседы на родном (не русский и не белорусский) языке со своими многочисленными собеседниками.
- Здравствуй Машенька Николаевна! КАК! Уволиться? Ты? Родина тебе образование дала, работу, квартиру, путёвку в жизнь. А ты уволиться? Не пори горячку – давай разберёмся, садись, - и сам выскакивал из ободранного кресла-трона и начинал метаться по кабинету.
Машуня скромно садилась на краешек стула в углу между сейфом (в котором ничего не лежало) и напольной вазой с веником из селекционных зерновых.
И плача слушала.
(Михаила Булатовича привёз председатель исполкома; где он нашёл этого ценного руководителя – кадровая служба колхоза не знала.
Глава районной вертикали власти ворвался в правление с семенящим сзади с сумкой носильных вещей Михаилом Булатовичем. В конторе было по обыкновению пусто: специалисты либо собирали лисички на продажу, либо пололи плантации при домах. Наконец, найдя в зоотехнии двух живых специалистов председатель исполкома стал кричать:
- Распустились! Всех уволю! Да вы у меня с волчьим билетом пойдёте! – и в ярости топать ногами. Попавшие под горячую руку зоотехники молчали, будущий председатель с дорожной сумкой и почему-то в спортивном костюме вздыхал как вол за спиной главы района.
Председатель исполкома обернулся к нему:
- А ты Миша думал будет легко? Нет. Здесь хозяйская рука надо – потому тебя и привёз. Принимай колхоз!
Через несколько минут власть уехала на скромном чёрном джипе.
А Михаил Булатович принял колхоз и остался.
По словам Михаила Булатовича - он закончил Тимирязевскую сельхозакадемию с отличием, по специальности агрономия. Но, иногда – зоотехния и совсем редко – ветеринария. Документы (диплом и трудовая книга) должны были вот-вот прийти почтой, но никак не приходили уже год. Он плохо говорил по-русски и никак по-белорусски, приказы-распоряжения он диктовал секретарю (пока та не ушла в декретный отпуск). Бумаги из района секретарь читала председателю колхоза вслух: он ссылался на крайне плохое зрение, но очков не носил).
- Ты знаешь, что такое родина? А ты знаешь, что такое измена родине? - эмоционально кричал Михаил Булатович с чудовищным акцентом. – Ты увольняешься? Бежишь? Предаёшь? – при этом он махал руками так, что со стен падали графики дежурства специалистов на опоросах. – Ты - не меня предаёшь, ты - Родине изменяешь!
Размер слёз на щеках Машуни укрупнялся.
Доведя Машуню почти до истерики он садился на кресло-трон.
Начиналась обещательная часть.
- Я сам был молодым, я тебя понимаю – хочется жить красиво, - Михаил Булатович при этом закуривал какую то омерзительную сигарету (кабинет был прокурен так что подохли комнатные цветы), - Машенька Николаевна, не торопись, всё будет! Давай я за тебя власть попрошу? У меня знаешь какие связи (многозначительный взгляд с подъёмом правой брови)? Ты же хочешь права?
(Тут каждое двадцать шестое число месяца могли быть варианты, наверно в зависимости от положения звёзд в гороскопе Михаила Булатовича – квартиру, автомобиль и т.д.).
Плачущая в углу Машуня кивала и тихонечко говорила:
- Угу.
- Так вот – я сейчас позвоню: будут тебе права, - при этом Михаил Булатович снимал трубку телефона и набирал секретный номер.
- Катюша? Узнала? Да-да, Михаил Булатович. Как ты Катюша, всё хорошеешь? Ха-ха. Соедини меня с председателем исполкома.
Здесь Машуня переставала всхипывать и слушала, затаив дыхание.
- Здравствуй Пётр Дмитриевич! Нет-нет, всё по графику: уборочная/посевная в самом разгаре. Да, не сплю – некогда, на пенсии отосплюсь. Я вот чего звоню: мой главный бухгалтер – талантливейшая девушка – права хочет. А, ты её помнишь?
Машуня, видевшая председателя исполкома только на совещании из конца актового зала, розовела.
- Да, умничка, агрономию у меня изучает. Так вот: ты нам поможешь? Если надо колхоз автошколу оплатит. – и Михаил Булатович переводил глаза на Машуню, - Бесплатно возьмёшь, правда? В осенний/весенний набор? Хорошо, я ей скажу. Спасибо тебе за всё Пётр Дмитриевич!
Наступала последняя, финальная часть увольнения.
Притихшая Машуня у пустого сейфа благодарно смотрела на Михаила Булатовича, а он, потирая руки, говорил:
- Ну вот всё и решилось! А ты, увольняться при первой трудности! Сам предрайисполкома о тебе думает. Ничего, что свет отключили, тридцатого дадут кредит – заплатим, включат. А без телефона – тебе даже спокойнее. Отдохнёшь. Знаешь, что я решил, Машенька Николаевна?
- Нет, Михаил Булатович – робко говорила счастливая Машуня.
- Пойди в магазин, возьми на вексель для колхоза карандашей, ручек и чего ещё надо – и нарисуй стенгазету. Передовикам почёт нужен. Сумеешь?
- Постараюсь, Михаил Булатович, - ещё веселее говорила Машуня.
- Молодец! И позови ко мне секретаршу приказ написать – быть тебе с премией!
Окрылённая обещанными правами (квартирой, машиной) Машуня звала председателю не до конца беременную секретаршу – писать приказ о премии, которую ей никогда не отдадут. И шла рисовать стенгазету – «Почёт передовикам!» или «Позор лодырям!».
Только после того, как Машуня чудом сбежала из Ути, её озарило – телефоны отключались за неуплату во всём колхозе, и в кабинете председателя тоже.
