Ранним воскресным утром 22 июня 1941г. немецко-фашистские войска, сосредоточившиеся, у советских границ получив условный сигнал «Дортмунд», начали вторжение на территорию СССР.
В 4:00 в районе Бреста разразилась дьявольская буря, вызванная массированным артиллерийским огнём и бомбардировками люфтваффе.
В адской какофонии звуков рушились дома, взрывались цистерны с горючим, гибли женщины, дети, старики.
В неразберихе и панике царившей в военных частях, дислоцированных в приграничных районах, выполнить запланированные мероприятия по отражению вражеской агрессии было невозможно.
К 9 часам утра 22 июня Брестскую крепость окружили войска противника, к этому времени из крепости на запланированные позиции обороны удалось вывести большую часть личного состава, а так же эвакуировать большинство жен и детей командно-начальствующего состава.
Окруженные фашистами защитники крепости вступили в бой с превосходящими силами противника, немцы никак не ожидали, что остатки гарнизона, который согласно планам командования должен был капитулировать к 12 часам дня, будет так яростно сражаться.
Чтобы оправдаться в неудачных штурмах командование 4-й полевой армии докладывало в ставку фюрера, что крепость обороняют элитные части НКВД, фанатично сражающиеся и предпочитающие плену смерть.
В первый день защитники крепости отбив 8 атак противника, уничтожили 300 немецких солдат и офицеров.
Крепость штурмовали 45-я и 31-я пехотная дивизии, в которых со вспомогательными частями насчитывалось 18 000 человек.
Не прекращающийся огонь по крепости вели немецкие реактивные минометы «Nebelwerfer», мортиры стреляющие снарядами до 2 тонн, с воздуха крепость бомбили самолеты 2-го воздушного флота «Люфтваффе».
Невзирая на превосходство противника в технике и живой силе защитники крепости не только удерживали оборону, но и контратаками выбивали немцев с захваченных ими позиций.
Пастор 45-й пехотной дивизии Рудольф Гшёпф впоследствии вспоминал: «В крепости бои приняли такой характер, которого никто не ожидал. Уже через несколько часов после начала наступления командование корпуса должно было отдать из своего резерва наш 133-й пехотный полк, чтобы целиком бросить его на взятие крепости. Вскоре пришлось бросить в бой против крепости и все дивизионные резервы. Наши потери в людях, особенно в офицерах, вскоре приняли прискорбные размеры...».
24 июня 1941г. заместитель 84-го стрелкового полка, 6-ой Орловской дивизии Ефим Моисеевич Фомин в Центральном укреплении крепости («Цитадель») собрал на совещание выживших командиров и политруков и объявил им, что для организации дальнейшей обороны крепости создан единый штаб, все силы обороняющихся будут сконцентрированы для обороны «Цитадели».
После совещания защитникам крепости зачитали «Приказ №1»:
«Создавшаяся обстановка в крепости требует единого руководства и организованного боевого действия. Для дальнейшей борьбы с противником руководство и командование... решили объединить оставшиеся силы воинских частей в сводную группу... Командование сводной группой поручить капитану И.Н. Зубачеву, его заместителем назначить полкового комиссара Е.М. Фомина, начальником штаба группы - старшего лейтенанта А.И. Семененко...
Всем командирам оставшихся частей... учесть бойцов по списочному составу и сформировать роту в составе 4-х взводов - 3-х стрелковых и одного пулеметного... Боевой приказ поступит после представления списков и окончательной организации подразделений».
Эти строки обнаружили через 5 лет после окончания Великой Отечественной войны при расчистке завалов у Брестских ворот в планшете неизвестного командира, прах которого погребли в общей могиле с останками 33 неизвестных советских воинов.
Неоднократные попытки прорвать кольцо окружения закончились для защитников неудачей.
27-29 июня руководители обороны решили, что женщинам и детям необходимо покинуть крепость, всех вышедших из цитадели гитлеровцы арестовали.
В рядах защитников крепости плечом к плечу с русскими, белорусами, украинцами, татарами, чеченцами, ингушами и евреями сражались и этнические немцы.
