Война + Рыцари

Уважаемые подписчики и просто читатели моих постов. В общем, без долгих прелюдий - я написал книгу. Вернее, написал-то давненько уже, но вышла только сейчас. И то хорошо.

Это популярная история в самом прямом смысле слова - автор (то есть ваш покорный слуга) постарался сделать рассказ не только информативным, но и легким для восприятия, ироничным и остроумным. Лидеры похода и их противники здесь - это живые люди, со своими шкурными интересами, доблестями и пороками. Читатель узнает, как вообще было принято решение идти на Иерусалим, кто и почему выгнал (буквально) папу римского из Рима, был ли распространен в войске крестоносцев каннибализм, почему каирский визирь хотел кинуть турок, а в итоге турки кинули его, и на какие ухищрения шли вожди похода, чтобы отжать друг у друга лакомые куски добычи. История главной осады Средневековья без купюр.

СТРАНИЦА КНИГИ НА САЙТЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Архивное.

Галерея: https://cartoonagency2.blogspot.com/2019/07/90-90.html

Для www.alterlit.ru

https://cartoonagency2.blogspot.com/2021/07/artoon.html

Традиция участвовать в чужих войнах в качестве наемников появилась в Шотландии задолго до эпохи пики и пороха. Например, до нас дошли сведения о неком Уильяме Дугласе, который в 800 году отправился служить в Италию в войска какого-то лонгобардского военачальника. Это особенно любопытно, учитывая тот факт, что официально клан Дугласов стал фигурировать в шотландских летописях спустя триста лет. Родовая летопись клана Гордон утверждает, что человеком, смертельно ранившим Ричарда Львиное Сердце арбалетным болтом под стенами Шалю-Шаброль в 1199 году, был выходец из этого рода Бертрам Гордон. Французы, впрочем, приписывают убийство английского короля своему рыцарю Пьеру Базилю. Также известно, что некоторые шотландские рыцари принимали участие в Крестовых походах, стремясь выполнить завет Роберта Брюса похоронить его сердце в Иерусалиме. Есть сведения, что сэр Джеймс Дуглас погиб в 1330 году в боях с маврами в Испании, а сэр Адам Гордон погиб в XIV веке, направляясь в Святую землю в составе Крестового похода. В 1363 – 1366 годах в Англии были выданы подорожные на имя четырех шотландских рыцарей – Уильяма Рамсея, Дэвида Барклея, Уолтера Мони и Лоуренса де Гелибранда – разрешавшие им проследовать в сторону Святой земли через владения английского короля.

Активная деятельность крестоносцев на Ближнем Востоке способствовала зарождению военно-монашеских орденов, наиболее известными стали Тамплиеры, Госпитальеры и Орден Святой Марии Тевтонской в Иерусалиме. Тевтонские рыцари вскоре оставили Левант и отправились на северо-восток Европы, намереваясь распространять там христианство путем завоевательных походов против местных варварских племен. В 1217 году состоялся первый малый крестовый поход против языческих племен Пруссии. Германские земли оказались весьма прибыльным театром войны – орденские братья приобретали там земельные владения и пользовались широкими торговыми правами, так что в скором времени Тевтонский орден стал серьезным политическим институтом. И хотя большую его часть составляли выходцы из германоязычных земель, орден активно привлекал к себе на службу иностранцев, в том числе – уроженцев Британских островов. В прологе к своим «Кентерберийским рассказам», написанным в конце 1380-х годов, Джефри Чосер описывал вымышленного рыцаря, сражавшегося в Литве. Одно из первых упоминаний шотландцев в связи с этим датируется 1356 годом, когда братья Вальтер и Норман де Лесселин, или Лесли, получили подорожные в Пруссию, чтобы присоединиться к тевтонским рыцарям. Братья прибыли во Францию в 1360 году, в Александрию – в 1365, и Норман, вероятно, был там убит. Сэр Вальтер был шестым графом Россом, и до нас дошла запись о его смерти – он скончался в последний день февраля 1382 года. В 1362 году Дэвид де Берклей, вероятно – уроженец Абердиншира, попросил разрешения взять с собой в Пруссию десяток рыцарей – вероятно, в итоге в Прибалтику он не отправился, и, вполне возможно, что это – тот же Дэвид Барклей, который отбыл в Святую землю. Адам де Хиберн в 1378 году также просил подорожную для безопасного следования в Пруссию вместе с десятью рыцарями. В 1390 или 91 году шотландский рыцарь Уильям Дуглас из Нитсдейла был убит английскими рыцарями или в Кенигсберге, или в Данциге – вероятнее всего, между ними вспыхнула ссора, обусловленная поддержкой разных сторон в папском расколе, хотя, вполне возможно, у них могли быть какие-то личные счеты, что было вполне в духе напряженных англо-шотландских отношений. Хроника упоминает «великое горе», обуявшее лордов после содеянного, поскольку Дуглас был известен как «человек стойкий телом, ремеслом и честью». Одна из достопримечательностей нынешнего Гданьска, ворота «Брама Выжина» или, на немецком, «Hohe Tor» («Высокие ворота»), некогда были известны как «Ворота Дугласа», а над их аркой был прибит герб Нитсдейла – по крайней мере, до 1734 года. Вероятно, такие посмертные почести указывают на то, что при жизни рыцарь отличился как защитник города.

Однако самым главным нанимателем шотландцев в Средние века была Франция – в горной стране эти взаимоотношения вошли в историю как «Старый союз», и, действительно, это был многовековой блок, направленных против общего врага – Англии. Реформация охладила отношения между католической Францией и протестантской Шотландией, но задолго до этого многие шотландцы служили французским королям.

Сэр Уильям Дуглас едва-едва ушел живым с поля битвы при Пуатье, где англичане во главе с Черным принцем, сыном короля Эдуарда III, 18 сентября 1356 года разгромили французов. Его брату Арчибальду Дугласу (оба были бастардами второго графа Дугласа) повезло меньше – он попал в плен. Впрочем, скучать там ему не пришлось, ибо в английском узилище также оказался Джон Айлей, глава клана Дональд, а также несколько его людей. Известно несколько шотландских рыцарей, павших в сражении – сэр Эндрю Стюарт, сэр Роберт Гордон, сэр Эндрю Халибертон и сэр Эндрю Во. Айлей оставался пленником в Англии до декабря 1357 года, когда, наконец, получил разрешение вернуться домой, чтобы лично собрать деньги на собственный выкуп. Что касается Арчибальда Дугласа, то он, будучи пленником высокого ранга, мог быть отпущен только за большой выкуп, однако другой заключенный, сэр Уильям Рамсей из Коллати, ввел англичан в заблуждение, солгав им, будто Дуглас – его слуга. Другой шотландский рыцарь по имени сэр Джон Ассетон сражался в Столетней войне в войска английского короля, и до нас дошла курьезная история, произошедшая с ним – однажды он подъехал к укреплениям около французского города Нуайон, что в Пикардии, в сопровождении лишь одного пажа, и вызвал на бой любого, кто осмелится. Французы, решившие, что дело нечисто, не сдвинулись с места, и тогда рыцарь погнал своего коня прямо на них. Могучий скакун запрыгнул на баррикаду, и сэр Джон принялся осыпать градом ударов каждого, кто подворачивался под руку. Там продолжалось около часа, пока рыцарь, наконец, не внял мольбам пажа, и не отступил, не получив каких-то серьезных ран.

