Спроси даже самого захудалого автокефального «патриота» о походе гетмана Сагайдачного на Москву в 1618 году, он тут же, закатив глаза, начнет радостно кивать головой. И даже вспомнит, что это именно (!) украинские козаки вынудили Московию подписать с поляками унизительное Деулинское перемирие. Кремль правда тогда не взяли. Ну, то такое.
А, если спросить о последовавших результатах этой «перемоги», почему-то у «патриота» начинают бешено вращаться глаза (каждый в разные стороны) и он начнет молча выделывать замысловатые коленца гопака.
Да и хисторики отечественного разлива как-то не очень любят вспоминать этот интереснейший период нашей истории – особенно первую пятилетку после «перемоги» над Московией.
А, между тем, выделенные польским сеймом деньги на войну закончились.
И сложившееся положение поставило в очень щекотливое положение лихих запорожцев, не имевших за душой ничего, кроме умения петь под бандуру о военных походах и жить в этих самых походах за счет мирного населения.
Поляки предложили Сагайдачному провести реформы. И тому ничего не оставалось как подписать Роставицкое соглашение (на р. Раставица около с. Паволочь 17 октября 1619 года).
Все, кто записался в войско за последние пять лет, должны были возвратиться к своим любимым польским панам. А число реестровых казаков устанавливалось всего в 3 тысячи.
И хлопцы, которые все как один стояли за свободную личность, стали бузить.
Как и водится в таких случаях, возникла оппозиция (нереестровая партия) в лице Якова Бородавки, которого путем коллективного голосования на Сечи (в декабре 1619 года) избрали гетманом – пока Сагайдачный (реестровая партия) ненадолго отлучился для небольшой войны на Перекоп.
Уж очень у Бородавки была привлекательной политическая платформа – за все хорошее против всего плохого. И, как водится – против польской шляхты.
И стало очень даже как всегда - двое гетманов на одну булаву.
Сагайдачный как-то не очень оценил многопартийную систему. Посему, вернувшись из похода, пожег козацкие лодки на Сечи. И даже восстановил сторожевой форт (этакий стационарный заградотряд) на Хортице – чтобы козаки самовольно не уходили в военные походы.
Козацкие полки стали расползаться как те стулья у Остапа Бендера.
Самые ушлые еще зимой 1618 года ушли в Архангельский край (4 полка), а полк под командованием Ждана Коншина вообще перешел на службу русскому царю.
Некоторые вернулись к древним "шумерским корням" - через Крымское ханство нанялись к персидскому шаху Аббасу. Для воевать с Турцией.
Беспартийная же фракция поделила меж собой немногочисленные тракты. Да там и осела – для вольного промысла.
Тут как раз в Европе приключилась война, которую историки назовут Тридцатилетней. Ничего необычного. Просто протестанты нарушили монополию ООО «Римская католическая церковь»™ на бога, божественное начало власти монархов и сбор денег с доверчивых прихожан – на жизнь счастливую и вечную. Но в будущем - загробную.
И все бы ничего. Но в это время во Франции жил кардинал Ришелье. Арман Франсуасович (первый министр Франции с 1624 по 1642) был очень даже не дурак. И в начавшейся заварушке увидел очень хорошую возможность ослабить империю Габсбургов – австрийских монархов. Изобретя, запатентовав и подведя под свою деятельность солидную теоретическую базу - raison d'etat (национальные интересы), подарив французским протестантам свободу вероисповедания (чтобы под ногами не путались), Ришелье дирижировал войной как заправский Гектор Берлиоз.
Сам прилежный католик, Ришелье субсидировал деньгами, моральной поддержкой, глубокой озабоченностью и прочими интригами, и ваших, и наших. Даже турецким бусурманам помогал материально – чтобы тридцатилетняя специальная олимпиада не угасала. А на семнадцатом году войны Франция даже несколько поучаствовала… на стороне протестантов.
Как результат – до финиша (Вестфальского мира в 1648 году) добежали не все. Точнее – добежало больше, чем было на старте. Священная Римская империя распалась на 200 (!) отдельных государств и княжеств размером с Шепетовку, объединение германских земель несколько задержалось (аж до 1871 года), а Франция на два столетия стала самым могущественным государством Европы.
Ну, а пока, в августе 1619 года император Фердинанд II Габсбург отправляет в Речь Посполитую своих послов с просьбой о помощи: мол - армия, мова, вера и все такое. Но Сигизмунд III Ваза только что завершил изнурительную войну с Московией. (Напомню, там была "перемога")
Поэтому хитрые поляки очень даже предлагали победителям... в смысле - козакам безвизово посетить Европу. И православные соглашались. И очень даже лихо воевали на стороне католиков (с которыми начинали клято бороться дома - возвращаясь, если Габсбурги задерживали жалованье). В общем, козаки формировали лицо будущей Европы. От Балкан до Северного моря.