Старшина Вячеслав Эдуардович Мейер немец Поволжья чаще других отправлялся к Бугу чтобы набрать воды для раненных бойцов.
25 июня после того как фашисты разбросали над крепостью листовки с воззванием прекратить бесполезное сопротивление и сложить оружие, Мейер с бойцами собрал вражеские прокламации, нарисовал на каждой из них поросячьи хари сопроводив рисунки словами: «Не бывать фашистской свинье в нашем советском огороде!».
Выбрав среди пленных самого толстого гитлеровца, красноармейцы обклеили его листовками и отправили с поднятыми руками к немецким позициям, когда упитанный фашист добрался до своих те открыли по Цитадели ураганный артиллерийский и пулеметный огонь.
Бои в крепости продолжались до конца июля, 23 июля тяжело раненым в плен к немцам попал последний защитник Брестской крепости майор Петр Михайлович Гаврилов.
Чтобы хоть как-то сгладить свой позор немецкое командование провело в Бресте массовые аресты мужчин, в бравурных сводках арестованных выдавали за захваченных в плен защитников крепости, информация, отправленная в Берлин, пестрила явно завышенным числом советских военнопленных и заниженными потерями соединений Вермахта участвовавших в штурме крепости.
45-я немецкая пехотная дивизия, понесла тяжелые потери в ходе Елецкой наступательной операции РККА, именно тогда в руки красноармейцев попал архив дивизии, из которого советское командование впервые узнало о подвиге защитников Брестской крепости.
21 июня 1942г., в газете «Красная Звезда» была опубликована статья полковника Михаила Толченова «Год тому назад в Бресте»:
«Ходом событий фашистская пропаганда давно уже отучена от былого бахвальства. Теперь борьба с Красной Армией уже не преподносится геббельсовскими борзописцами как увеселительная прогулка по русским просторам. Правда ожесточенных боев, стоящих германской армии миллионов солдат и офицеров, слишком бьет в глаза. Но первый этап войны с Советским Союзом немцы еще любят рисовать как победоносный марш немецких колонн, перед которыми якобы падало и рассыпалось в прах все и вся.
Недавно нашими частями захвачен исключительно интересный документ, не оставляющий камня на камне и от этой фашистской легенды. Речь идет о героической борьбе советского гарнизона Бреста, подвергшегося внезапному нападению численно превосходящих сил врага в первый же день войны.
«Боевое донесение о взятии Брест-Литовска», составленное штабом 45-й немецкой пехотной дивизии 8 июля 1941 года и попавшее спустя одиннадцать месяцев в наши руки, представляет собой свидетельство врага, которого никак нельзя заподозрить в пристрастии к Красной Армии. Тем более ценны откровенные признания германских штабистов, невольно разоблачающих лживость фашистской пропаганды. Помимо воли авторов в строках официального донесения оживает героическая эпопея защитников советского Бреста.
Для захвата Бреста 45-я немецкая пехотная дивизия, имевшая в своем составе девять легких и три тяжелые артиллерийские батареи, была усилена 27-м артиллерийским полком, девятью мортирами и тяжелыми минометами. Кроме того, командир 12-го армейского корпуса сосредоточивал по крепости огонь мортирных дивизионов 34 и 31-й дивизий. Однако массированный огонь всех этих многочисленных огневых средств не смог подавить нашу оборону.
Фашистская пехота, перешедшая в атаку, получила, по признанию самих авторов донесения, достойный отпор: «Все же вскоре (около 5.30 — 7.30) стало ясно, что позади нашей пробившейся вперед пехоты русские начали особенно упорно и настойчиво защищаться и в пехотном бою, используя стоящие в крепости 35 — 40 танков и бронемашин. Вместе с массовым огнем они применяли и мастерство снайперов, стрелков из слуховых окон чердаков, из подвалов и причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.
Перед обедом стало ясно, что артиллерийская поддержка при ближнем бое в крепости невозможна, так как наша пехота соприкасалась очень близко с русской и нашу линию нельзя было установить в путанице построек, кустарника, деревьев, обломков.