Множество шотландцев сражалось на стороне короля Франции во время вторжения Генриха V в 1415 году. В ходе первой кампании английский король захватил Гарфлер и разбил французов при Азенкуре. Вернувшись в 1417 году, за последующие два года он стал полновластным хозяином в Нормандии, пользуясь расколом между дофином (наследником) Франции и герцогом Бургундии. Дофин, дела у которого шли неважно, бросился за помощью к шотландцам, и тамошнее правительство, несмотря на отсутствие короля (Яков I в это же самое время куковал в английском плену), направило во Францию сэра Джона Стюарта, графа Бьюкена, в распоряжении которого была «огромная толпа дворян, рыцарей и воинов общим числом в 7000 человек». Впрочем, это были слова современника, и позднейшие историки утверждали, что численность войска сэра Джона была существенно меньше. Как бы то ни было, шотландцы высадились в Ла-Рошели в 1419 году. Вместе с Бьюкеном во Францию прибыли лучшие рыцари королевства, включая его зятя – Арчибальда Дугласа, сына графа Дугласа. Скуповатый дофин поприветствовал их, однако тут же заметил, что денег у него нет, и кормить такую прорву народу он сможет с трудом. Шотландцы, впрочем, быстро нашли выход, благо сельская местность во Франции была куда богаче и плодороднее их родных краев. Воины под стягом Святого Андрея буквально объедали, подобно саранче, земли, через которые шли, за что получили от французов презрительные прозвища – «пьяницы» и «пожиратели баранины». Генрих V, желая вывести шотландцев из игры, спешно притащил Якова I во Францию, чтобы тот отговорил своих подданных от продолжения войны, кроме того, он провозгласил, что все британцы, сражающиеся на стороне дофина, являются мятежниками, и отношение к ним будет соответствующим. «Шекспировский» король незамедлительно перешел от слов к делу – когда в 1420 году англичане после долгой осады заняли город Мелан (Melun), двадцать шотландцев из его гарнизона были повешены.

Внезапная смерть регента Шотландии, герцога Олбани, в сентябре 1420 года вынудила Бьюкена и нескольких его приближенных спешно вернуться домой, чтобы заняться внутренними делами страны, однако вскоре они вновь, по просьбе дофина, высадились в Ла-Рошели, приведя с собой еще 5000 человек. Бьюкен привел свою небольшую армию в регион Турень в долине Луары и остановился вблизи Анжу, который на тот момент занимали англичане под командованием Томаса, герцога Кларенса, родного брата короля Генриха. В страстную пятницу в марте 1421 года шотландцы и французы выдвинулись к деревне Боже – они не собирались сражаться в день праздника, но Кларенс, узнав о приближении врага, не смог удержаться от искушения нанести неожиданный удар. Он так торопился, что не стал дожидаться лучников, и взял с собой только конницу. Тем не менее, скрытно подойти не удалось – приближение английской конницы заметили французские дозорные. Тогда Бьюкен отправил тридцать лучников под началом Роберта Стюарта из Ралстона занять единственный мост через реку Куэнон на подходах к Боже, в то время как остальные силы еще только подтягивались к месту действия. Хью Кеннеди, брат лэрда Данера, во главе отряда в сотню воинов присоединился к лучникам и усилил их. Английский рыцари во главе с Кларенсом как раз подошедшие к мосту, спешились и атаковали шотландцев, отогнав их от моста. Однако этот небольшой отряд сумел сделать главное – он выиграл достаточно времени для того, чтобы подоспел Бьюкен с двумя сотнями тяжеловооруженных всадников. Английские же рыцари, напомним, спешились, и только-только отбились с шотландским отрядом на мосту. Вернуться к своим коням или хотя бы сформировать какое-то подобие боевого порядка они просто не успели – Бьюкен и его люди на полном скаку врезались в них, сминая как пшеничные колосья на поле. Кларенс, брат короля, носил на своем шлеме корону, благодаря которой был моментально опознан и превратился в желанную мишень для каждого француза или шотландца. Как утверждает хронист, «он был ранен в лицо копьем лорда Суинтона и встретил свой конец после того, как его свалила наземь булава Бьюкена». Битва, начавшаяся поздним вечером, продолжилась с наступлением темноты, и англичане, обескураженные гибелью командира, обратились в бегство. Французский летописец Энгерран де Монстреле отмечал, что «герцог Кларенс и, в общей сложности, цвет рыцарства остались лежать мертвыми, вместе с двумя или тремя тысячами бойцов». Победа обрадовала дофина, который теперь издевался над теми, кто критиковал идею пригласить шотландцев, глумливо спрашивая у них, что те думают о пьяницах и пожирателях баранины. Папа Римский, узнав о сражении, обронил, что шотландцы стали настоящим противоядием от англичан.

Бьюкен получил в награду от дофина жезл главного коннетабля Франции, что, в сущности, сделало его главнокомандующим всеми войсками французского принца. Уже являясь коннетаблем, Бьюкен руководил нападениями на города Галлардон, что вблизи Шартра, и Авранш на границе с Нормандией. Весной 1 423 года он вернулся на родину. Шотландцы, оставшиеся с дофином, который к тому времени взошел на престол под именем Карла VII, потерпели серьезное поражение от графа Солсбери, выступившего в союзе с бургундцами, вблизи города Кравант в конце июля того же года. Их командир, сэр Джон Стюарт из Дарнли, попал в плен. В Шотландии Бьюкен убедил старого Арчибальда Дугласа, четвертого графа Дугласа, отправиться вместе с ним во Францию, ВТО время как сын графа должен был остаться дома и вести семейные дела. Они прибыли в феврале 1424 года во главе войска в 6500 человек, и были приняты французским королем 24 апреля. Дугласу был пожалован титул герцога Турени, а в мае он отправился в столицу своего нового герцогства, город Тур, где был не особо радостно принят местным населением, явно не горевшим желанием кормить армию иностранных дармоедов в течение неопределенного срока.

В августе вступил в Нормандию и захватил Верней. Когда герцог Бедфорд и граф Солсбери подступили к городу, чтобы отбить его обратно, французские командиры поначалу решили отойти от греха подальше, однако шотландцы были намерены стоять до конца, так что французам пришлось подчиниться. Франко-шотландское войско построилось в две баталии, чтобы встретить врага на ровном поле, привыкавшем к дороге на Верней. В течение практически целого дня две армии стояли друг напротив друга, и ни одна сторона не решалась сделать первый ход. Наконец, в пятом часу дня, у герцога Бедфорда лопнуло терпение, и он приказал атаковать. Впрочем, дебют сражения остался за союзниками – французской коннице удалось опрокинуть английских лучников и прогнать их с поля, однако латники Бедфорда, в свою очередь, провели контратаку и потеснили французов. Сражение превратилось в свалку, и французы, не выдержав натиска, побежали, оставив шотландцев наедине с англичанами. Дуглас и Бьюкен, должно быть, вспомнили, как перед сражением бахвалились, что не пощадят ни одного англичанина, решившего сдаться в плен – теперь их угроза оборачивалась против них самих. Дуглас, один из его сыновей и Бьюкен сложили головы на поле под Вернеем, и, когда сражение уже стихло, герцог Бедфорд сказал: «Горькое возмездие настигло отважных скоттов». Хронист записал: «виной всему были тщетное высокомерие и безрассудная опрометчивость шотландцев, которые стали причиной их падения и гибели».

Шотландия более не отправляла крупные контингенты войск во Францию, но те, кому посчастливилось пережить бойню у Вернея, продолжали сражаться, и вскоре уже сражались под знаменами девы Жанны, появление которой ознаменовало коренной перелом в войне. В феврале 1429 года сэр Джон Стюарт из Дарнли, к тому времени выкупленный из плена, атаковал обоз, везущий чечевицу и груз сельди в Орлеан, однако его отряд был разбит англичанами и понес огромные потери. Среди павших шотландцев был и сам сэр Джон, а его победителем в тот день оказался ни кто иной, как сэр Джон Фастольф, который впоследствии станет прототипом шекспировского Фальстафа.

Но даже несмотря на эти неудачи, шотландцы оставили свой след в истории Франции, ведь немногочисленный отряд уроженцев гористой страны, еще остававшихся на континенте, вскоре сформировал Garde Ecossais, или Шотландскую гвардию французского короля. Шотландская гвардия оставалась элитным подразделением до самой Французской революции – правда, к тому времени от Шотландии у нее оставалось только название. Но в XV и XVI веках скотты частенько пересекали Ла-Манш, чтобы предложить свои мечи французским монархам и поступить на службу в гвардию.

