Землетрясение + СССР

В годы Великой Отечественной Войны Ташкент и весь Узбекистан стал вторым домом для 1,5 миллионов эвакуированных из зоны боевых действий, 300 тысяч детей-сирот обрели здесь новые семьи.

Спустя 25 лет волею судьбы весь СССР вновь собрался в Ташкенте...

26 апреля 1966 года в 5 часов 22 минуты 53 секунды, когда люди еще спали в своих домах, вошло в историю, как Ташкентское землетрясение, одно из самых разрушительных землетрясений прошлого века.

Землетрясение началось с подземного гула. Многие заметили яркие световые вспышки, которые сопровождали первый толчок. На глубине от 2 до 9 километров произошел разрыв пород.

Очаг находился под самым центром города, куда и пришлась вся разрушительная сила этого природного явления. На окраинах Ташкента сила сейсмического эффекта достигала 6 баллов, колебания продолжались 10-12 секунд при частоте от 2 до 3 Гц.

Относительно небольшое число пострадавших (8 погибших и несколько сот травмированных) в городе с миллионным населением обязано преобладанию вертикальных (а не горизонтальных) сейсмических колебаний, что предотвратило полный обвал даже ветхих глинобитных домов. Новостройки и так называемые “французские” панельки на Чиланзаре не пострадали совсем.

Анализ причин травм показал, что в 10 % случаев они были получены от обрушений стен и крыш, 35 % — от падающих конструктивных частей зданий и сооружений (штукатурка, гипсовая лепка, кирпичи и т. п.) и предметов домашнего обихода. В 55 % причинами травм было неосознанное поведение самих пострадавших, обусловленное паническим состоянием и страхом (выпрыгивание из верхних этажей, ушибы о различные предметы и т. п.).

Однако впоследствии количество смертельных случаев умножилось в результате сердечных приступов в период возникновения даже незначительных афтершоков.

По официальным данным, стихия разрушила более 236 административных зданий, около 700 объектов торговли и общественного питания, 26 коммунальных предприятий, 181 учебное заведение, 36 культурно-бытовых учреждений, 185 медицинских и 245 промышленных зданий.

Без крова остались более 300 тысяч человек из 1,5 миллионов жителей узбекской столицы.

Отстраивать разрушенный город помогал весь Советский Союз.

За короткое время, немногим более 3,5 лет в Ташкенте было построено более 1 млн. 200 тыс. кв.м. жилья, из которых более 1 млн. 800 тыс. кв.м. – строителями всех без исключения союзных республик и военными.

Из них Россия подарила Ташкенту 334,8 тыс. кв.м. (Москва - 230 тыс. кв.м., Ленинград - 100 тыс. кв.м.), Украина - 53 тыс. кв.м.

О том подвиге огромной страны напоминает мемориал "Мужество" в Ташкенте, открытие которого состоялось 20 мая 1970 года.

Художественный образ монумента заключен в изображении куба из черного гранита, как символа земли, через который проходит раскол, олицетворяющий трагедию.

На одной стороне вырезана дата землетрясения: 26 апреля 1966 года. На другой — высечен циферблат часов со стрелками, указывающими время трагедии — 5 часов 23 минуты. Трещина от куба идет к бронзовой композиции, изображающей семью -- женщина, прижавшая к себе ребенка, другой рукой делает отстраняющее движение, словно защищая младенца от беды; их обоих заслоняет собой мужчина.

К мраморному постаменту сходятся 7 дорожек, ведущих к 14 стелам с барельефами, изображающими труд строителей.

И снова испытание...

Ровно 20 лет спустя после разрушительного землетрясения в Ташкенте, в ночь на 26 апреля 1986 года, произошла авария на Чернобыльской АЭС.

В ликвидации последствий аварии принимали участие около 600 тыс. человек, в том числе из Узбекистана.

Про армян у меня есть что вспомнить из личных впечатлений. Но в связи с годовщиной их землетрясения, лучше приведу отрывок из репортажа Шурыгина, участвовавшего в ликвидации последствий.

... я остановился перед огромной – в несколько метров высотой грудой мусора. Прямо под ногами лежала наполовину распотрошенная посылка из мешковины. На ней было старательно шариковой ручкой написано: «Ленинканцам от тульских школьников». Их распоротого бока торчали рукава спортивной куртки. Штаны от этого комплекта тёмной мокрой массой лежали в луже, в которой тонул край кучи. Я подошёл ближе. ВСЯ эта куча состояла из таких посылок. Судя по надписям, все они были из Тулы и области. Часть разорвана, но большая часть даже не вскрыта.

Любой самолёт, который садился в Ленинакане, встречали армяне. Если самолёт был военным, то обычно начинался долгий торг на тему, что на борту? Командиры имели жёсткие инструкции не сообщать никому, кроме специальных представителей МО, что на борту. Потом подъезжала разгрузочная команда, грузовики и начиналась разгрузка. Но иногда, если армянам удавалось узнать, что на борту что-то ценное, то военных быстро оттесняли бригады армян, которые тут же загружали груз в свои грузовики и уезжали.

Если самолёт был гражданским, то тут дело решалось так: если груз был ценным, то на разгрузку собирались всё те же армяне, если самолёт был загружен чем-нибудь малоценным, то его оставляли военным.

Если же самолёт был иностранным, то военную разгрузочную команду к нему вообще не подпускали. Их разгружали только армяне. Причём никаких таможенников я не видел. Самолёты просто открывали рампы и начиналась их стремительная разгрузка.

При этом, как и в Ереване, в Ленинакане за полосой валялись груды распотрошённых посылок глупых советских «самаритян», жалостливо отдававших в помощь пострадавшим свои тёплые вещи, детскую одежду и т.п. В лучшем случае их использовали как ветошь. Видеть такое отношение к действительно всенародному сочувствию было обидно и мерзко. Но сами армяне ни сколько не стеснялись этого своего цинизма.

Мой приятель восстанавливал там связь. С тех пор он презирает армян.

армяне сами в разборках завалов не участвовали. Просто стояли и смотрели, как работают другие. В разборках завалов участвовали все - военные, гражданские, специалистов-спасателей с их техникой тогда еще не было. Участвовали все. Кроме самих армян. Не царское это дело. Они только мародерствовали и спекулировали помощью.

Да.

Довелось в те дни побывать в Спитаке.

Ковыряешься в развалинах дома, а на кромке руин, как орлы на склоне, сидят на корточках местные армяне и совершенно меланхолично смотрят на работу, без какого-либо желания помочь.