Частично она была отрезана или блокирована русскими гнездами сопротивления. Попытки отдельных пехотных противотанковых орудий и легких полевых гаубиц действовать прямой наводкой не удавались большей частью из-за недостаточного наблюдения и угрозы собственным людям, в остальном из-за толщины сооружений и стен крепости.
Проходящая мимо батарея штурмовых орудий, которую командир 135-го полка по собственному решению после обеда подчинил себе, не оказала на русских никакого действия. Введение в бой новых сил 133-го полка (до этого резерва корпуса) на южном и западном островах с 13.15 не принесло также изменений в положении: там, где русские были выбиты или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов домов, из-за водосточных труб и других укрытий появились новые силы, стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались.
Личным наблюдением командир дивизии в 13.50 убедился, что ближним боем пехоты крепости не взять, а около 14.30 решил оттянуть собственные силы так, чтобы они окружили крепость со всех сторон, а потом (предположительно после ночного отступления с раннего утра 23.6) вести тщательно наблюдаемый огонь на поражение, который бы уничтожал и изматывал русских. В 18.30 это решение было одобрено командующим 4-й армией».Итак, первые атаки немцев стойкие защитники крепости успешно отбили. Обеспокоенный огромными потерями, командир 45-й дивизии решил отвести свои части на исходное положение, но и это ему не удалось осуществить полностью.«Проникшие ночью в крепость части 133-го и 135-го полков были согласно приказу отведены обратно на исходное положение. При этом было очень неприятно, так как русские тотчас же продолжали атаку на оставленные нами районы. Кроме того, группа немецких солдат (пехотинцев и саперов, количество их потом так и не удалось установить) осталась запертой в церкви крепости (центральный остров); временами с ними была радиосвязь.С 5.00 на центральный остров и на южную окраину северного острова был направлен уничтожающий огонь, состоящий попеременно из тщательной пристрелки тяжелых орудий и сильных огневых налетов; во время огня русские снайперы зачастую прекращали стрельбу, чтобы потом во время перерыва возобновить ее немедленно, упорно и успешно; распознавать этих стрелков, одетых преимущественно в маскировочные костюмы, было очень трудно».Так прошел день, не принесший немцам ничего, кроме огромного числа убитых. 23 июня все атаки врага также были отбиты. Отчаявшись взять крепость силой, фашисты попытались склонить наших бойцов к сдаче. Мужественные советские воины с негодованием отвергли гнусные предложения врага. Огнем отвечали они на завывания фашистских радиорупоров: «Около 9.00 из 4-й армии прибыла радиоагитмашина, из которой стали разъяснять русским бесполезность их сопротивления и призывать к сдаче в плен... До 14.00 на командном пункте дивизии появилась сначала маленькая, а потом большая радиоагитмашина. По составлении необходимого текста они в соответствии с направлением ветра были направлены в 135-й пехотный полк...
С наступлением темноты русские попытались сделать мощные вылазки в направлении города на северо-восток и на восток и очень сильным артиллерийским и пехотным огнем заглушили громкоговоритель. Стало ясно, что русские, готовые к дальнейшим боям, отклоняли любую капитуляцию».