Сражались шотландцы и в битве при Павии в 1525 году, защищая своего нанимателя и господина Франциска I, и встретив на том поле достойных соперников в лице ландскнехтов германского императора Карла V. В январе 1558 года человек по фамилии Гордон принимал участие в осаде Кале, по итогам которой герцог де Гиз ликвидировал последний оплот англичан во Франции и выгнал их с материка. Гордон «проявил свое мужество и внес существенный вклад в захват города, потеряв в тех событиях ногу», которая стала своеобразной символической платой за последующее его назначение на должность губернатора этого стратегически важного порта. Шотландцы собирали силы для того, чтобы в декабре 1552 года примкнуть к французской армии Генриха II, продолжавшего дело своего отца Франциска I и сражавшегося против Священной Римской империи. Гилберт Кеннеди, граф Кассилис был назначен генерал-лейтенантом этого экспедиционного корпуса, а Патрик Ратвен – полковником. В тот же год Генрих заключил договор с германскими протестантскими князьями, которые обязались вернуть под французскую руку епископства Мец, Тул и Верден. Намечался очередной передел Европы, однако этой кампании было не суждено состояться – в 1559 году Генрих погиб совершенно глупой смертью, решив принять участие в рыцарском турнире, устроенном в честь свадьбы его дочери и короля Испании. Горькая ирония судьбы заключалась в том, что человеком, непреднамеренно нанесшим королю смертельный удар копьем, оказался капитан его Шотландской гвардии, граф Габриэль Монтгомери.

