… У нас была уборщица, которая иногда бурчала себе под нос: «Моом-моом, вытирам, зарплату не давам…»
Мы её так и звали – Мом-мом вытирам.
- Кто сегодня дежурит?
- Мом-мом, вытирам.
_
Я попала в детдом сразу с Украины. Русского языка не знала. Смущалась и стеснялась этого. Старалась отмалчиваться. А ко мне подходил заводила мальчишек Шурка Шилов и спрашивал какое-нибудь украинское слово. Благодарил потом, возвращался к мальчишкам, и гордо провозглашал: «Цыбуля!». Все почтительно затихали. Иностранец, же. Полиглот, практически. И только он в этот день был вправе щеголять этим знанием. Остальные не смели.
(Шурка Шилов на этом снимке в центре - на его плечах стоит мальчишка поменьше)
_
Дамбу между прудами в парке ремонтировали пленные немцы. Мы мимо них ходили в школу. Они мерзли в своих тонких шинельках. И выглядели истощенными. Мы их иногда угощали какими-то крохами своей еды. Они отказывались. Знали, что мы детдомовцы. Дети погибших на войне.
__
Все учителя-мужчины были фронтовики. Донашивали военную форму. И если на каких-то мероприятиях мы собирались гурьбой возле кого-то из них, или просто общались после уроков, то каждый норовил прикоснуться к военной форме. Оттесняли друг друга, подбирались поближе…
__
В школе нам на большой перемене давали «паек». Мы это так называли. Кусочек черного хлеба размером со спичечный коробок, с лежащей на нем конфетой «подушечка». Такая кофейная карамелька без обертки с повидлом внутри.
__
К нам привели двух братьев-погодков – Толю и Женю.
Отец их, как и все наши отцы, погиб на фронте, а мама умерла вскоре после войны. Изголодавшиеся они были. А хлеб нам давали по норме на каждого. Допустим, 150 или 200 грамм на каждый прием пищи – не помню точно. Повариха резала буханку ломтями на глазок. И ещё нарезала кусочки маленькие. Клала на весы кусок, и добавляла подходящий довесок. С этим строго было. И каждому выдавали порцию эту по весовой норме. Кусочек хлеба с довеском.
А Толя и Женя подходили потом к ней, и Толя – старший – просил:
- Марьиванна, дайте, пожалуйста, хлеба ещё кусочек!
А Женя сразу добавлял:
- Ну, хоть довесочек!
Они всегда были вместе, эти братья.
Их в детдоме звали – Кусочек и Довесочек.
__
Моя мама Галя Шкапа на этом снимке третья слева.
Милка Григорян была заводилой. Боевая, энергичная, быстрая и смышленая.Однажды прибегает из парка, (Мы считали своей территорией весь парк. Не только огороженную усадьбу Лажечникова, в которой жили.) и кричит: «Быстро все за мной! В парке шпион! Его надо поймать и отвести в милицию!»
Мы – гурьбой за ней.
Подкрадываемся к парню, который спит, вольготно раскинувшись на траве. Под головой – книга.
Мы окружили его кольцом, взялись за руки, Милка крикнула: «Вставай! Ты попался!»
Парень недоуменно смотрел на нас:
- Дети! Что случилось!
Милка сурово пояснила:
- Поведем тебя в милицию, шпион!
- Почему же шпион? Я – студент.
- А чего книжку под голову положил?!
Мы, вот так вот окружив его кольцом, взявшись за руки, довели его до милиции. Он шел мелкими осторожными шажками, чтобы не наступить на нас.
Это был первый студент, которого я видела. Я тогда уяснила, что студенты спят, положив под голову книжку.
А Милку в детдоме с тех пор звали – Герой Советского Союза.
***
Текст мой. Впервые опубликован здесь - https://nemolodoj.livejournal.com/163980.html
Фотографии мамины. В 57 году сироты войны выросли и детдом был закрыт. Фотоальбомы, рисованный альбом "Дневник пионерской дружины", и еще какие-то неформальные архивы мама забрала. Своего угла не было. Хранила это все то в студенческом общежитии, то у родственников, у знакомых, на съемных квартирах... перевозила с места на место... Сберегла. Сейчас перебирает.