Настал третий день беспримерного боя. И он не принес фашистам ожидаемых успехов. С бешенством должны были они признать, что «гнезда сопротивления русских остались: в отдельных частях домов, в так называемом доме комсостава на центральном острове и в восточной части северного острова (восточнее дороги север — юг)».25 июня бои продолжались. Несмотря на многократное численное и техническое превосходство врага, советские бойцы держались непоколебимо. Никакие ухищрения фашистов не могли сломить героев: «Чтобы уничтожить фланкирование из дома комсостава на центральном острове, которое действовало очень неприятно, туда был послан 81-й саперный батальон с поручением — подрывной партией очистить этот дом и другие части. С крыши дома взрывчатые вещества были спущены к окнам, а фитили были зажжены; были слышны стоны раненых русских от взрыва, но они продолжали стрелять. Так прошел день непрерывных ближних боев».На пятый день немногочисленные защитники восточного форта продолжали оказывать сопротивление.«Гнездом сопротивления в дальнейшем остался восточный форт. Сюда нельзя было подступиться, имея только пехотные средства, так как превосходно организованный ружейный и пулеметный огонь из глубоких окопов и из подковообразного двора скашивал каждого приближающегося. Осталось только одно решение — голодом и жаждой принудить русских сдаться в плен, а потому необходимо было прибегнуть ко всем средствам, ускоряющим их изнурение, как-то: постоянный беспокоящий огонь из тяжелых минометов с целью помешать русским передвигаться в окопах или по двору, прямой обстрел из танков, передача призывов (мегафон) или разбрасывание листовок в окопы и проч.»В течение еще двух дней фашисты безуспешно пытались овладеть фортом.«Продолжался обстрел восточного форта танками и из штурмовых орудий, но успеха не было видно. Обстрел из 88-мм зенитного орудия также остался без результата. Поэтому командир дивизии дал распоряжение об установлении связи с летчиками на аэродроме Мухавец, чтобы выяснить возможность бомбежки. Русские все еще отвечали на каждое неосторожное приближение».29 июня героических защитников форта ожидали новые испытания. На них обрушились десятки тяжелых авиабомб.«С 8.00 авиация сбрасывала много 500-кг бомб, результата нельзя было видеть. Такое же малоуспешное действие имел новый оживленный обстрел восточного форта с танками и штурмовыми орудиями, несмотря на то, что были заметны в некоторых местах разрушения стен. Пополудни авиация опять начала сбрасывать 500-кг бомбы. При этом была сброшена 1800-кг бомба, лопавшая в угол стены крепости и потрясшая своей детонацией весь город.30.6 подготавливалось наступление с бензином, маслом я жиром — все это скатывали в бочках и бутылях в окопы форта, там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями».Наши герои держались, несмотря ни на что. Помощи ожидать было неоткуда, но бойцы цеплялись за каждый камень и вели огонь по врагу, вселяя в него ужас и страх. И только 30 июня, когда форт превратился в искромсанные металлом развалины, остатки гарнизона оставили место девятидневных боев, пробившись из кольца. Когда немцы ворвались наконец туда, они, по собственному признанию «...обыскали форт и нашли несколько смертельно раненых русских и лежавших там немецких убитых».Брест, стоящий почти на самой границе и который немцы считали легкой добычей, держался девять дней и стоил им тысяч солдат и офицеров. Даже фашисты, изумленные и подавленные величием духа бойцов Красной Армии, вынуждены были процедить сквозь зубы признание исключительного подвига защитников Бреста. Боевое донесение штаба 45-й немецкой пехотной дивизии заканчивается словами:«Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина еще раз доказана при взятии Брест-Литовска. Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».Такова, правда о взятии немцами Бреста, ставшая помимо их воли достоянием гласности и наполняющая наши сердца гордостью и преклонением перед первыми бессмертными героями Отечественной войны — героями Бреста!»«Красная звезда», 21 июня 1942 годаНадписи защитников крепости, оставленные на стенах подвалов и казематов крепости, невидимой нитью протянулись от Бреста 1941г. к подписям героев победителей оставленных в мае 1945г. на стенах поверженного Рейхстага.
«Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В.
Мы приняли первый бой 22.VI.1941 г. - 3.15.
Умрем, но не уйдем!».
«1941 год. 26-го июня. Нас было трое.
Нам было трудно, но мы не пали духом.
И умираем как герои».
«1941 г. Июнь.
Нас было пятеро.
Мы умрем за Сталина».
«Умрем, но из крепости не уйдем».
«Нас было трое москвичей - Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, и мы дали клятву - не уйдем отсюда. 1941 год. Июль».
«Я остался один, Жунтяев и Степанчиков погибли. Немцы в самой церкви. Осталась последняя граната, но живым не дамся.
Товарищи, отомстите за нас. 1941 г.»
«Умираем не срамя».
«Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!
20.VII.41 г.»
Короткая надпись на Рейхстаге оставленная в мае 1945г. лейтенантом Сидоровым свидетельствовала, что первый шаг к Великой Победе сделали именно героические защитники Брестской крепости:
«Брест – Берлин. Лейтенант Сидоров…».