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК

-Не печальтесь, сир Услар. В этом походе вы найдете ваш подвиг. - С этими словами мой верный Энтин выпил всю кружку эля, звонко рыгнул и вытер свои огромные рыжие усища рукавом.
Возможно оруженосец прав. Войско ведёт сам принц Кевис и не на какого-нибудь неверного графа, а на самого Аттилу Грязного. Грозный вождь берсерков и граф Дидой впал в немилость. Сомневаюсь, что хоть кто-то в этой богом забытой таверне знает за что именно, но уверен все верят, что сумеют впечатлить принца. Возможно, что я единственный прибыл к гвардии не ради выслуживания перед принцем и мечтой о титуле и землях, а ради подвига который я обещал моей милой Эсмит. Великолепная дочь графа Архит подарит свой поцелуй только если я совершу подвиг ради нее и с ее именем на устах. Энтин прав в том, что берсерков хватит на всех, но какой же это подвиг если его совершит ещё тысяча человек? Эти думы томили меня и даже вторая бутыль эля не развеселила.
Разлив остатки бутыля по нашим кружкам Энтин поднял свою и встав на стул произнес во всеуслышание:
-За леди Эсмит и ее длинную шею.
-Леди Эсмит? Дочь графа Архит? - Громко переспросил седовласый толстяк за соседним столиком. - О, я знаю её. Такая тонкая, но вмещает в себя весьма толстое.
Хохот волной прошёлся по таверне и ударил меня в уши будто оплеуха моей матери. Не в силах сдержать свой пьяный ум я вскочил и вынул меч.
-Как смеешь, смерд, так говорить о дочери моего графа? - Спросил я, но толстяк нисколько не смутился и продолжил говорить скверные вещи о даме моего сердца. Якобы он вставил ей свою ладонь и забыл свой перстень в ней, потому просит меня при встрече с леди забрать его.
"Дуэль, дуэль" - лишь мог я кричать в исступлении не в силах выдавить хоть сколь разумный ответ под общий хохот. Толстяк бросил презрительный взгляд на меня и прошел к двери. Он оказался выше чем казался за столом. При выходе ему даже пришлось согнуть шею покрытую седыми волосами. Я проследовал за ним в сопровождении Энтина.
Зимнее солнце уже заходило за горизонт и играло в окнах таверны и домов по соседству. Юные мальчики и их сестры щурясь уставились в окна с открытыми ртами. Должно быть их привлек шум. Казалось бы они должны привыкнуть к скандалам и дракам при таком соседстве, но зная, что в поле лагерем стоит гвардия они наверняка решили, что этот шум издают благородные герцоги или графы. Уверен родители прогнали бы своих детей от окон, но они сами уже вывалили на улицу.
Полным решимости я стоял расставив руки и сверлил оппонента взглядом пока мой оруженосец застёгивал латные рукава и поправлял мою бригантину. Благо Энтин коренастый, низкого роста и не мешал мне наблюдать за толстяком поверх своей макушки. Мой соперник же не собирался влезать в доспехи. Не уверен, что у него вышло бы и не факт, что они имеются. Потому он продолжал пить и шутить со своими дружками не обращая на меня внимания. Временами он переступал с ноги на ногу и дул на свои руки в попытках согреться. Но делал это несколько театрально намекая на то, что он скорее окоченеет чем я его убью. Возможно он таким поведением пытался лишить меня уверенности. Но ему следовало понять, что перед ним рыцарь. Рыцарь решивший защитить честь своей дамы сердца и в качестве доказательства доблести и подвига принести ей голову клеветника. Когда Энтин отошёл в сторону толстяк спросил:
-Готовы си-и-ир? - последнее слово произнес протяжно явно пытаясь уязвить меня. Я ему не ответил и ринулся в бой.
Не успели мы скрестить мечи, как бой прервали. Некий рыцарь в черном латном доспехе с павлиньим пером торчащим из шлема влез между нами на коне. Под недовольный гул толпы он открыл забрало. Недовольство сменилось перешептыванием. "Лорд Яраги. Солнечный рыцарь. Яраги. Яраги Бенлинджи" - доносился шепот со всех сторон. Он стоял спиной к закатному солнцу потому мне сложно было разглядеть его сразу. Но присмотревшись я убедился, что это сын графа Бенлинджи. Легендарный рыцарь. Друг и помощник лорда Каса Лекетского. Я служил пажом у отца Яраги потому был хорошо с ним знаком. Лорд слез с коня и кивнул мне. Как и подобает я встал на колено. Но он направился к толстяку и поприветствовал моего соперника:
-Дядя, рад встрече. - И обнял его. - Чем же вы обидели юного сира Услара? Этот славный малый весьма вспыльчив. Но добр и благороден.
У графа Бенлинджи был только один брат. Барон Кисмет. Я видел его несколько раз на турнирах в бытность пажом. Но помню его грозного телосложением, с тяжёлыми и крупными руками, широкий в плечах и с могучей шеей. Как быстро же люди стареют если такой великий воин за несколько лет разжирел и превратился в это седовласое безобразие. Узнав, что он барон Кисмет я стал угадывать в нем черты, что я помнил. Его удивительно широкий нос, шрам на верхней губе. Барон убрал меч в ножны и подошёл ко мне в сопровождении Яраги. Он попросил не злится на старика. Говорил, что век подходит к концу, а дни стали похожи друг на друга. Все меньше поводов для веселья и редкий смех скрашивает его дни. Мое сердце уже смягчилось и я был готов простить его, но вдруг он попросил, чтобы кольцо я все же вернул. Та часть людей, что были в курсе шутки с перстнем вновь рассмеялись. Я готов был ударить его мечом, но Яраги остановил мою руку, улыбнулся и похлопав меня по плечу попросил вернуться внутрь таверны.
Энтин заказал ещё бутыль эля, а Яраги поведал, что бросился искать меня узнав, что я присоединился к походу.
-Почему ты так печален, Услар? - Спросил лорд Яраги пригубив кружку. - Оттого, что я не дал тебе убить моего дядю?
-Это был мой подвиг для леди Эсмит. Барон Кисмет поносил ее имя и честь.
-Ты все ещё ищешь подвиг? Значит я правильно сделал, что нашел тебя. В пьяной драке мало чести. И такую красавицу, как милая Эсмит это скорее оскорбит, но я знаю чем ты можешь прославить себя. - Он подмигнул мне и закусил свежим огурцом.
-Не томите, лорд Яраги. Если у вас есть подвиг достойный леди Эсмит немедля расскажите.
-Знаешь зачем мы двигаемся на запад?
-Чтобы сразиться с графом Дидой.
-Верно, но также верно, что он все ещё не добрался до своих земель после бегства с пира в столице. - Лорд Яраги наклонился через стол ближе ко мне и продолжил. - Местный пастух сообщил, что видел человека похожего на опального графа ранним утром. Мы почти настигли его, как и говорил маршал Тайтис.
-Почему маршал в этом так уверен? Я слышал, что последний раз графа видели, когда он украл лодку в Лекетии. -Влез в беседу мой рыжий оруженосец.
-Это так. - Подтвердил лорд Яраги. - Но в полудне на восток отсюда на реке пороги которые на лодке не преодолеть. Видимо он бросил лодку и украв коня передвигается по ночам дабы не попасться патрулям. Если арестуете его, то покроете себя славой и не то что леди Эсмит, а сама герцогиня Рекханская отдаст вам свою девственность.
Такие радостные вести вскружили мне голову и не мешкая я встал из-за стола.
-Ни слова больше, лорд Яраги. Энтин седлай коней и разыщи братьев.
Не теряя времени я проследовал в конюшню. Мои слуги близнецы Итим и Итих лежали на сене распивая краденое вино и кокетничая с некими девицами, когда мы с Энтином вошли. Они тут же вскочили, а девицы задрав подолы своих платьев стыдливо бежали. Мой оруженосец стал бить юношей, проклиная их на чем земля стоит. Слуги не сопротивлялись свернувшись калачиком на земле и терпели удары.
-Прекратить! - Вскричал я. - Нет времени. Этих безрассудных юнцов я накажу позже. Готовьте коней.
Сам я в это время достал из под доспеха статуэтку бога Алпана, положил на землю и встав на колено стал усердно молиться. Я молил бога дать мне удачи в начинании и помощи в пути. Сделать мою руку крепче, сердце жёстче, а ум яснее дабы я смог изловить столь неугодного принцу кузена. От молитв меня отвлекла мозолистая рука Энтина на моем плече.
-Все готово, сир Услар. - Он помог мне встать и сесть на своего скакуна. - Ведите нас, господин, мы следуем за вами.
Мы вышли в ночь и я направил свой маленький отряд на запад. Почти сразу пошел первый в этом году снегопад. Я принял это за хороший знак. Сами боги благоволят мне. Может быть снег ухудшит видимость, но зато можно найти свежие следы. Этот вывод окрылил меня и дал уверенность в успехе моих начинаний. Оставалось только понять каким путем пойдет беглец. Как часто повторял мне егерьмейстер графа Архит если хочешь поймать свою жертву начни мыслить, как она. Потому я сошел с тракта и повел отряд в горы. Если Яраги прав, что Аттила передвигается по ночам дабы не попасться патрулям, то наверняка он также избегает дорог и передвигается по горным тропам. Местные горы я точно знаю лучше и если у меня есть шанс выследить его, то только в горах.
-Сир Услар, сир Услар. - услышал я зов за спиной от Итиха. Парня юного и простого рода потому этикет и субординация понятия ему мало знакомые. Учитывая это и помня о его крайней разговорчивости я позволил ему продолжить. - Как мы узнаем вашего графа Кадилу?
-Не Кадилу, а Аттилу. И титул его граф Дидой. - я немного раздражённо стал поправлять своего слугу. - Сначала титул, потом имя. Граф Дидой Аттила. Узнать его просто. Он среднего роста, черноволос, смугл и широк в плечах.
-Сир Услар, вы простите, но под это описание подходит каждый второй в Морегорье.
Внезапно осознав его правоту я машинально остановил коня, создав пробку на тропе. Действительно, я никогда не видел графа в глаза, а описание данное службой сыска подходит ко многим мужам королевства. Даже меня можно принять за Аттилу. Но выход из этой нелепой ситуации нашел Энтин. Верный оруженосец рассудил, что в таком случае мы будем арестовывать каждого подходящего и задавать ему вопрос на который ответит только местный житель. Если правильного ответа не будет, то этот человек пришлый и его следует задержать. К утру они подойдут к Архиту и пусть местная служба выясняет кто из арестантов Аттила, а кто просто дурак бродящий в ночи по лесам. Не удивляйтесь. В этом графстве инцест и его последствия дело обычное, потому сумасшедших и полудурков всех мастей валом.
Путь по моему приказу мы продолжили в тишине. Лишь топот копыт по камням, слегка присыпанных снегом и хруст веток отвлекали меня от созерцания неба. Тучи уже успели уйти, закончив снегопад, и открыв взору яркие звёзды. В этот короткий миг душевного спокойствия я думал о леди Эсмит. О ее тонком стане, длинной, хрупкой шее и милой улыбке, что сводила меня с ума. В звездах я видел блеск ее глаз, а ветки на вершинах деревьев напоминали мне ее темные, растрёпанные локоны, как в тот день, когда впервые увидел ее. В тот день я, только получивший рыцарские шпоры, прибыл к воротам замка графа Архита, чтобы представиться графу и быть утвержденным в качестве полноправного наследника своего отца. По собственной глупости я забыл вверительную грамоту и долго умолял пропустить меня стражника вышедшего на бойницу. Ему было плевать чей я сын. Он все время жевал яблоко повторяя, что без грамоты не пустит даже короля. Когда он говорил из рта вылетали куски яблока в точь, как камни из катапульты. Несколько кусков угодили в меня и вызвали такую ярость, что в иступлении я стал орать про дуэль. Тогда она прискакала на рыжем коне. Ее волосы растрепались от быстрой езды и перепутались, как и эти ветки. Эсмит повеселило мое буйство. Она по-доброму посмеялась над моей памятью и велела пропустить нас. Ее добродушие мгновенно покорило меня.
