Василий мечтал об этом дне давно. Со школы ещё. Он любил всё яркое, аляписто-безвкусное, а мечтал о минимализме. Вот чтоб сильно переспать до боли в лице от подушки, сожрать всё в холодильнике до икоты, упасть на диван бесформенной медузой и бессмысленно смотреть в побелку потолка пустыми глазами весь день.
Ощущение что выспался было настолько очевидным, что когда пытался насильно закрыть глаза, начинало пульсировать в висках. Из щёлочки между штор серело раннее утро. Силы воли на то чтобы не смотреть будильнику в глаза хватило минуты на полторы. Василий был патологической совой и верить в то что сейчас пол шестого, некрупный мозг категорически отказывался. Двадцать долбаных лет он всей широтой души ненавидел будильники, как класс, а в этот знаменательный день проснулся до того момента когда будильник обычно с особым наслаждением и жестокостью убивал его утренние нервные клетки. А рассчитывал проснуться часиков в 12 дня.
Ну не начинать же жрать в шесть утра - пошёл умываться.
Набрал воду в лодочку из ладоней, вылил. Набрал ещё раз, опять вылил. Наигравшись вдоволь, Василий сильно прислонил воду к лицу и помотал головой как собака после купания. В стакане от виски стояла неряшливая зубная щётка с торчащими в разные стороны ворсинками. Давно собирался купить новую, но зубная щётка заколдована так же как и соль и в магазине, когда усиленно вспоминаешь то, что надо обязательно купить, этот дуэт никогда не приходят в голову. Лениво повозил ей по зубам, случайно ткнул туда где соединяются челюсти, в вотчину зубов мудрости, и одёрнул руку от боли. Набрал себе прозрачного виски из под крана, залил в рот, закинул голову и поделал вот это дурацкое вулканическое гррр горлом. Если чистку зубов можно было обосновать, то зачем вот это горловое бульканье каждое утро - было абсолютно непонятно, но привычка уже. Так папа делал, а в детстве на него очень хотелось быть похожим. Странная жизнь - сейчас папе 75 и он хочет быть на меня похожим - подумал, вдруг, Василий и бесцеремонно выплюнул "виски" в раковину.
Главное, в ванной капли воды на лице, вообще, не мешают. Не успеешь выйти как они начинают неприятно щекотать небритую щёку. И самый краешек чёлки намок и он тоже бесит. Липнет к извилинам на лбу как-то особенно противно. Ну вернулся, вытер лицо насухо, до скрипа, как бы сказала мама про мытую ей посуду.
Вышел на балкон покурить. Грешить так грешить по полной. Пока никогда не куривший Василий, шёл за сигаретами в сервант, ему вспомнилось, что он не делал зарядку так давно, что скорее всего никогда. По крайней мере в памяти это никак не отпечаталось. Эта память тоже...
Ладно "Что? Где? Когда" - там люди ненормальные. Ну невозможно нормальному человеку помнить как звали вторую тёщу Ричарда Львиное Сердце. К чему в голове эта их средневековая Санта-Барбара, вообще?! Тут было дело, после развода поменял телефонный номер. Катастрофа. По энергозатратности запоминание восьми цифр, равно запоминанию английского алфавита. Надо сначала мелодию песенки вспомнить, а потом уже это вот "эй би си ди и эф джи". А к номеру телефона мелодии нет, запоминай как хочешь этот нелогичный набор цифр.
Открыл эту дверцу бара, там в зеркале отражаются бутылки с алкоголем и их кажется в два раза больше. Это иллюзия несколько раз подводила и приходилось бегать за добавкой в ночной магазин. Там же в уголке у портрета Пугачёвой из журнала "Работница и Крестьянка" лежала, кем-то из гостей початая, пачка Мальборо. Батя там полки так прикрутил, что сорвал головки у шурупов. Потому Борисовна с дырками от скрепок на животе лет уже 30 смотрит с завистью на алкоголь.
А чо там курить?! - подумал Василий. Вдохнул - выдохнул, делов то. Это ж не на арфе играть. Бабушка блин, со своей любовью ко всему большому и струнным инструментам...
Батя долго сопротивлялся, мол зачем пацану эта музыкальная школа, будет на нервах у меня пилить 10 лет, да и в нашу квартиру рояль поставить некуда, сетовал он. А с Ниной Викторовной спорить - что с танком ругаться. Если б не батя со своими претензиями, могло бы всё обойтись балалайкой. Ладно кто на гитаре учился играть - вышел во двор и под первую бутылку пива на троих с корешами "Траву у дома" как дали. Василию чтобы сыграть серенаду любимой под окном, нужно было иметь как минимум пять сильных корешей, чтоб арфу только вынести. Там ещё и лицо надо иметь специальное, трагическое. Ну об этом природа позаботилась. Родился арфистом уже, в бабушку пошёл. Отдохнула природа недолго, но как следует. Мама с папой красивые, ну а сына Василием назвали для гармонии.
Ну и вышел вальяжной походкой на балкон, воткнул в рот сигарету и поджог. А ноги уже были на ширине плеч, готовые к зарядке. Вдохнуть получилось легко, как и сделать глубокий наклон вперёд. И в спине как щёлкнет что-то в районе поясницы. Боль пронзила всё тело так, что аж слёзы проступили на недавно мытых глазах. Было очевидно, что разогнуться обратно не получится, но пришло время выдыхать сигаретный дым. Никогда ещё в жизни кашлять не было так больно. Глаза заслезились второй раз из последних сил. Последнее что смог выдать Васильев организм "помоги-ите" сиплым фальцетом.
Хорошо сосед на рыбалку собирался. Так бы и погиб Василий в утреннем тумане, на балконе, в позе прачки, с обгоревшими от сигареты пальцами.
Лёжа на кушетке в хирургии, в форме последней буквы английского алфавита, Вася вспоминал слова бабушки - "Безделье Васенька - до добра не доведёт!" А бабушка никогда не обманывала, царствие ей небесное.