Поскольку война носила религиозное начало, зондеркоманды католиков и солдат удачи множили на ноль протестантские города. Протестанты отвечали взаимность и такой же пылкой любовью. Ну, а бремя содержания шныряющих туда – сюда вооруженных толп со всех концов Европы ложилось на плечи местного населения. В некоторых землях даже с легкой грустью начинали вспоминать золотые времена – эпоху Черной смерти (1346—1353). Оно тогда даже как-то полегче было.
В общем, украинских козаков помнят и в Европе. До сих пор. Кое-где даже с почтительным содроганием.
Между тем, политическая жизнь на Сечи становилась все более разнообразной.
В феврале 1620 года, желая набрать электоральных очков перед Бородавкой, Сагайдачный отправил послов в… Москву – имея горячее желание выразить готовность запорожских казаков служить царю. Но у Михаила Федоровича (первого Романова) и так проблем было выше крыши. А с крымскими татарами они замирились – для выиграть время и поднять свое разоренное Смутным временем хозяйство. Посему, ссудив Сагайдачному 300 рублей… пообещал в будущем дать больше.
Бородавка не остался в долгу. И его политтехнологи придумали ловкий ход – сходить «самовольным» походом на Варну и Стамбул. Сходили. Чем и развязали новую турецко-польскую войну. В Кремле обрадовались – еще одна возможность восстановиться и передохнуть, пока соседи друг друга за чубы таскают. А поляки получили от турок люлей в битве под Цецорой.
Сагайдачный, чувствуя - у шляхты пригорает, ломанулся в Варшаву. Там пообещали (на словах) много вольностей козачеству: от признания власти гетмана над Малой Русью до вывода польских войск с русских земель. Это же, почитай, козацкая автономия! Вот она – «омріяна» веками «незалежність»!
Только, вот, хоть какой плохонький письменный договор Сагайдачный забыл потребовать у поляков. Ну, уж больно перспективы были ослепляющими.
Борясь за свою «незалежність», козаки очень даже успешно участвовали (на стороне поляков) в битве при Хотине (2 сентября – 9 октября 1621 года), где турки потерпели поражение и хитро запросили мира с поляками.
А гетмана Бородавку на всякий случай удавили. 8 сентября 1621 года. Предварительно отобрав печать… в смысле – булаву, которая у него была. Без непосредственного участия поляков и козацкой старшины тут не обошлось. Уж очень они не любили председателя нереестровой партии. Тот при каждом удобном случае, поглядывая на старшинские и шляхетские хозяйства, предлагал - взять всё, да и поделить.
На переговоры с султаном Сагайдачного не позвали. Вместо обещанного ранее, ему вручили… наградной меч, инкрустированный золотом и бриллиантами с изображением сцен суда Соломона и боя античных воинов. Что как бы, чисто аллегорически, намекало на воинские доблести козаков и самого Сагайдачного.
А поляки, замирившись с турками, пообещали последним утихомирить хлопцев и не позволять им нападать на Турцию.
Хлопцы расстроились. Визы в Европу открывались только для поучаствовать в Тридцатилетней войне. В мрачных чувствах все ушли на Сечь, отказавшись разоружаться. И мощно ударились в православие.
Еще ранее, поддерживаемое Сагайдачным (без разрешения польского короля) Киевское братство, восстановило на западной части территории бывшего Древнерусского государства православную иерархию – под защитой козаков.
А в 1625 году козаки даже утопили в Днепре киевского войта. А шоб знал и не притеснял православных!
Но Сагайдачный к тому времени уже помер. Правда, перед смертью в 1622 году, организовал в январе 1621 года покаяние за поход Московский - в Яссах на границе с Турцией, провожая Патриарха Иерусалимского Феофана. Патриарх снял грех с казаков, однако же «после строгого увещевания и впредь велел на Москву не ходить».
И закрутилось колесо «генотьбы». Все быстрее и быстрее. «Перемога» стала сменять «зраду» с живостью калейдоскопа.
То в декабре 1625 года козаки и митрополит Иов просили Михаила Федоровича принять их «под руку царя», то в 1634 году 38-летний Зиновий Хмельницкий участвовал в осаде Смоленска поляками…
И докатилась «перемога» 1618 года до Переяславской рады.
А.Куракин (с)
P.S. "Колесо генотьбы" - образовано от ганьба (позор) + боротьба (борьба) Т.е, "Колесо генотьбы", это, что-то вроде колеса "позорной борьбы", или "борьбы с позором". Мне более нравится первый вариант. Зрада (измена), одним словом...