От мыслей меня отвлек оруженосец. Он указал своими толстыми, короткими пальцами на огонек впереди. То был костер. Я дал приказ спешиться и обнажить мечи. Осторожно пробираясь к огню, медленным и тихим шагом я насчитал у костра троих. Знаком я отправил Энтина и Итиха обойти группу, а сам с Итимом остался наблюдать. Вскоре решив, что Энтин уже обошел незнакомцев с другой стороны я выскочил и потребовал немедля сдаться именем графа Архит. Незнакомцы повернули головы в мою сторону, но встал лишь один из них. Низкий, молодой парень с едва пробившимися усами вразвалку подошёл ближе, почесывая жир на своем боку торчащий из под камзола, и откашлялся в кулак. Собирался заговорить, но вновь покашлял в кулак. Затем ещё раз и ещё. В конце смачно харкнув на землю он наконец заговорил:
-Путники, здесь сидит мой господин его благородие сир Хармон. Сын барона Хармон Хармона пятнадцатого.
Услышав это имя я немедля бросился в бой. Этот человек подлец из соседнего баронства и также добивается руки дочери графа Архит. Его высокие, пафосные речи забавляют леди тем что отдают фальшью, но прочь она его не прогоняла. Скорее всего, чтобы позлить меня. Иначе зачем ещё ей общаться с этим лизоблюдом? Мы уже много раз дрались и даже бились на мечах, но всегда кто-нибудь мешал и не давал выявить более достойного спутника для леди. Здесь и сейчас нам никто не помешает.
Хармон и его слуги немедля схватили свои мечи и приняли бой. В этот момент из леса выскочили Энтин и Итих атаковав неприятеля в спину. Пока слуги вступили в схватку между собой я скрестил мечи с Хармоном. Мы бились уже не в первый раз оттого легко отбивали атаки друг друга, но все же мне удалось перехитрить оппонента. Когда он нанес очередной удар сверху вниз я не стал отбивать его, а отпрыгнул в сторону и нанес свой удар по его шлему пока он беззащитен. Меч пробил шлем и застрял в нем потому, когда попытался взмахнуть мечом для ещё одного удара я снял шлем с его головы. Мы оба оказались немного растеряны и по собственной глупости я решил стряхнуть шлем со своего орудия. Хармон осознал происходящее раньше и свалил меня на землю толчком в грудь. Он приставил остриё своего оружия к моему горлу и потребовал сдачи. Но благо моих слуг было больше и к этому времени они уже обезоружили противников. Так что ещё до моего ответа они приставили свои мечи к горлу сира Хармона.
-Прикажите бросить оружие, сир Услар. Иначе я убью вас. - Сказал Хармон надавив мечом на горло, так что я почувствовал порез на шее.
-В таком случае мы убьем тебя. - Ответил ему Энтин. - Но мы можем договориться. Ты отпускаешь сира Услара и продолжаешь свой путь с миром. Мы же продолжим поиски Аттилы.
-Граф Дидой? Он будет моим пленником! - Хармон явно был зол, что мы оба преследуем одну цель. - Я обещал подвиг леди Эсмит. Арест предателя мой шанс на ее руку!
-Что? Подлец! Опять крадёш мои возможности! - Вскипел я. - Аттила мой подвиг! И рука, и сердце леди Эсмит принадлежат мне. Клянусь я отправлю тебя к Яру Яцу ничтожный сын Алпаб! Алпан мне свидетель!
Ещё некоторое время мы сыпали проклятия друг на друга. Возможно перечислив весь пантеон богов. От самой Алапех до Эрен. Но наш поток сознания прервал Энтин:
-Сиры, давайте объединимся и вместе схватим подлеца из Дидоя. А после в честном поединке решите кто присвоит себе этот подвиг.
Предложение было разумным и даже такой упертый наглец, как Хармон это признал. Он подал мне руку и помог встать. Так все вместе мы продолжили поиски. Долго наша процессия шла в тишине. Пока Итих не спросил, а за что именно граф Дидой впал в немилость принца? Все знают, что это принц вызвал своего кузена с севера со своим племенем берсерков и устроил его брак с графиней Дидой. Даровав таким образом ему титул и земли взамен на войско. Так сам того неведая Итих разжёг жаркие дебаты. Энтин слышал, что Аттила соблазнил принцессу Адину в день брака с принцем. Лишив ее невиновности раньше сына короля. Итим же твердил, что то было изнасилование. Слуги Хармона были убеждены, что Адина тут не при чем. Аттила спьяну рассказал на пиру правду о том что принц Кевис бастард. Ведь король умственноотсталый и не понимал, что делать с женой. Потому брат короля герцог Ширский Иерди сам зачал наследника. Конечно меня, как верного слугу короля такое заявление выбесило и я пригрозил убить пухляша. К тому же мне доподлинно известно от моего отца барона Кочубей, что Аттила прогневил принца желанием стать маршалом вместо своего отца Тайтиса. В связи с чем он замыслил убийство. Принц, как истинный наследник короны, не мог позволить так прогневить богов поступком своего ставленника. Сир Хармон высмеял мою версию и предположил, что скорее принц замыслил убить своего отца, короля, и короновать себя, а Аттила прознал об этом и пытался донести это регенту чего принц позволить не мог. Конечно же я разгромил его теорию и поклялся в нашей будущей битве убить Хармона в том числе за подобные речи.
Наши дебаты прекратились на рассвете. Когда мы случайно наткнулись на огромный валун. Из под тонкого слоя снега виделась замёрзшая лужа крови. Энтин сразу понял, что это алтарь сектантов. В наших краях давно орудует секта младшего пророка. Отколовшиеся от единобожной религии ка-людей еретики. Эта секта считает, что из трёх пророков побитых камнями заржем чернолюда младшего спасли перелив ему кровь девственницы в полнолуние. С тех пор они приносят в жертву пророку девственницу каждый месяц и верят, что пророк жив до сих пор благодаря их стараниям.
Пока остальные обследовали валун ко мне подошёл Энтин и сказал, что нам легче истребить секту чем изловить графа Дидой. Я и сам думал о том и раз также считает мой рыжий оруженосец, всегда отличавшийся благоразумием, то я прав в своих измышлениях.
-Что ж, сир Хармон. - Обратился я к своему врагу. - Думаю здесь нам следует расстаться. К сожалению совесть требует от меня доложить о находке графу Архит. Вы же можете продолжить преследование Аттилы. - Сказав это я постарался сделать расстроенным свое лицо.
-Благодарю, сир Услар. - Ответил он. - Я продолжу поиски, а вас жду на своей свадьбе. - Ухмыльнувшись он развернулся и пошел к своему коню, но перед тем как вскочить на него он остановился и я видел, как вздулись вены на его бритых висках. Хармон усердно думал. - Подлец! - вскричал он. - Вы поняли, что графа Дидой не поймать и решили перехитрить меня. Пока я буду без пользы гнать коня по горам вы выследите и разгромите секту. Таким образом совершив подвиг. Мы вместе, сир Услар, разгромим их, а после сразимся за голову лидера.
Не успел он договорить, как мы услышали весёлый свист. Кто-то насвистывал знакомую всем морегорцам мелодию из гимна простушки. Свист доносился из-за кустов можжевельника и становился все ближе. Вскоре из кустов под наше недоумение вышел старичок в черном балахоне с застывшей кровью на ней. В руках его имелась метла и он весело подметал тропу разбрасывая в стороны опавший снег.
-Доброе утро, господа. - Старичок все же обратил на нас внимание. - Вы кто-с?
Вперёд вышел пухлый глашатай сира Хармона и хорошенько прокашлявшись представил нас.
-Ты из секты? - Спросил Энтин.
-Оу, нет. Я из истинной религии. - Ответил он нам и продолжил мести.
Недоуменно переглядевшись мы все оголили мечи. Старичок перестал мести, посмотрел на нас несколько мгновений и бросив метлу стал убегать в лес. Мы тут же пустились в погоню на конях. В этом была наша ошибка. Конь не шёл по густым кустам быстрее чем человек. К тому же ветки все время наровили выколоть глаза. Но благо старичок был не самый шустрый.
Каждой погоне однажды приходит конец. Наша погоня закончилась, когда вслед за старичком в балахоне мы вышли на поляну на обрыве скалы. На поляне множество сектантов занимались своими мирскими делами. Строили ограду, помогали повару варить что-то в огромном котле, красили привязанную к дереву девушку. Они не обратили никакого внимания на пробежавшего мимо них всех орущего старичка. Нас же заметили только после того, как низенький глашатай Хармона прокашлялся готовясь нас представить. Сектанты начали бежать в разные стороны, но вместо спасения стали участниками парада нелепых смертей. Один из сектантов наступил на грабли и пробил черенком себе череп, другой споткнулся о товарища сидевшего на кортах и упал животом на заточенное ограждение. Двое убегая обернули голову на рыцарей и наткнулись на отсохшую, сломанную ветку, как на шампур. Один сектант вовсе умудрился свернуть себе шею резко развернув голову в нашу сторону. Пухлый карлик споткнулся о свой длинный балахон и упав разбил голову об валун. Повара же бегущая толпа случайно столкнула в его котел. На шум из палатки на обрыве вышел крупный, лохматый мужичок с голым торсом из сплошных мыжц и боевым топором в руках. Он явно решил дать бой, но его затоптали убегавшие сектанты. В панике они забыли, что далее за палаткой обрыв и сорвались с него. Остался только лидер секты с краской и кистью в руках застывший на месте возле девушки. Сомневаюсь, что происходившее безумие его смутило. По крайней мере чувств его грубое, худощавое лицо не выразило. Поправив диадему на своей голове он посмотрел по сторонам и либо от отчаяния, либо от излишней уверенности он бросился с криками на нас, достав кинжал из ремня которым опоясывал свой балахон. Я и сир Хармон вместе снесли его голову с плеч, как только он приблизился на достаточное расстояние.
Тут же начались споры о том чей удар был нанесен раньше. Не в силах терпеть ложь и упертость я толкнул его в грудь. Чуть не упав он сделал пару шагов назад и случайно сбил отрубленную голову. Голова откатилась к его коню. Он тут же бросился к скакуну. Быстрым движением схватив голову и вскочив на коня сир Хармон пустил его во всю прыть по тропе вниз по склону. Не теряя времени я последовал за ним. Погоня заняла много времени. Я перескакивал валуны, горные ручейки, преодолевал каменистые склоны. Делал все чтобы не отстать и даже несколько раз нагонял его. Но Хармон успевал повернуть коня в сторону избегая расправы.
Когда солнце подходило к зениту мы вышли на турнирное поле близ городских стен Архита. В чистом поле мой скакун имел преимущество. Конь сира Хармона был крупным, боевым конем рыцаря. Мой же скакун предназначен для быстрых кавалерийских атак из засады. Он был меньше, но куда быстрее потому мне удалось нагнать неприятеля. Я привстал в стремени и сравнявшись с Хармоном в прыжке свалил его с коня. Мы очутились на земле тут же начав яростную драку. Мне удалось оказаться сверху и наносить удары по его наглому лицу, но Хармон ударил меня головой сектанта, что все это время держал за волосы. На секунду я оказался в забытье и он воспользовался моментом. Оказавшись сверху он занёс кулак для решающего удара. Но его остановил звук труб. Ворота города открылись и из него вышла длинная процессия. Застыв в этой позе мы наблюдали за всей этой вереницей музыкантов, солдат, коней и карет. Когда мимо проходил трубадур мы поинтересовались, что происходит.
-Наша любимая леди Эсмит вышла замуж! - радостно ответил он и продолжил свое шествие.
Не веря ушам мы с сиром Хармоном поднялись и стали отряхиваться от земли и снега. Мимо нас прошла карета запряжённая четвёркой вороных. Сделанная из гренадина и обрамленная позолотой, по обе стороны от двери к ней были прибиты щиты с гербами. Один герб я узнал сразу. Орёл над горой на синем поле древний символ графов Архит. Второй герб тоже был мне знаком, но владельца вспомнить я не мог. В окне кареты улыбалась Эсмит. Заметив нас она стала радостно махать нам. Вскоре в окне появилось любопытное лицо ее мужа. Я сразу узнал этот широкий нос, шрам на губе. То был барон Кисмет.

Каталонская компания после битвы при Аписе медленно кочевала на юг, в Грецию. С помощью сложных интриг, тактики выжженной земли и подпирания крепостями, византийцам удалось сплавить наемников со своих земель.

И пяти лет не прошло, а каталонцы под жизнерадостное весеннее пение птиц в 1309 году вторглись в Фессалию и в течение года медленно двигались на юг по Фессалийской равнине.

Тем временем, Герцогство Афинское, которое было уже буквально пососедству, переживало очередной сложный период.

Впрочем, окруженное врагами, начиная от мусульман на горизонте, продолжая греческими ортодоксальными тиранами отломившими себе куски Византии, и заканчивая вполне приличными католиками, резня с которыми была особенно жестокой, герцогство Афинское не сказать чтобы так уж часто чувствовало себя легко.

Карта на 1278 год.

Герцогство было богатым. Земли в Беотии приносили богатый урожай, к тому же Фивы в то время были, пожалуй, главным центром производства шелковых тканей и дорогой одежды. Однажды герцог Гийом де ла Рош заказал в Фивах для папы римского Бонифация VIII двадцать бархатных одежд. Нас сейчас такой подарок может и не впечатлит так, как подарок в десять снаряжённых боевых кораблей с командой, но стоило это примерно столько же.

Основная статья доходов Герцогства Афинского — морская торговля. Возможно, больше ста кораблей выходили из портов Герцога Афинского и продавали его хорошее отношение всем встречным. Если в цене не сходились, то встречные захватывались вместе с кораблями и отвозились в Афины, где разговор продолжался более предметно.

Таким способом в гостях у Герцога Афинского побывал Патриарх Александрии. По легенде, он был отпущен без выкупа, поскольку подсказал герцогу лечение от старой раны, полученной на турнире.

Я выскажу осторожные сомнения — во первых, все же Герцог Афинский от этой раны таки умер, а во вторых, смысл быть пиратом, если ты не берешь выкуп?

По старой феодальной поговорке — герцог умер, да здравствует герцог!

Нового герцога, который то нам и нужен, звали Готье V де Бриенн. Это был человек, тертый походным седлом и дворцовыми интригами. Несмотря на то, что владения его семьи находились во франции, он успел побывать и в плену на Сицилии, и вообще повидать жизнь, познакомиться со многими интересными людьми, и убить многих из них.

Именно его успехи в последнем и позволили ему обрести поддержку рыцарей в Афинах, и стать герцогом. То что его мать приходилась теткой Герцогу Афинскому, делу, конечно, поспособствовало.

Ситуация в Греции и в самом деле была сложная. Бесконечная война для рыцарей привычна и понятна. Но было бы неплохо в ней побеждать. А вот с этим возникли проблемы.

За тридцать лет до описываемых событий, Герцог Афинский собрал общий сход дворян. И оказалось, что на конкретный момент в герцогстве почти нет благородных рыцарей. Из семисот феодалов подавляющее большинство были вдовы, или жены сидящих в плену рыцарей и баронов.

К счастью, поток желающих попытать счастья из Европы не иссякал, и кризис был преодолен.

Тем не менее, уроки были извлечены. Теперь изнурительные приграничные войны Герцогство старалось вести контингентами наемников.

Новости о приближении каталонцев застала герцога в его Кадмейском замке. Он отложил решение вопроса с компанией — он был слишком занят. Устраивал пир. Кадмейский замок, один из сильнейших феодальных замков Греции расположенный на акрополе древних Фив, принимал гостей.

1 апреля 1309 года город Фивы, столица древней Беотии, вспыхнул серебром рыцарских доспехов, заполыхал разноцветьем ярких плюмажей и знамен с вычурными гербами. Лучшие люди Франкской Романии, потомки героев Четвертого крестового похода, суровых завоевателей из Франции, Фландрии, Бургундии, Ломбардии и других мест Европы, собрались в Фивах, чтобы отметить помолвку 16-летней красавицы Матильды де Эно и неаполитанского принца Карла Тарентского.

На огонек, под стены Кадмейского замка – резиденции герцогов Афинских, - собрался весь цвет. Здесь были Альберто Паллавичини, маркграф Бодоницы и Негропонта, Георг Гизи, сиятельный владетель Тиноса и Миконоса, Томас де Стромонкур, маршал Ахайи и владетель Салоны, эвбейские бароны Жан де Мэзи и Бонифаций Веронский, Николо Санудо, сын герцога Наксоса, Рейнальд де ла Рош, барон Велигости, Антонио де Фламан, господин неприступной Лабадеи, архиепископ Афинский Генрих…

Не было сущей мелочи — жениха. Карл Тарентский, внук короля Неаполя Карла II Анжуйского, задержался на родине, в Италии. На церемонии его представлял байльи Ахайского княжества.

Впрочем, праздник это не испортило, может быть, даже наоборот – раскрепостило благородных рыцарей. После традиционных богослужений начались турниры.

Но, сгустим зловеще тучи — Матильда де Эно так никогда и не увидит своего жениха. В 1315 году, через шесть лет после своей помолвки, Карл Тарентский поучаствует в сражении гвельфов и гибеллинов под Монтекатино и помрет в процессе.

Все же, при феодализме было честнее. Когда сейчас говорят что «предприниматель получает больше, потому что принимает на себя больше риска», я вспоминаю этих изрубленных к 25-ти годам отмороженных адренолинофилов из средневековья. Редко доживающие и до 35 лет, любители поэзии и прекрасных дам имели много денег, золота, лошадей — и шли на этих лошадях в бой впереди своих солдат. И я, тихонько сопая свою грядку, мог бы проводить их взглядом, и одобрительно кивнуть — вот он, наш барон какой красаучег. И у меня бы не возникло и тени непонимания почему он там на коне, а я тут в грязи.

Да и с рисками, тоже было честно — практически все благородные всадники, присутствовавшие на празднике помрут в течении пары-тройки лет.

И тут мы как раз возвращаемся к каталонцам.

С каталонцами герцог дело уже имел. Еще во время первой зимовки компании в Византии и наметившимися трениями с византийцами, часть каталонцев, до тысячи человек, решила ехать домой. По пути их перехватил Герцог Афинский, и сделал им предложение, от которого трудно отказаться.

Он посулил им землю, разумеется. Которую они сами отвоюют. Каталонцы с этим неплохо справились, заметно облегчив герцогству жизнь.

Готье V де Бриенн решил повторить успешный бизнес проект, но мультиплицировать успех — нанять всех оставшихся каталонцев.

К тому времени каталонцы назывались не иначе как Великая Компания Востока, и сильно распухли в размерах.

Не вполне ясно, насколько много там было именно каталонцев. То что подкрепления из Испании прибывали, совершенно точно. Так же, как убывали в Испанию достаточно разбогатевшие. Совершенно точно, что в компании было несколько сотен туркополов — в отношении легкой конницы каталонцы полностью полагались на мусульман. Хотя, иногда туркополы принимали христианство, поступая на службу в Компанию. Впрочем, как и европейцы становились мусульманами, вступая в войска тюрских бейликов. Так что я бы не стал относится к религиозности наемников очень уж серьезно.

Еще я подозреваю что в Компании были и местные балканцы или греки. Но это только мои подозрения.

Считается что Герцог нанял 6500 “каталонцев”. Но скорее всего это просто число людей, за сколько он заплатил, вполне возможно их было меньше. Или больше. Из источников у нас в основном один только “Канцлер” Великой Каталонской Компании, Рамон Мунтанер.

Его выдвинул ещё Рожер де Флор, которому тот служил на должности генерального прокуратора и показал себя дельным администратором. После убийства де Флора и пленения д’Энтенцы Мунтанер стал вторым по значению человеком в компании после де Рокафора. Пока наёмники находились в Галлиполи, он был капитаном города и отвечал за его оборону. Впоследствии Мунтанер стал канцлером, хранителем печати и казначеем компании. Информированность о численности отрядов, состоянии дел, транспортах и снабжении делала его просто незаменимым. Помимо прочего, он отвечал за правильное распределение добычи. Сам Мунтанер сообщал, что получал пятую часть добытого на суше либо на море. Вероятно, это была казна, расходовавшаяся на общие нужды.

В административных делах Мунтанеру помогали писарь и казначей. Его постоянно охранял отряд из семи всадников. Столь высокого положения Рамон достиг благодаря своим способностям. Он пользовался уважением солдат и командиров, о чём свидетельствует, в частности, письмо от 31 августа 1307 года, где он назван «отцом и управляющим» компании со времени её приезда в Романию. Вернувшись в Арагон, Мунтанер в конце жизни составил «Хронику» — основной источник по истории Каталонской компании.

Верить ему, я бы поостерегся. Но особого выбора у нас и нет.

Итак, Герцог Афинский выходит на встречу медленно ползущей на его земли армии тьмы, в лице Великой Каталонской Компании. И покупает её сразу всю, оптом. То что Каталонская Компания добилась успехов на службе Герцога несомненно. Получив сразу плату за два месяца вперед, весной 1310 года каталонцы с удовольствием принялись за дело. В течение лета они в составе армии афинского герцога захватили в Фессалии и соседней Фтиотиде не меньше 30 замков и всего за полгода решили исход войны в свою пользу - фессалийские греки вбросили белый флаг.

Кстати, думаю вам будут любопытны расценки за этот, весьма тяжкий труд. Я не иронизирую, осада замка в средние века — занятие на сильного любителя.

"Каждый тяжеловооруженный всадник получал в месяц четыре унции золота, каждый легкий всадник - две унции и каждый пехотинец - одну унцию. Если считать численность отряда каталонцев всего в 7000 человек, то ежемесячные издержки Готье де Бриенна равнялись 12 000 унциям", - сообщает нам коммерческую тайну немецкий историк Фердинанд Грегоровиус.

Итак, аванс проеден, проект выполнен, что делать дальше?

И тут герцог сделал вещь, худшую чем подлость. Он допустил ошибку.

Мунтанер утверждает что герцог отказался платить компании за выполненную работу. При этом он отобрал из компании около 200 всадников и 300 альмогаваров, и расселил их в новом приграничье.

Я бы сказал, что это больше похоже на окончание контракта, который герцог решил не продлевать. К такому каталонцам было не привыкать — они укрепились и начали грабить все вокруг. Герцог со своей стороны собрал армию дабы покарать озверевших наемников.

Так и случился конфликт. Стороны сошлись в битве при Кефиссе.

Битва при Кефиссе 15 марта 1311

Силы сторон:

Каталонская Компания, опять таки по Мунтанеру:

2000 всадников (в основном туркополы) и 4000 пехотинцев.

Благородные шевалье (правящая аристократия Афин говорила по французски, поскольку были в основном французами и бургундцами) выступили с силами скромными:

700 рыцарей (именно рыцарей, обратите внимание, не абстрактных всадников) и жалкими 24 000 пехоты из греков. И это тоже по Мунтанеру.

Пока никаких особенно новых данных по раскладу привести нельзя. Историки которые занимались вопросом постоянно отрезали от этих цифр лишнее, но драматически свести всю битву к схватке сотен человек они не рискнули.

Однако даже нам сейчас ясно, что 700 рыцарей в армии Герцогства Афинского — калька с предполагаемого призывного пула. Как мы знаем от самих Афинян, при общем сборе этих самых рыцарей, а не их вдов, в наличии обнаруживается редко когда больше двух сотен. Если вычеркнуть тех кто продинамил призыв герцога явиться на войну — это же не пир — то я бы не сильно удивился, если бы обнаружил на поле боя меньше сотни рыцарских копий. Что, впрочем, дает примерно пять-семь сотен всадников, так что формально Мунтанер может и прав.

Ну и о герцогской пехоте мне сказать абсолютно нечего. По сути, кроме того что она якобы была, о ней ничего не говорят и источники.

Ход боя:

Еще в Храбром Сердце сценаристы решили придумать хитрую уловку, с помощью которой можно бы было коварно разбить тупых рыцарей. И ничего не смогли выродить, кроме как поджечь загодя разлитую нефть, в пламени которой гибнут супостаты. Еще в детстве мне казалось, что это нелепая херня. Тогда я подозревал, что такую ловушку легко определить по запаху. Сейчас я знаю, что сырая нефть горит куда хуже бензина, и вообще будет удивительно, если она загорится после того как полдня впитывалась в землю, а потом по ней потоптались сотни ног.

Но прямая атака тяжелой кавалерии по прежнему большая проблема. Так как же её решали в средние века?

Источники утверждают единодушно — нужна вода, а не огонь.

Каталонцы якобы нашли удобное ровное поле. Прорыли по нему канавы, подтопив его и превратив в болото. Тупые рыцари, придя на поле битвы, увидели пехоту, кинулись в атаку, завязли в грязи и были перебиты поголовно.

Это до сих пор основная версия сражения.

Не трудно заметить сходные мотивы в битве “Золотых Шпор”, битве при Азенкуре, и многих других, менее известных. Даже отдаленные отголоски в битве у Чудского озера присутствуют.

Все хотели утопить рыцарей. Но рыцарь испытанный профессионал с индивидуальной подготовкой. Практически всегда рыцари с разгромным счетом обыгрывали ополчение, особенно пешее. История буквально заполнена примерами того, как рыцари буквально вырезают ополчения, и даже профессиональную пехоту. А если добавить к этому тот факт, что практически все источники, что у нас на руках, написаны если не самими рыцарями, то выходцами из того же сословия, то становится похоже на то, что все эти пресловутые “топкая грязь” и “невидимый со стороны ручей” — попытка оправдать обидные поражения.

Начнем с того, что каталонцы уже не раз сталкивались с тяжелой рыцарской кавалерией, даже на той же Сицилии. Помните, я упоминал о французских рыцарях, которые не смогли преодолеть рыцарскую честь, и все погибли сражаясь? В этой битве они также сошлись с алтмогаварами, которые предпочли встретить их в поле, хотя имели возможность укрыться в замке.

Так же и в битве при Апросе каталонцы опять таки встречают удар кавалерии стоя на поле. Но в тот раз против них были византийцы, поэтому выдумывать волшебное невидимое болото не пришлось.

Согласно легенде, афинские рыцари легли все, кроме всего двух спасшихся. Греческая пехота проявила незаурядную стойкость, и шла на пулеметы пока альмогавары не убили 20 000 человек.

Иначе, чем наличием у каталонцев пулеметов, я такую цифру оправдать не могу.

Если серьезно, то у нас есть косвенные данные — с поля точно спаслись по меньшей мере пара высокопоставленных феодалов. Один бежал сразу, один всплыл в хрониках чуть позже, возможно был в плену и его отпустили за выкуп. Поэтому прямо таки уж тотальное истребление рыцарей не произошло.

Я сомневаюсь что пехота Афинской армии приняла заметное участие в сражении. Как я для себя вижу — классический рисунок боя рыцарского ополчения, это некая “собачья свалка”, как у истребителей Второй Мировой. А пехота выполняла функции живых укреплений, в которых рыцари могли отдохнуть, сменить лошадей, взять новые копья.

Если против тяжелой конницы была пехота, то пользуясь богатым арсеналом, отряды всадников, то есть рыцарские копья, её буквально уничтожала.

Однако ситуация резко менялась, если пехоты было больше пары сотен. Теперь стоптать такой отряд, напав с неожиданной стороны, и обратить его в бегство, для сравнительно маленьких тактических единиц вроде рыцарского копья, уже было затруднительно. А если пехота оказывалась прикрыта кавалерией, пусть даже легкой, которая ограничивала маневр рыцарским отрядам, то ситуация для последних ухудшалась еще сильнее.

А теперь добавим на поле несколько замаскированных рвов (вряд ли они были такие уж глубокие) которые сбивают темп атаки и мешают передвижению, опасных стрелков нивелирующих преимущество в подвижности за счет плотного удельного залпа. Тактика застрельщиков для рыцарей — ты проносясь мимо выстрелил в толпу мужиков из арбалета, отъехал, перезарядился, повторил. Вас таких в отряде штук пять. Отрядов несколько. В конце концов мужики начнут стрематься, гнуться, отбегать. И тут то и можно резко выхватить у оруженосца копье и ударить в отбившихся. Или даже в главнюка, который бегает и порядок наводит. А если каждый раз, когда ты скачешь к вражескому строю, тебе на встречу летит куча стрел или дротиков, то план надо менять. В случае с феодальным ополчением, изменение плана внешне выглядит как повальное бегство.

Исходя из лучше описанных сражений, рискну предположить что все протекало примерно так:

Первая атака, или даже две, прошли не самым лучшим образом. Дело даже не в грязи и замаскированных ямах-ловушках — такие неприятности для человека буквально выросшего в седле боевого коня, были преодолимы. Ловушки по большей части будут вскрыты, грязь преодолена. Что действительно могло стать неожиданностью для афинских шевалье, так это столкновение с намаханной, агрессивной, хорошо вооруженной и устойчивой пехотой. Что еще хуже, пехота видимо стояла на инженерноподготовленных полевых позициях. В случае средневековья, это земляной вал с острыми кольями. Если вспомнить Фолкерк, в котором шотландская пехота имела все аналогичные признаки, хоть и проигрывала Каталонской Компании во всем этом качественно — даже тогда шилтроны шотландцев оказались тяжелой кавалерии не по зубам.

Полагаю, тут произошло тоже самое. Попробовав на копье плотные построение наемников, скорее всего не раз и не два, рыцари убедились, что выбрали не правильное место и время для атаки. Оказавшись на пересеченной местности, и столкнувшись с устойчивой пехотой, тяжелая кавалерия Афинского Герцогства потеряла свое тактическое преимущество — сокрушающий таранный удар.

Это разумеется именно мои измышления. Все эти волчьи ямы, грязь, защищённые кольями и земляными валами шилторны — конечно хорошо. Но если бы это было так уж непреодолимо — рыцари бы просто убежали еще до битвы. Но все это было преодолимо, что нельзя сказать о самой Каталонской Компании. Добравшись до пехтуры с намерением втоптать её в грязь, господа всадники обнаружили, что все может случиться очень даже наоборот.

Спустя почти двести лет, из-за постоянных войн, в Европе оформится класс профессиональной пехоты и Филипп де Коммин, с искренней обидой за своих хоть и врагов, но тоже благородных шевалье, будет описывать последствия столкновения тяжелой итальянской кавалерии с агрессивно настроенной пехотой, в неудачных для всадников обстоятельствах:

«Нас сопровождало множество слуг и лакеев, и они, окружив итальянских кавалеристов, перебили многих из них — ведь они все были с топорами в руках, которыми рубили деревья для устройства лагеря, и ими они разбивали забрала шлемов и сильными ударами в голову убивали их, ибо иначе убить кавалериста было очень трудно, настолько шлемы были прочными, и я не видел, чтобы кого-либо из них убили иначе, как только втроем или вчетвером.»

Нечто похожее случилось и с благородными шевалье Афинского Герцогства, и как благородные люди, не в силах более терпеть подобные выходки черни, они решили покинуть поле, как не отвечающее их представлениям о достойном.

С одной стороны мы знаем что в Каталонской Компании было много легковооруженных пехотинцев. На сравнительно короткой дистанции такие пехотинцы, похоже, могли преследовать кавалеристов. А если уж те провалились в огромный арык — то и настигнуть.

Но кроме этого, у каталонцев были еще и туркополы.

Оказавшись на пересеченной местности с множеством подвижных врагов, тяжелая кавалерия потеряла стратегическое преимущество — возможность отступить.

И вот тут уже, скорее всего, действительно сыграли свою роль глубокие арыки, вырытые вокруг поля. Рыцари банально не смогли убежать.

Готье де Бриенн попал в ловушку стереотипов. По традиции ему следовало просто найти пехотный сброд, преодолеть их жалкие хитрости, и втоптать их в грязь, где им и место. Именно это он и попытался исполнить. Он не принял во внимание что имеет дело не просто с пехотой, которую никто не считает, а с опытными рубаками, спаянной и жестокой бандой с костяком из людей которые не боятся ничего. Даже атаки тяжелой рыцарской кавалерии. Готье де Бриенну следовало нарушить традиции, и придумать что-нибудь еще. Но, это бы наверняка не поняли и не приняли его рыцари и бароны.

От верности традициям Готье потерял голову. Которую, спустя много лет, его сын выкупил и похоронил в Лечче, Италия.

Последствия:

Мунтанер утверждает что каталонцы поделили герцогство между собой, взяв себе в жены вдов и дочерей истребленных рыцарей. При этом некоторым в мужья достались “те, кто недостоин был и воду подносить им для умывания”.

Герцогство Афинское, впрочем, заметно после такого укрепилось. Не прошло и года, как предводители каталонцев пригласили к себе в герцоги принца из Арагонской правящей династии и полностью легитимизировали свой захват.

Туркополы же ушли, забрав свою часть добычи и вооружение убитых рыцарей. Расстались они с каталонцами “словно братья, и многие не могли сдержать слез”. В одиночку туркополы не продержались и года — византийцы их разбили, предводителей казнили, а взятых в плен продали на галеры.

Еще через семьдесят лет потомки каталонцев проиграли войну другим наемникам, “Наваррской Компании”, которая захватила герцогство. Но уже не надолго. Совсем скоро после этого турки возьмут Афины, частично разрушив парфенон невиданным оружием — пушками.

А в греческом языке эпитет “каталонский” навсегда останется как синоним хаоса, разрушения и жестокости.

Читать мои посты по порядку можно на пикабу, но удобней будет на автор тудее, где я веду битвы за сердца. Спасибо за прочтение, и берегите голову!